Дмитрий Черкасов - Канкан для братвы
– Молодец Мишка, – Антифашист распахнул дверцу джипа.
Денис спрыгнул на землю и подошел к кабине автокрана.
– Япония, блин, – Ортопед заглушил двигатель. – Пока разобрался, сторож три раза сознание терял...
– Почему Япония? – засомневался Рыбаков, разглядывая семь огромных красных букв на ярко-голубой стреле автокрана.
– Дык написано, – распаренный Грызлов выбрался из кабины и ткнул пальцем в название фирмы. – «Убахобо».
Денис хрюкнул.
– Ты чо? – удивился Ортопед.
– Ты по-каковски читаешь? – окончательно развеселился Рыбаков.
– Ну, это... по-английски, – смутился браток.
– Тогда ясно. Но, вообще-то, это «Иваново». Наш российский кран...
– От черт! – Ортопед топнул ногой. – То-то сторож все орал, что у них нет японской техники! А я, блин...
– Ошибся, бывает, – Денис успокоил возбужденного друга. – Сейчас это не важно. Ты умеешь им управлять?
– Разобрался, – кивнул смущенный верзила.
– Значит, не будем терять время... Димыч, зови форточника трос крепить.
Коротышка-форточник мгновенно взобрался к решетке второго этажа, примотал стальной шнур к нижней арматурине и завис на соседнем окне, готовый в любой момент снова закрепить трос.
Ортопед положил руки на рычаги управления, высунул кончик языка и аккуратно приподнял стрелу. Витой многожильный шнур натянулся, решетка со скрипом вырвалась из пазов и наполовину отошла от оконного проема, встав под углом в сорок пять градусов к обшарпанной кирпичной стене.
– Хорош! – Рыбаков махнул рукой.
Ловкий форточник переместился на карниз окна канцелярии, повозился минуту и ужом скользнул внутрь комнаты. Спустя несколько секунд одна из створок распахнулась и исполнивший маленькое, но ответственное поручение акробат показал собравшимся внизу большой палец.
– Готово, – хрипло шепнул Комбижирик и подставил раздвижную лестницу.
Форточник пренебрег лестницей, съехал вниз по свободному концу троса и получил от Ортопеда конверт с гонораром. Его участие на этом заканчивалось. Маленький вор-даргинец вежливо попрощался со всеми, попросил передать привет «уважаемому Глюку» и убыл на неприметных серых «жигулях»-«двойке».
Денис напоследок огляделся, поправил сумку с канцелярскими принадлежностями и полез наверх, стараясь не поскользнуться на гладких алюминиевых ступенях. Вслед за ним отправился Антифашист.
Ортопед выключил двигатель крана, подхватил заряженное резиновыми пулями короткоствольное ружье и вместе с Комбижириком засел у кучи грязного снега, наваленного возле угла здания РУВД.
Операция по реабилитации гражданина Клюгенштейна вступила в промежуточную фазу.
* * *Юра Петров разодрал шелестящий целлофан бомж-пакета [17] и высыпал содержимое в стакан с кипятком.
Горячую пищу он ел каждый день. Так завещал старый бич Василий, преставившийся в преклонном для бездомного возрасте шестидесяти двух лет. Василий бомжевал с послевоенных времен и знал толк в стратегии и тактике выживания. Основных правил было два: горячая еда семь раз в неделю и отказ от сотрудничества с ментами. Второе правило было даже поважнее первого. В конце концов, гастрит и язву можно как-то подлечить с помощью подручных средств, а вот у подозреваемого в стукачестве шансов увидеть рассвет было мало.
Праздничные дни на переломе тысячелетий выдались на редкость неудачными.
Сначала вокзальные скворцы [18] устроили облаву, в процессе которой замели нескольких верных товарищей Юрия, потом Юльку-Гунявую переехало тепловозом, машинист которого не заметил вольготно развалившуюся на рельсах бомжиху, затем таджики-наркодилеры схлестнулись с охраной ларьков и попутно накостыляли оказавшемуся рядом Петрову. Он, правда, в долгу не остался и перетянул лысого таджикского пахана штакетиной по башке, но это было слабым утешением. Узкоглазый опиумный бай свалился в грязь, где его запинали подоспевшие патрульные, а Юре пришлось два часа бегать между составами, спасаясь от преследовавших его кунаков поверженного наркобарона.
Апофеозом невезения стало вскрытие новенького контейнера, в котором, по расчетам «трофейной команды», должна была находиться бельгийская тушенка, но оказались школьные глобусы.
Что делать с таким количеством «чучел Земли», как сии учебные пособия окрестил бывший преподаватель философии из рижского университета, а ныне – Корявый Шурка, никто не знал. Попытка их реализации успехом не увенчалась. Вышедших на угол Невского и Загородного проспектов бомжей с глобусами под мышками тут же взяли в оборот торговки семечками, возмущенные вторжением на их законные места торговли, и обозленным «географам» пришлось ретироваться. К тому же им на перехват кинулись трое автоматчиков из местного отделения милиции, науськанные мстительными бабками, так что спокойное отступление превратился в паническое бегство, в процессе которого раскрашенные шары раскатились по площади перед вокзалом и привели к столкновению трех автомобилей...
