Дональд Уэстлейк - Лазутчик в цветнике
Пока мы с Анджелой, оторопев от ужаса, таращились друг на друга, ряд падающих стульев навалился на соседний. Тот тоже рухнул. И следующий. И следующий. И следующий. Будто костяшки домино, все стулья слева от прохода, гремя, треща, грохоча и рассыпаясь, рухнули на пол.
Последовавшая засим тишина показалась мне самым громким звуком, какой я когда-либо слышал.
И вдруг в эту оглушающую тишину вкрался голос Тайрона Тен Эйка:
— Анджела?
Я взглянул на Тайрона. Он во все глаза смотрел на Анджелу. Потом шагнул вперед и прищурился, не отводя взора от сестры. Анджела то ли простонала, то ли прошептала:
— О-о-о, Джи-и-и-и…
И тут Тайрон Тен Эйк, отбросив все сомнения, взревел:
— Анджела! Ах, ты пацифистская сучка!
— Бежим, — предложил я, схватив Анджелу за руку, и, повалив еще несколько стульев, бросился к выходу.
Из-за портьер появился Лобо. Он маячил впереди, преграждая нам путь к свободе и безопасности. А в тылу, перекрикивая зарождающийся гвалт террористской мелюзги, вопил Тайрон Тен Эйк:
— Лобо, хватайте их! Лобо, хватайте их!
Вероятно, нас спасло употребленное Тайроном местоимение. Если б он заорал «хватайте его», Лобо растер бы меня в пыль, как ком земли. Услышав крик «хватайте ее», он ни за что не дал бы Анджеле добраться до двери. Но Лобо получил указание «хватать их». При этом никто толком не объяснил ему, как это сделать и кого из «них» хватать первым. А посему Лобо просто стоял истуканом и ничего не предпринимал.
— Бутерброд! — крикнул я в надежде, что Анджела поймет меня, и толкнул ее влево, а сам шарахнулся вправо. Мы обежали вокруг Лобо, который с растерянным видом и большим опозданием растопырил руки, шмыгнули в завешенную портьерами дверь, выскочили на лестницу и бросились вниз.
На улице было все так же холодно и ветрено, а теперь стало еще и безлюдно. В этой части Бродвея полным-полно кинотеатров, но сейчас было уже без двадцати час, и все они закрылись. Забегаловки тоже, равно как и винные лавки, обувные магазины, аптеки, магазины готового платья, кондитерские и иные заведения, длинными многоквартальными вереницами тянувшиеся вдоль обоих тротуаров. Мимо проехало несколько свободных такси с горящими желтыми фонарями. Кроме нас, на улице больше никого не было.
Впрочем, безлюдью этому, вероятно, не суждено продлиться слишком долго. По-прежнему держа Анджелу за руку, я опрометью бросился за угол, где стояла наша тачка с откидным верхом. Будь он опущен, я, наверное, просто нырнул бы в машину, перескочив через борт, но крыша была поднята, и мне пришлось избрать более медленный способ проникновения в салон. Я распахнул дверцу с правой стороны, затолкал в машину Анджелу и юркнул туда сам, крича:
— Запускай мотор! Запускай мотор!
Я захлопнул дверцу, Анджела вставила ключ в замок зажигания, и тут у нас за спиной раздался голос:
— Ага, вот и вы.
Мы повернули головы и увидели на заднем сиденье двоих парней.
Анджела взвизгнула и попыталась выскочить из машины, перебравшись через меня или протиснувшись мимо меня, а если надо, то и пройдя сквозь меня. Но я оттолкнул ее и воскликнул:
— Не дергайся, не дергайся, это ребята из ФБР!
В конце концов Анджела обмякла, еще раз покосилась на сидевшую сзади парочку и спросила шепотом:
— Ты уверен?
— Разумеется, уверен, — ответил я и указал на них (И и Й). — Смотри, какие они худощавые. Видишь, они в серых костюмах, и у них нет кадыков. И шляпы старомодные. И челюсти квадратные!
— Очень смешно, — сказал И, и Й прыснул.
— У нее нет такого опыта, как у меня, — объяснил я ему.
— Вопрос в том, — сказал мне И (вам не кажется, что начинается путаница?), — где вы были в течение этого часа?
— Могу поручиться, что ответ на этот вопрос покажется вам весьма интригующим, — проговорил я и добавил, обращаясь к Анджеле: — Езжай в центр, милая. По дороге я расскажу им нашу историю.
— Дай Бог, чтобы она нам понравилась, — размечтался И.
