Дарья Калинина - Золото фамильного склепа
Подруги переглянулись. И Леся осторожно спросила:
— А что она говорила про тебя отцу?
— Гадости всякие!
— А все же?
— Подсмотрела, как мы с Павликом целуемся, когда он за мной на своем мотоцикле заехал, и начала орать.
— Чего орать?
— Ну, что порядочным девушкам нельзя так себя вести. Что с мужчиной можно целоваться только в том случае, если он твой жених или близкий родственник. Слышали подобную чушь? А чтобы он тебя при этом лапал за грудь, так это вообще только с мужем. Дура, верно?
— Ну… Понимаешь, разные бывают мнения.
Но Раечка убежденно повторила:
— Дура! Как с гор спустилась, так до сих пор от своих аульных заморочек и не отвыкла. Да какой парень на мне женится, если я недотрогу из себя строить буду? Никто! Скажут, что я закомплексованная идиотка. Вот и все, чего я добьюсь!
— Не всем мужчинам от женщин нужен только секс.
— Всем!
— Кто-то может полюбить тебя за твою… За твой прекрасный характер!
Кира и сама осознавала, насколько нелепо звучат ее слова. А Раечка так и вовсе покатилась со смеху:
— Ой, держите меня! За мой прекрасный характер. Еще скажите, что за мою чистую душу!
— А что тут такого?
— Да парни и знать не знают, что у меня есть и характер, и душа. Им главное, чтобы жопа была, за которую подержаться можно. И сиськи не меньше третьего размера. И чтобы я их трогать им разрешала. Вот тогда — да! Вот тогда я буду всем хороша и желанна. Понятно?
И Раечка враждебно глянула на витрину магазина, за которой пряталась ее врагиня.
— Представляете, отец ее сторону принял! Орал на меня так, словно я последняя шлюха. Наверное, эта Гуля ему так все преподнесла.
— Так вы с отцом поругались?
— Ну да.
— Сильно?
— Говорю же, он меня шлюхой обозвал. Думаете, не обидно? И с Павликом запретил мне встречаться. Сказал, что этот парень мне не подходит. А разве это справедливо? Я ведь не указывала, подходит ему Глашка или не подходит. Ворчу про себя, что она дебилка и дура, но ведь в лицо ничего не говорю. Улыбаюсь, терплю. А он мне сразу же по щеке врезал! И с Павликом видеться запретил.
— А ты что?
— Что я? Сказала, чтобы отец не совался в мою личную жизнь.
— А он?
— А он…
Тут губы Раечки жалобно задрожали.
— А он мне еще одну пощечину дал! Никогда в жизни не бил, а тут ударил. Два раза! По лицу! Да так, что щека распухла.
Подруги переглянулись:
— А потом он исчез? Твой папа, да? Исчез?
— Ну да. Исчез. А что?
Раечка выглядела такой растерянной и невинной, будто и не понимала взаимосвязи. Однако подруги засомневались в ее невиновности. Раечка была девочкой самолюбивой. А Семен Семенович грубо кричал на Раечку, ударил ее, оскорбил свою дочь, а потом вдруг взял и пропал. Не оскорбленная ли Раечка решилась отомстить отцу?
Но подруги толком не успели додумать эту версию, как на горизонте появилась долгожданная Глаша.
Глава 7
Выглядела она плохо. Создавалось впечатление, что Глаша провела без мужа не один день, а по меньшей мере год. И целый год только и делала, что рыдала и убивалась по исчезнувшему кормильцу. Лицо у Глаши было совсем бледным, веки опухли, а возле глаз залегли темные круги.
— Ой как я боюсь! — запричитала она, едва увидев подруг. — А вдруг Сенечку в самом деле похитили из-за этих побрякушек его индейских! Они дорого стоили?
— А то! — фыркнула Раечка. — Там одного золота килограмма два. А еще драгоценные камни. И работа! Ты же знаешь, сколько стоит художественная работа.
— Ничего я не знаю.
— Дорого стоит. Иной раз дороже самого золота.
— Ой, беда, беда!
— Хватит реветь! Пошли в магазин. Там сейф отца. Может быть, ничего еще не пропало.
И Раечка потащила мачеху в магазин.
— Сразу же подходи к Гуле и требуй, чтобы та показала тебе сейф отца! — внушала она ей по дороге. — И милицией можешь пригрозить! Скажешь, что точно знаешь: отец оставил коллекцию индейских украшений в своем сейфе в магазине.
Заместительница Семена Семеновича была на месте. Глашу она приветствовала очень тепло. Раечке кивнула весьма сдержанно и даже прохладно, а на подруг, явившихся следом за родственницами ювелира, уставилась с явным подозрением. Да уж, хорошо, что они дождались Глашу, а не поперли напролом.
— Открыть сейф? — с изумлением повторила она вслух просьбу Глаши. — Но… но на каком основании?
