Чисто убойное дело - Луганцева Татьяна Игоревна

– Мартин, Мартин… А ведь это он должен был бы быть рядом и помочь мне, как всегда это делал. Но я понимаю, что он сейчас нужен многим, и помогает многим. А я сильная, я и сама справлюсь.

– Но личный патологоанатом тебе не повредит, к тому он твой верный друг, – улыбнулся Витольд Леонидович.

– Может ты отпустишь меня? Ты так сжимаешь мне руку, что синяк будет, – поморщилась Яна.

– Извини! – вспыхнул патологоанатом и тут же разжал хватку. – Задумался что-то. Так куда мы едем?

– Мне кажется, нам с тобой нужно вернуться в лес, отыскать избушку и разъяснить, что же там произошло на самом деле.

– Может быть завтра, Яночка?

– Какое «завтра»? Тимофей на нарах парится, а мы с тобой на это плевать будем? Ну нет! – Яна стала судорожно наматывать теплый шарф и вдруг внезапно остановилась. – Постой, а у тебя кроме твоей развалюхи еще машина есть?

– Есть. Грузовичок. То, что надо. На дачу езжу. Не новый, правда, но еще ого-го! Мотор – зверь! Он стоит в гараже. Сейчас позвоню охраннику, он подгонит сюда. Он мне не откажет, я когда-то помог ему.

Охранник пригнал странного вида грузовик с тентовым кузовом.

– Да, семью ты свою не балуешь, – протянула Яна, критически оглядев средство передвижения.

– Так семья-то у меня небольшая. Детей нет. Мне хватает. Ваше королевское высочество поедет? – уточнил патологоанатом.

– Поедет, конечно! – Яна с трудом открыла дверцу и залезла на место рядом с водителем. – Надеюсь, что рабочие материалы ты на дом или на дачу не возил?

– Бывали случаи. Но это были органы или ткани, – совершенно спокойно и серьёзно ответил Витольд Леонидович.

– Ну и на этом спасибо. Но запах здесь… – поёжилась Яна, чувствуя себя так, словно ехала в кузове, а не в кабине.

– Кондиционеров нет. Извиняйте, – отрезал патологоанатом, завёл мотор, и они тронулись в путь.

По дороге на заправке купили кофе, печенье, воду и чипсы.

– Как хорошо! – захрустела Цветкова. – А то я забыла поесть.

Витольд Леонидович усмехнулся:

– Я знаю, что у сильно худых, извини, стройных людей есть некие секретные фразы. Это: «Не до еды было», «забыла поесть», «не помню, когда ела в последний раз». От людей с избыточным весом я этих фраз не слышал никогда. Толстяки тоже могут что-то забыть, но только не поесть.

– А ты еще и философ, – заметила Цветкова.

– Работа у меня слишком спокойная. Склоняет к размышлениям.

– Я бы лучше на твоём месте стала сочинять триллеры или детективы, – сказала Яна, чувствуя, извините, своей худой задницей дамы, забывающей поесть, каждую кочку и колдобину на дороге.

– Вот когда будешь на моём месте, тогда и решишь – писать тебе детективы или нет. Мне загадок на работе хватает. В моей работе мало романтики. Обыгрывать тему смерти – это не по мне. Обывателям кажется, что смерть – это что-то сверхестественное и будоражащее воображение. Но это не так, поверь.

– А ты веришь в жизнь после смерти?

– Я? Нет! – засмеялся Витольд Леонидович. – Бывали случаи, когда тело по ошибке доставляли в морг, но тут пациент приходил в себя. Такое разок и у меня было. Но чудо и потусторонние силы тут не при чем. Банальная врачебная ошибка.

– А человеку-то какого, – прониклась Яна.

– Слава богу, что человек приходит в себя не сразу бодряком, а находятся в таком состоянии, что не совсем ориентируются в пространстве и времени. Воскресшего быстренько отправляют в реанимацию или терапию. А если у кого вопрос возникает: «Где я был?», так ответ очень прост – на обследовании. И прокатывает.

– Ты, главное, мимо нашего лесного хозяйства не прокати. Смотри, вон указатель… – сказала Яна.

Но совершенно неожиданно большой автомобиль для сельских непроходимых дорог вдруг взял и завяз «по самое не балуйся». Что только Витольд Леонидович не предпринимал, но машина ни туда ни сюда.