9
По-видимому, история им и впрямь понравилась. Настолько, что они потребовали трижды повторить ее. Первый раз — по пути в центр. Второй — когда мы поднялись ко мне в квартиру и увидели там К, рывшегося в ящиках моего комода. И, наконец, в третий раз, после того как К несколько раз позвонил по телефону и нас с Анджелой отвезли в какое-то учреждение на Пятой авеню неподалеку от городской библиотеки. Там, в тесном кабинетике, на двери которого значилось: «Отдел международных связей в литературе», я в очередной раз отбарабанил свою захватывающую повесть. Слушателями моими были Л, М, Н, О и П. П, похоже, был тут за главного, он сидел за письменным столом, в то время как Л, М, Н и О устроились кто на стульях, кто на подоконниках.
Интерьер кабинетика совершенно не вязался с обликом собравшихся здесь людей. Два высоких пыльных окна с древними толстыми рамами, наполовину закрытые ветхими жалюзи, выходили в одну из старейших вентиляционных шахт Нью-Йорка. Вдоль стены тянулись железные стеллажи болотно-зеленого цвета, на которых красовались ряды никому не нужных книг на разных языках, большей частью, кажется, художественных. Напротив стоял древний растрескавшийся кожаный диван ржаво-рыжего цвета, а по бокам его украшали два разительно не похожих друг на друга торшера. На одном из них был абажур с бахромой. Письменный стол у П был деревянный, мрачный и ободранный. Тоже старый и тоже деревянный картотечный шкаф выглядел так, будто его не раз спасали из огня. Серый ковер почтенного возраста был покрыт бороздами, а колченогие стулья с высокими спинками, на которых сидели мы с Анджелой, казались его ровесниками. Одним словом, создавалось впечатление, что убранство кабинета было закуплено на распродаже имущества Армии Спасения. Основным источником света служила люминесцентная настольная лампа, похожая на те, что стоят на бормашинах в кабинетах зубных врачей.
Такова была сцена, с которой я опять выступал со своим устным рассказом (на сей раз уже довольно сносно); Анджела тоже время от времени вставляла словечко. Когда выступление мое подошло к концу, я добавил:
— Надеюсь, кто-нибудь из вас записал все это. Я уже в третий раз повторяю свой рассказ и вряд ли смогу продолжать в том же духе.
Шел уже четвертый час утра, и усталость начинала подтачивать мои мыслительные способности.
— Не волнуйтесь, — ответил П. — Все записано на пленку.
П был постарше остальных, меньше ростом и коренастее. Чувствовалась старая закалка. Он смолил одну сигарету за другой и на миг умолк, чтобы зажечь новую от окурка предыдущей. Затем продолжал:
— Честно говоря, Рэксфорд, это безумная история, и, учитывая то, какая о вас идет слава, я сначала хотел пропустить ваш рассказ мимо ушей. — Он раздавил окурок в пепельнице и, заметив негодование Анджелы, добавил: — Но в данном случае есть некоторые обстоятельства, придающие вашим словам известную долю достоверности.
— Благодарю, — вставил я (мы, пацифисты, никогда не предавали анафеме такую разновидность оружия, как насмешка).
Но это оружие, похоже, не оказало на П никакого вредоносного воздействия. Он как ни в чем не бывало продолжал:
— Упомянутые вами люди — миссис Элли Баба, Маллиган, Эли Злотт, Джек Армстронг и миссис Сельма Бодкин — действительно стоят во главе организаций подрывного толка. По правде сказать, я сроду не слыхал о мистере и миссис Фред Уэлп, но это еще ни о чем не говорит. Судя по вашим словам, это крайне правые, а наши досье охватывают в основном леваков. Но это — строго между нами.
Он откинулся на спинку своего вращающегося кресла и принялся кружиться туда-сюда, сложив губы бантиком и задумчиво разглядывая крышку стола. В конце концов П сказал:
— А тут еще брат мисс Тен Эйк. Мы уже получили из других источников сведения о том, что Тайрон Тен Эйк прибыл в страну под целой кучей вымышленных имен, чтобы заняться здесь подрывной и диверсионной деятельностью. И оттого, что он объявился здесь в такое время и в обществе описанных вами личностей, мне делается немного не по себе.
П опять впал в мрачную задумчивость; он сидел, печально разглядывая стол и стряхивая пепел на брюки, и, очевидно, размышлял, чем чревато объединение Тайрона Тен Эйка с описанными мной личностями. Наконец он покачал головой, встрепенулся и сказал:
— Что касается Юстэли, то он, разумеется, не продавец принадлежностей к печатным станкам, мы очень тщательно проверили его. Что, по-моему, ФБР следовало бы сделать в первую очередь. Не сваляй они дурака, не было бы сейчас у нас всех этих забот.
— А вы разве не из ФБР? — спросил я.