Юра помешал ложкой лапшу и попробовал бульон. Варево было соленым и отдавало какой-то химией.
В распахнутые ворота круглосуточной авторемонтной мастерской закатился огромный оранжевый джип без заднего бампера. Из внедорожника стремительно выскочил здоровенный бугай со шрамом поперек физиономии, поймал за воротник спецовки нетрезвого мастера и развернул его лицом к фронту работ.
Ремонтник икнул и осоловело заморгал налитыми с утра глазками.
– Я те щас поотбрехиваюсь! – Голос здоровяка заметался под сводами гаража и выплеснулся наружу, достигнув ушей Петрова. – Я тебя, блин, самого заместо бампера привяжу! Ясно?! А, ну, вари, Микеланджело хренов!
Автослесарь захрипел и чуть не упал.
– Да есть здесь хоть кто-нибудь трезвый?! – возопил бугай.
Петров отставил стакан и встал. Еще в детдоме он немного подрабатывал на соседней стройке и умел обращаться с газовой горелкой. Здесь же явно представлялась возможность положить в карман сотню-другую. Серьезные пацаны, в отличие от ментов и худосочной бритоголовой шелупони из окрестных школ, бомжей никогда не обижали, и Юра не испытывал перед ними никакого страха.
– Я могу попробовать, – предложил бездомный.
Здоровяк оценивающе посмотрел на низкорослого Петрова.
– А сможешь? – голос братка немного потеплел.
– Заварить – заварю, а вот красить не умею, – признался Юра.
– Лады, – бугай распахнул заднюю дверь джипа. – Вот бампер. Полчаса хватит?
– Хватит.
– Сделаешь – получишь полштуки. – Стоматолог еще раз оглядел бездомного с головы до ног. – Ты когда ел нормально?
Петров опустил голову. В голосе здоровяка неожиданно послышалось что-то такое, отчего у Юры защипало глаза.
– Э-э, брат, так не годится. – Стоматолог, получивший свое прозвище за то, что с одного маха лишал противника всех тридцати двух зубов, наклонился к юноше. – Ты что, голодный?
Юра молча кивнул.
– Тогда стой тут, – браток пошарил в кармане. – На пустой желудок работа не ладится... Это, блин, не госпредприятие, мне качество нужно. Ты шаурму будешь?
Петров вжал голову в плечи и едва слышно прошептал:
– Да...
– Вот и славно, – Стоматолог развернулся к череде ларьков. – Пока вытащи бампер, а я щас...
Извлекая хромированную железяку из грузового отсека «шевроле», Юра услышал за своей спиной грохот разлетающегося вдребезги стекла, тонкий вопль торговца мясными изделиями и рев своего нового друга, узревшего в холодильнике ларька замороженную заднюю ногу британской коровы.
Под влиянием начитанного Ортопеда Стоматолог стал очень ревностно относиться к попыткам «мировой закулисы» ввезти в Россию зараженное вирусом церебрального энцефалита мясо и наказывал нерадивых торговцев, ежели ловил их на продаже английской говядины. Вплоть до скармливания барыгам их продукта в сыром виде.
Вслед за первым ларьком наступила очередь второго, затем третьего.
Стоматолог был большой педант и решил проверить все торговые точки. О добровольце-ремонтнике он на время забыл, всецело отдавшись благородному делу избиения недобросовестных ларечников-«отравителей».
* * *Рыбаков повел лучом фонарика по корешкам уголовных дел, распахнул шкаф и бросил на пол три тома, отмеченных номером 390229. Снял со стола лампу, поставил ее под подоконник, уселся по-турецки и нажал на клавишу выключателя. Грязноватый линолеум осветила сорокаваттная лампочка.
Антифашист прикрыл окно и опустился напротив Дениса.
– Ну-с, приступим, – из сумки появился набор канцелярских принадлежностей, бутылочка с прозрачной жидкостью, кисть, пачка промокательной бумаги и пенал с десятком авторучек. – Что у нас в первом томе?
Браток с интересом проследил за манипуляциями Рыбакова.
– Резать будешь?
– Фи! – Денис сморщил нос. – Как грубо, мсье Антифашист. Естественно, нет... Документы останутся, можно сказать, в первозданном виде. С ма-а-аленькими дополнениями и изменениями, полностью лишающими их какого бы то ни было смысла. Хотя, если честно, лучше ментов все равно никто бессмыслицу не напишет, но все же... Надо сделать так, чтобы даже судья ничего не понял. И освободил несчастного, оболганного Глюка из застенков. С одновременной постановкой следственной бригады в миссионерскую позицию.