– Сейчас-сейчас! Я посещал курсы экстремального вождения. Я всё знаю и умею. Смотри, сейчас получится…

Но колёса крутились вхолостую, буксуя, грузовик стоял как вкопанный.

– Может, закончишь бензин жечь? – покосилась на приятеля Яна. – Ты вязнешь всё больше и больше. Но мы почти доехали.

Яна распахнула дверцу и ухнула в сугроб, провалившись почти по пояс. Она забарахталась, выбираясь на ровное место.

– Чёрт! Полные сапоги снега!

Витольд Леонидович смотрел, как она выбирается из снега.

– Ух ты! Вот ведь навалило! Снежная зима нынче. Что же нам теперь делать-то?

– Вечный вопрос. Роман Николая Чернышевского «Что делать?» против романа Александра Герцена «Кто виноват?». Лучше помог бы мне отряхнуться.

Патологоанатом спрыгнул в снег и начал отряхивать Яну от снега.

– Слушай, – сказал он, энергично хлопая по ней ладонями, кажется, я нашёл выход. Я на дачу свою часто езжу, даже зимой, а она у меня в глуши находится. И у меня в кузове есть всё, что может пригодиться.

– И что это? Ковёр-самолёт? – спросила Яна, тяжело дыша.

– Две пары лыж, – ответил патологоанатом. – Широкие такие, добротные. По старинке они подвязываются к обуви. Прости, лыжных ботинок нет.

– Да ты что? – удивилась Яна. – А электросаней у тебя, случайно нет?

Сейчас – нет. Ну что, лыжи наденешь, или машину толкать будешь?

– Нет, я согласна на лыжи, – тут же отозвалась Яна. – Просто я не уверена, что они подойдут к моим сапогам на шпильках.

– Ёшкин кот… – задумался Витольд и полез в кузов разбирать свои запасы. Минут через пять послышался его радостный крик: Нашёл! – Он показал Яне валенки огромного размера. – Универсальная модель! Подходит всем без исключения! Размер шестидесятый! Купил на Арбате, буквально вырвал из рук ошалевшего иностранца!

– Наверное, Витольд, в прошлой жизни ты был очень запасливым хомяком.

– Что есть, то есть. Я некомфортно себя чувствую, если у меня нет запаса. Видишь, валеночки-то пригодились! А жена пилила: «На фига они тебе сдались? Они только Хагриду впору будут». Вот и пригодились!

Нужно сказать, что Яна не была фанаткой лыжного спорта. Надо даже добавить, что она лыжи терпеть не могла. К конькам Цветкова относилась более терпимо, и даже могла кое-как на них кататься, а вот с лыжами у нее как-то еще со школы не заладилось.

Зимой старшие классы бегали на физкультуре по школьному стадиону на лыжах. Яна, конечно, приходила не самая первая к финишу, но и не самая последняя, поэтому ее отобрали для участия в лыжной межшкольной спартакиаде, которая проходила в самом настоящем заснеженном лесу. И вот тут-то Яна и отличилась. Плетясь в самом конце, она задумалась, сбилась с основной лыжни и ушла по какой-то «левой» в глухую чащу. А так как зимой быстро темнеет, она вообще потеряла дорогу и окончательно заблудилась. Искали ее всю ночь, восемь часов подряд, даже спасателей вызывали. Когда нашли, она была похожа на ледышку и потом долго болела. Ее мать, Валентина Петровна, всю ночь билась в истерике и довела руководство школы до ручки, а потом писала жалобы в Министерство образования.

После этого случая детей для занятий на лыжах дальше школьного стадиона не выводили, за что Яне была благодарна вся школа и даже учительница физкультуры, которой тоже не нравилось трястись с группой непослушных балбесов в электричке, и еще нести за них персональную ответственность.

В огромных, неуклюжих валенках, к которым Витольд Леонидович присоединил широкие, массивные, деревянные лыжи, Цветкова раскорячилась, словно шла первый раз на ходулях. Ноги то разъезжались в стороны, то лыжи, наоборот, находили друг на друга крестом, и Яна падала в сугроб.

– Иди за мной! Я прокладываю лыжню! – командовал Витольд Леонидович, ежесекундно увязая по пояс.

– Чтобы проложить нормальную лыжню, тут сто человек проехать должны, – буркнула Цветкова. – Чёртовы лыжи! Чтобы вы сгорели!

Скоро «спортсмены» наткнулись на указатель, оповещающий, что они находятся на территории лесного хозяйства.