— Гуленька, милая! — снова заплакала Глаша. — Понимаю, что не по правилам. Но ведь пропал Сенечка! Понимаешь? Пропал!
— Но при чем тут наш сейф?
Глаша пустилась в объяснения. Связно излагать свои мысли, да еще такие сложные, и в таком возбужденном состоянии, она не могла. Выходили какие-то неубедительные обрывки фраз, которые Гуля то и дело переспрашивала и уточняла. Так что дело двигалось с трудом.
Но подруги не вмешивались. Они чувствовали, что их объяснения скорей еще больше насторожат Гулю, которая и так посматривала в их сторону с большой антипатией и недоверием.
— Ну что? — закончив, как она полагала, свои объяснения, с надеждой уставилась Глафира на задумчивую Гулю. — Откроешь сейф?
— В этом нет смысла.
— Как? Почему?
— В нашем хранилище драгоценностей древних индейцев нет! — отрезала Гуля.
— Нет? А ты смотрела?
— И не один раз! Там находятся только ювелирные изделия, которые мы продаем с прилавков. А эта коллекция… Она находилась целиком и полностью в ведении Семена Семеновича. Даже я, его правая рука, про нее слышала только краем уха.
— Но как же быть, Гуленька?!
— Наверное, коллекция может храниться в личном сейфе директора.
— Ну да! — закивала головой Глаша. — В личном. Конечно, в личном. Откроешь его нам?
— Но к нему доступа я не имею.
Вот так. Облом. Гуля не могла открыть сейф Семена Семеновича.
— Тогда… — с неожиданно прорезавшейся решительностью в голосе произнесла Глафира, — тогда этот сейф нам придется взломать!
— Глашка! — ахнула Раечка, уставившись на мачеху с выражением, близким к восторгу. — Ты это серьезно?
Глафира кивнула и пристально посмотрела на Гулю.
— Я не могу вам этого позволить! — воскликнула та.
— Мой муж пропал, — строго произнесла Глафира. — Драгоценности, которые он готовил для выставки, туда не попали. И я хочу выяснить, куда они делись.
— Но я не могу! Семен Семенович уволит меня, когда вернется и узнает, что его сейф вскрыт.
— Под мою личную ответственность. — И снова что-то такое прозвучало в голосе Глаши, что заставило Гулю уступить.
— Ну, смотрите, — пробормотала она. — Отвечать будете вы.
— Разумеется.
Но Гуля уже нашла новый повод для спора.
— А куда мы потом денем хранящиеся в сейфе ценности? — спросила она. — Глаша, учти, эти три девицы, которые явились с тобой, уже приходили сюда в магазин. И я уверена, что они просто прикидывались покупательницами. А сами вынюхивали насчет Семена Семеновича.
— Я знаю.
— Знаешь?
— Это я их послала. Я наняла их, чтобы они помогли разыскать следы моего мужа.
Теперь на Глашу с изумлением смотрели уже все. И три подруги. И Раечка. И Гуля.
— Ну… — пробормотала последняя, — если так… Тогда, конечно. Но…
— Что еще? — вспыхнула Глаша.
Гуля замялась. Но потом выпалила:
— Твоя падчерица мне тоже доверия не внушает!
— Раечка? Что ты имеешь против Раечки? Раечка — чудесная девочка.
— У этой чудесной девочки очень неподходящие знакомства.
— Что?
— Она дружит не с теми парнями.
— При чем тут парни нашей Раечки? — воскликнула Глафира. — Мой муж пропал! А ты, Гуля, придумываешь какую-то ерунду!
— И вовсе не ерунду! Вы бы слышали, что ваша падчерица наговорила тут Семену Семеновичу!
— Что?
— Они ссорились, — торопливо, словно опасаясь, что не успеет всего сказать, затараторила Гуля. — Ссорились из-за этого парня. Из-за Павлика! И Раечка наговорила Семену Семеновичу таких вещей… таких… Он был вынужден ударить ее!
— Не может быть!
— Он дал ей пощечину! Да! Да! И даже больше того!
— Больше?
— Он заявил, что она ему отныне не дочь!
— Мой муж? — ахнула Глаша. — Сеня?
— Да, да! Семен Семенович так и сказал этой вашей драгоценной доченьке. Он так ей и сказал: «Ты мне больше не дочь, и чтобы ноги твоей ни у меня дома, ни у меня в магазине больше не было!»
— Сеня не мог так поступить! — горячо воскликнула Глаша. — Он обожает Раечку! И она его дочь! Что за глупости ты рассказываешь, Гуля?
— Он так сказал! И было это всего за день до его исчезновения!
И Гуля уставилась на Раечку. Мол, попробуй, возрази, если получится! Но Раечка молчала. Все сказанное Гулей было чистой правдой. Возразить ей было нечего.
— Раечка? — вопросительно посмотрела на нее Глаша. — Что ты молчишь? Скажи что-нибудь.
