Михаил Серегин - Допинг на троих
Хозяин дома Александр Бауэр выглядел подавленным. Он лишь вяло кивал в знак согласия с корявой немецкой речью Анатолия, который что есть силы старался объяснить стражам порядка, что произошло. Наконец младшие чины поняли, что необходимо присутствие начальства и переводчика с русского на немецкий. Они сделали соответствующий запрос по телефону, и через некоторое время прибыл комиссар полиции в сопровождении преподавателя русского языка в местном колледже.
Наконец удалось выговориться и мне. Я показал местным полицейским документы, полученные мной перед отъездом в нашей городской милиции с помощью Дынина и подтверждающие то, что Наталья Костенко находится во всероссийском розыске. Бауэр же, со своей стороны, не смог предо-ставить никаких документов, подтверждающих легитимность нахождения Натальи в Германии.
Еще через некоторое время прибыло полицейское подкрепление из Франкфурта, организованное, видимо, не без помощи Быстрякова. Объяснения повторились.
Наконец полиция приняла решение – Наталью увела наверх одна из женщин-полицейских. Через двадцать минут девушка снова появилась внизу, уже одетая и готовая для транспортировки в местную больницу. Анатолий просился поехать с Натальей, но его не пустили.
При осмотре дома Бауэра полиция обнаружила кустарно запакованные ампулы с белым порошком. Эти ампулы были приобщены к делу и отправлены на экспертизу. Скорее всего, раствором этого вещества и колол Наталью Бауэр.
Сам Бауэр ничего не отрицал, но и ничего не подтверждал, заявляя, что будет беседовать только в присутствии своего адвоката.
К вечеру нас всех увезли в полицейское управление. Туда же вызвали домработницу-турчанку.
Управление мы покинули утром следующего дня. Нас с Анатолием отпустили, обязав не выезжать из города как свидетелей, проходящих по делу. За Бауэра же его адвокат внес в местный суд необходимую сумму залога, и он отправился домой.
Мы с Костенко, после того как вышли из управления, сразу же направились в больницу. Лечащий врач Натальи сообщил нам о том, что пока у девушки лишь взяты первые анализы и ничего конкретного он сказать не может. Кроме того, он отметил, что налицо серьезные нарушения психики.
Анатолий остался в больнице с женой, я же направился в гостиницу. Едва добравшись до койки, я уснул мертвым сном.
Разбудил меня телефонный звонок. Звонил Быстряков.
– Владимир Александрович? – послышалось в трубке.
– Слушаю вас, Сергей Дмитриевич, – заспанным голосом ответил я.
– Случилась еще одна трагедия.
– В чем дело?
– Сегодня днем у себя дома застрелился Бауэр.
Несколько секунд я сидел, пытаясь осознать произошедшее.
– Алле! – послышалось в трубке.
– Да, я слушаю, – встрепенулся я.
– Он оставил письмо, в котором изложил все подробности переправки девушки за рубеж. В значительной степени это облегчает ситуацию.
– Каким же образом? – удивился я. – Ведь со смертью Бауэра все концы ушли в воду! Пропала ведь не одна Наталья, а бог знает сколько еще девушек!
– Я понимаю. С другой стороны, не было никаких гарантий, что Бауэр в суде стал бы давать показания. Он мог сослаться на какую-нибудь выдуманную историю, мол, подобрал девушку в притоне Гамбурга, а препарат ему подкинули вы.
– Но на ампулах наверняка были отпечатки пальцев!
Быстряков не стал со мной спорить и сказал:
– Наверное, вы правы. Но судьба распорядилась именно так. Я звонил уже сегодня Ивану Алексеевичу и рассказал о результатах вашей работы.
– К сожалению, результаты не слишком обнадеживают. Хорошо хоть, что девушку нашли.
– Теперь, видимо, дело передадут российским правоохранительным органам, а девушку депортируют в Россию.
– Я думаю, что чем быстрее это будет сделано, тем лучше. Было бы неплохо, если бы при этом были соблюдены правила секретности.
Мы еще немного поговорили с Быстряковым, и я отправился снова в клинику навестить Наталью Костенко. Анатолий все это время провел в палате со своей бывшей женой не сомкнув глаз. Я сообщил ему о случившемся с Бауэром. Он не выразил по этому поводу никакого сожаления, посетовав лишь, что потерян важный свидетель по делу.
Анатолий сообщил, что с Натальей все по-прежнему. Она мало что помнит и не узнает своего бывшего мужа. Я посидел с ними еще немного и поехал в полицейское управление Оффенбаха. Комиссар полиции Хесслер, с которым я познакомился вчера в доме Бауэра, увидев меня, тут же вызвал переводчика, который прибыл в течение пятнадцати минут, пока я пил крепкий кофе.
