Ольга Степнова - Леди не по зубам
– Ты охренел? – ледяным тоном поинтересовался Ильич. – Нет, ну ты совсем охренел, да?! – сорвался на крик шеф. – Какие деньги, какой перевод, какой Барнаул, какой на хрен шизик?!! Ты что, решил меня в могилу загнать, да?! А сам занять моё место?!
– Слышь, Ильич, мне твоё место нужно как вороне индийское покрывало. Ты ж знаешь, я в школе работаю исключительно из любви к искусству и поиска смысла жизни. Если ты не вышлешь мне деньги, я брошу автобус на трассе вместе с мешками гуманитарной помощи, а сам с командой вернусь на перекладных. Я решусь на это, не сомневайся. И посмотрим, что скажут твои бельгийцы.
Он застонал на том конце трубки. Я знал: на Троцкого надо идти буром, прижимать его к стенке, хамить, угрожать, шантажировать, иначе проку не будет. Элка уже откровенно смеялась, зажав себе рот рукой.
– Тсс! – попросил я её. Мне и самому стало интересно, что придумает Ильич, чтобы не расставаться с деньгами из сейфа, которые он ежемесячно пополнял за счёт родительских подношений. Уж так повелось, что он считал эти деньги своими и только своими.
– Глеб, ну почему неприятности пристают к тебе как репьи к бездомной собаке? – жалобно спросил Троцкий, уже без тени наезда.
– Мне нужны деньги, – напомнил я предмет разговора. – Десять тысяч!
– Пять! – взвыл Ильич. – Пять, и ни копья больше! Где я возьму тебе деньги?! Нэлька кафель в ванну купила, навесной потолок в спальню взяла, балкон застеклила, окна пластиковые поставила!
– Ты ж вроде совсем недавно ремонт в квартире закончил, – искренне удивился я.
– Где ж недавно?! Восемь месяцев прошло! За это время знаешь, сколько новых строительных материалов появилось? А Нэлька моя за модой следит! В общем, пять вам до границы на бензин хватит.
– Шеф, да мы с голоду сдохнем, – начал было я, но шеф уже нажал отбой.
– Сколько? – язвительно поинтересовалась Элка, прикуривая новую сигарету.
– Пять.
– Щедро! – засмеялась Беда. – Ну что ж, приступай к варианту номер один – беспроигрышному.
Подошёл официант. Он и правда принёс нам кофе.
– Молодец, – похвалила его Элка, – пургенчику не добавил?
– Так это… вы ж таблетки себе забрали, – покраснел парень.
Кофе оказался на удивление хорош – крепкий, горячий, в чашках с толстыми стенками и плотной шапочкой пены.
Герман за соседним столиком вдруг вздумал громко храпеть.
Я вздохнул и набрал на мобильнике номер Сазона.
Дед был богат, как падишах.
А значит, – для него не было ничего невозможного.
История происхождения его состояния была такова, что я дал себе слово ни за что не притрагиваться к его деньгам, но… периодически нарушал эту заповедь к большому удовольствию Элки и ещё большему удовольствию Сазона. Дед любил давать мне деньги. Он хотел, чтобы я просил их много и часто, и чтобы я понял, наконец, что деньги значат в жизни гораздо больше, чем я думаю.
– Что тебе подарить, сынку? – спрашивал он. – Сеть ресторанов? Пивной завод? Яхт-клубы? Автозаправки? Бросай ты свою педагогику и сраный Сибирск! Разве так зарабатывают?! Разве так живут?! Ну хочешь я тебе школу подарю?! Пять школ на Чукотке с чукчами-отличниками! А хочешь, итальянский футбольный клуб подарю?! Или бразильский? Хочешь, Абрамович тебе на дудке играть по вечерам будет?
– Не хочу, – неизменно отвечал я на самые дикие его предложения, потому что… если честно, я был глубоко убеждён, что не имею права ни на копейку дедовских денег, учитывая их первоначальное происхождение. Более того, я испытывал перед ними суеверный ужас, который, наверное, испытывает старая дева перед разбитым зеркалом. Я раз и навсегда решил, что эти деньги не принесут мне ничего хорошего…
– Сынку! – гаркнул Сазон мне в ухо, из чего я сделал вывод, что дед наконец-то научился смотреть на дисплей, прежде чем отвечать на звонок.
– Привет, дед! Как здоровье?
– Хреново! Пришлось удалить один коренной зуб.
– В восемьдесят семь лет не такая уж большая потеря!
– И кому это из нас восемьдесят семь? Уж не тебе ли, сынку? Я – юноша, у которого желаний больше, чем возможностей! Я уже вставил новый зуб, крутой, по новой технологии. Гарантия – пятьдесят лет. Как думаешь, не наврали?! Продержится?!
С тех пор, как дед женился на молодой испанке, у него появился новый бзик – скрывать свой истинный возраст. Он даже купил новый паспорт, где значилось, что он сорок второго года рождения.