Комиссар спросил через переводчика, знаю ли я о самоубийстве Бауэра. Я ответил утвердительно. В течение полутора часов нашей беседы комиссар сообщил мне, что российское посольство уже поставлено в известность и готовятся документы на депортацию Костенко в Россию. Кроме того, он заявил, что возбуждено дело по незаконному пересечению границы и контрабанде.
Я поинтересовался, проведен ли анализ химического препарата, которым кололи Наталью. Комиссар ответил, что, по заключению немецких медиков, порошок в ампулах представляет собой наркотический препарат, неизвестный доселе официальной медицине. Препарат также будет передан по линии Интерпола в Москву. При этом Хесслер заверил меня, что все будет сделано с соблюдением необходимого уровня секретности.
Я сказал Хесслеру о том, что преступники могут и не узнать о самоубийстве Бауэра. Не исключено, что, как он и говорил, через месяц в Оффенбахе появится курьер с новой порцией наркотического вещества. Хесслер сказал мне, что на этот счет я могу не волноваться, так как в доме Бауэра уже выставлен полицейский пост, который встретит курьера достойно.
Я поблагодарил комиссара за информацию и, пожелав ему удачи в деле поиска торговцев живым товаром, поехал снова в больницу. Передав Анатолию сказанное мне комиссаром, я настоял на том, чтобы он наконец поехал в гостиницу и отоспался, аргументируя это тем, что персонал больницы вполне способен оказать Наталье необходимую помощь.
Утром следующего дня мы с Анатолием вместе поехали в больницу. Врач сообщил, что никаких серьезных изменений за прошедшее время в состоянии больной не произошло, да и не могло произойти, так как ей требуется продолжительный курс лечения. Он сказал, что даст согласие на депортацию Натальи в Россию в ближайшее время. Комиссар Хесслер в свою очередь сообщил ему, что документы на депортацию уже подготовлены.
Это был наш последний день, проведенный в Оффенбахе. На следующий день в сопровождении офицера полиции и медика Наталью повезли во Франкфурт. Мы с Анатолием купили билет на тот же рейс, которым должны были отправить в Россию его бывшую супругу.
Уже сидя в самолете, я задумался над итогами своей первой в жизни зарубежной командировки. В плане продвижения вперед расследования дела она дала мне немного. Однозначно, факт того, что в Германии была найдена девушка из России, насильно туда увезенная и подвергшаяся, как подопытный кролик, медицинским экспериментам, окупал все затраченные деньги. Но меня волновала сейчас судьба остальных трех девушек, увезенных из России.
В своей предсмертной записке Бауэр сообщил фамилию человека, который изначально был организатором этого проекта и впоследствии был убит. И наверное, московская милиция или ФСБ займутся выяснением его связей. Но это все наверняка потребует больших временных затрат. Что случится с девушками за это время, предугадать невозможно. И что самое главное, преступная группировка наверняка еще действует. И не исключена возможность, что она продолжает отсылать новый живой товар за рубеж. Судя по кругленькой сумме, которую выложил за Наталью господин Бауэр, этот бизнес являлся крайне прибыльным, и вряд ли преступники откажутся от него, несмотря на высокий риск.
Авиалайнер приземлился в Шереметьеве, и у трапа самолета нашу троицу уже встречали. Ко мне подошел среднего роста плотный мужчина и, поздоровавшись, представился старшим следователем по особо важным делам прокуратуры России Александром Субботиным.
Передав Наталью Костенко медикам, которые тут же увезли ее в больницу при одном из научно-исследовательских центров, мы вместе с Анатолием и Субботиным отправились на ожидавшей нас возле аэровокзала белой «Волге» в прокуратуру России.
Там мы в очередной раз поведали следователю о наших германских приключениях и их результатах.
– Ну что ж, – сказал Субботин, выслушав наш рассказ, – придется мне собираться в ваш город в командировку. Похоже, эта преступная группа работает именно там. А в Москве они лишь отыскивают клиентов. И времени у нас, к сожалению, не очень много. Думаю, что информация о смерти Бауэра до них все же дойдет, и они могут затаиться.
– Может быть, это и хорошо, – сказал Анатолий. – Прекратится этот варварский бизнес.
– Может быть, – согласился Субботин. – Хотя вряд ли. Скорее, они будут более осторожными. Уж больно выгодное это дело... Или перебазируются в другой город. Однако химик, судя по показаниям, живет в вашем городе.