– Если и приврали, то чуть-чуть. Дед, если честно, хочу посягнуть на твои возможности. Нашу экспедицию обокрали…
– Сынку, куда экспедиция? Если на Марс, то я – пас, у меня денег не хватит, а если…
– На монгольскую границу. Мне нужно перечислить в Барнаул до востребования тысячу долларов.
– Тысячу? – поскучнел дед. – В Барнаул? Это что за планета такая?
– В пределах земной видимости, – терпеливо объяснил я, хотя понимал, что Сазон ваньку валяет.
– А-а! Так давай его купим, Барнаул этот и дело с концом, – хихикнул Сазон.
– Дед! – разозлился я. – У меня проблема на тысячу долларов и мне не до шуток!
– На тысячу баксов? А больше не возьмёшь ни копейки?
– А больше не возьму ни копейки.
– Элку дай! – гаркнул дед.
Это была его обычная уловка всучить мне через жену больше денег.
– Нет Элки, дома роман пишет.
– Врёшь! Я слышу, как она рядом с тобой курит.
От неожиданности я отшатнулся от трубки. Может, старый хрыч уже прикупил какой-нибудь прибамбас, через который можно подглядывать по телефону?!
– Меня? – с хитрым прищуром осведомилась Беда.
– И как ты догадалась? – Я отдал ей мобильник, понимая, что сопротивление бесполезно, что Сазон всё равно дозвонится до Беды и пропихнёт через неё в жизнь самые вредные свои идеи.
– Отлично, Сазон, – елейным голосом заговорила Беда. – Замечательно! Шикарная мысль! Так и сделаем. Конечно, он согласен, вернее, кто его спрашивать будет! Ты не представляешь, как я рада такому повороту событий! Целую! Обнимаю! Привет твоей знойной Кармен! – Довольная, словно кошка, объевшаяся сметаны, Элка отложила мобильник и, как ни в чём ни бывало, принялась пить кофе, отхлёбывая его маленькими глоточками.
– Ну? – спросил я. – И какому повороту событий ты рада? С чем это я согласен, вернее, о чём меня спрашивать никто не будет?!
Я терпеть не мог Элкины заговоры с Сазоном. Но случались они довольно часто, несмотря на то, что мы жили в Сибирске, а дед в далёком, южном городе.
– Сазон сказал, что перевод до востребования – это фигня для бедных. Он пришлёт деньги с посыльным.
– Что значит – с посыльным? Он погонит ради этого в Барнаул человека?
– Да не человека, а Елизара Мальцева!
– Что?! – От возмущения я вскочил.
Герман за соседним столиком перестал вдруг храпеть и отчётливо пробормотал во сне: «Огонь, батарея! Огонь! Всех вашу мать…»
От удивления я забыл, что хотел сказать.
– Сядь, – засмеялась Беда и закинула ноги на стол. – Толку от твоих воплей не будет! Сазон сказал, что пришлёт с деньгами Мальцева, значит – пришлёт. У Елизара там какая-то очередная мутная любовная история, от которой он пребывает в депрессии. Ему надо развеяться. В общем, дедулин дедуля прилетит в Барнаул собственной персоной, хочешь ты этого, или нет. Эта поездка должна вернуть его к жизни. Ну, как сюжетец?!
– Точно, не из головы…
Я сел и допил свой кофе.
Елизар Мальцев был близким другом моего деда и соратником в его бизнесе. Вернее, если быть точным, Мальцев был практически членом нашей семьи, так как жил, питался и переживал свои многочисленные романы в дедовском доме. Охарактеризовать Мальцева можно было коротко – творческая личность. То есть настолько творческая, что ему трудно было оставаться приверженцем одного жанра. Он писал то стихи, то прозу, то вдруг ударялся во все тяжкие художника-мариниста. Дед с пониманием относился к творческим исканиям Мальцева и даже спонсировал некоторые его выставки и издания. Надо сказать, что отсутствие таланта у Мальцева с лихвой компенсировалось доброй душой и любовью к людям.
Элка называла Елизара дедулин дедуля, хотя Мальцев был моложе Сазона на десять лет.
– Что-то Викторина с Гансом задерживаются, – пробормотал я. – Пойду, шугану этих развратников из кустов! Сколько же можно…
– Оставь их в покое. Они взрослые люди. Вспомни, наверняка и у тебя в семнадцать была такая вот «первая учительница» лет на десять старше тебя!
Я икнул. И вспомнил безалаберную юность. Элка всегда попадала в «яблочко». Была! Именно в семнадцать, именно учительница, и именно на десять лет старше. Она преподавала у нас информатику и как-то после уроков попросила меня… чёрт знает, что она попросила, я точно не помню, но я оказался у неё дома. Мы вроде всё время говорили об информатике, но каким-то невероятным образом во время беседы я успел стянуть с неё блузку и то, что я обнаружил под ней, меня потрясло. Дальше информатика потеряла всякий смысл, потому что учительница не только не сопротивлялась, но и сама быстренько сняла юбку.
