Маргарита Южина - Убей меня своей любовью
– Ну… я не знаю… может, чего-нибудь к свадьбе? – промямлил он.
– Точно!! – обрадовался Яков. – Правильно! Мне достались свадебные носки!! Но это еще ничего! А вот Ингу Липушка еще больше порадовала. Она решила, что девушка не может прийти к нам на свадьбу без подарка! Да! Но денег на подарок у нашей поварихи нет! Ну, не платим мы ей, что тут поделать! И Липушка облегчила девушке жизнь, не варвар же она в самом деле – она купила подарок себе сама от имени Инги! Фату!! Очень дорогую, белую в голубенький василек! Хотя я вообще не хотел никакой Инги приглашать! Ну на кой черт твоей матери фата с васильками, а?! Так что, Дуся, ты не слишком расслабляйся, сейчас и повариха домой прибежит.
В прихожей тут же раздался настойчивый звонок.
– А я что говорил?! – оскалился Яков Глебыч. – Иди, Дуся, встречай счастливую покупательницу!
Дуся покрепче завязал полотенце на поясе и уныло побрел к двери. Ах, если б он знал!..
На пороге стояла вовсе даже не Инга, там высились две девицы невероятных размеров. Девицы между собой были похожи, как два молочных поросенка, обе в широких тренировочных штанах, спортивных куртках и обе с короткими, мальчишескими стрижками. Только одна была немного светлее и поаккуратнее в бедрах, а другая зато потемнее, пошире и понаглее.
– Так! Я дико интересуюсь – это здесь, что ль, Филины проживают? – спросила та, которая шире, лениво пережевывая жвачку.
– Проживают, а кто вас интересует? – важно спросил Дуся, выпячивая вперед голое пузо. В конце концов, пора сбавить девичью спесь. – Вам кого, красавицы?
– Не твое дело, – рявкнула та, которая светлее, резко отодвинула рукой хозяина и нахально продвинулась в комнату. – Слышь, окорок, а куда это наша обезьяна подевалась?
Дуся презрительно дернул головой и преподал урок вежливости:
– Если вы имеете в виду Ингу, так она вышла за покупками. И вообще! Что значит – обезьяна?! У нас, между прочим, все уже давно в людей превратились!
– Да! – выглянул Яков Глебыч и меленько хихикнул. – А ваша подружка так и вовсе… хи-хи… скоро лошадью станет, потому что так работает, так работает…
– Яков Глебыч, – одернул «папашу» Дусик, – ваш юмор прямо дебильный какой-то, честное слово. Девушки ищут Ингу…
– Да никакую не Ингу!! На фиг нам ваша Инга! – рявкнула светленькая и подскочила к Дусе. – Где Танька, спрашиваю?!! Куда она схоронилась?!!
Дуся немного отстранился и пожал плечами:
– Что это за слова у вас какие-то – «схоронилась»? У нас все хоронятся в одном месте – на Бадалыке. Правда, обещали новое кладбище отк…
Договорить он не смог. Дуся даже охнуть не успел, как мощный удар светленькой девушки сшиб его с ног, в голове будто лопнула трехлитровая банка, в глазах замелькали разноцветные шарики, и он грузно сполз по стене на пол.
Глава 3
С вазоном на бизона
Кажется, Дуся совсем недолго пребывал без чувств. Однако, когда он открыл глаза, картина его потрясла – по всей гостиной разбросанные стулья, перевернутое кресло, сдвинутый стол, черепки маманиной любимой вазы, а на диване с задранной кверху головой валяется Яков Глебыч и усердно выводит какую-то ноту в минорной тональности.
– Яков… Глебыч… – перекосило Дусю. – Ты совсем, что ли… свихнулся?! Ты чего натворил-то здесь, лихоимец? Сейчас маманя придет, она ж тебя… она тебя в жабу превратит!
– Сам ты… в жабу! Еще обзывается! – жалобно хныкнул Яков Глебыч, попытался сесть, и тут его прорвало: – Все из-за тебя!! Трус!! Дезертир!! Ковриком прикинулся, да?!! А меня тут!!. Знаешь, как они меня?!! Я тут таким соколом летал!!. Чего пялишься?! Давай «Скорую» вызывай! У меня вся нога переломана!! Уй-й-й, какой я бедны-ы-ый…
Дуся только сейчас сообразил, что погром устроил вовсе даже не его будущий отчим.
– Подожди ты верещать, Яков Глебыч, я не понял… Так это не ты, что ли?
– Да мне-то это на фиг надо?! Я ж не самоубийца! Я ж тебе говорю: пока ты там отлеживался, мне… нет, ты морду-то не вороти, ты глянь… уй-й-й-й! Черт!! Да вызывай же ты «Скорую»! Видишь же, нога опухла, там у меня… перелом прячется…
У Якова Глебыча действительно прямо на глазах опухала нога. Дуся заметался по комнате, кинулся к аптечке, на всякий случай хотел смазать опухшую конечность зеленкой, но едва прикоснулся к ноге, как бедолага взвыл сиреной:
– Ты гестаповец! Я весь такой бедный…
– Как же тебя угораздило ногу-то повредить? – дул на ногу Дуся. – Надо ж как-то поаккуратнее…
– Какого хрена поаккуратнее!! Я и так… Эти кобылы как давай меня охаживать, будто я им боксерская груша! Но я мужик! Как ухватил вазон этот… язви его! Думал – развернусь и по этим бабам, по бабам!
– Ну?!
– Чего нукаешь?! Разве я этот горшок подниму?! – чуть не плакал от досады Яков Глебыч. – Только на грудь его выжал, а эта… маленькая… сволочь! Мне в живот пощекотала! Ну я и… Прямо себе на ногу этим вазоном! А у меня же нога-то костяная, а не арматурная! Да вызывай ты «Cкорую», чего ты мне ногу слюнями мажешь?!
Вообще-то, Дуся надеялся, что на Якове Глебыче, как на собаке… в смысле, само заживет, но тот упрямо требовал традиционной медицины.
Пока дожидались «Cкорую», Дуся все допытывался:
– Нет, ну а чего они хотели-то? Они же зачем-то приходили! Может, они деньги просили?
– Да какие там деньги! Я им сразу все Липушкино золото отдал, только они все про какую-то бабу спрашивали… – Тут вдруг Яков на минуту забыл про ногу и осторожно сел. – Слышь, Дусь, а они ведь Милочку искали, да. Только называли ее почему-то Танькой.
У Дуси похолодело где-то в области живота – неужели кто-то видел, как он пер эту несчастную девчонку? Нет, ее, наверное, просто ищут. Но кто? Родственники? Подруги? А почему раньше не искали?
– Хе-хе… – глупо усмехнулся Дуся. – А с чего ты взял, что Милочку, если они ее Танькой называли, а? Сам придумал, да? Ви-и-ижу, са-а-ам, ох и выдумщик…
– Какой, на фиг, выдумщик! Они ж мне Милкиной фотографией прямо в глаза тыкали!! Я еще подумал – может, фоторобот? А потом пригляделся – нет, наша Милочка, как есть собственной персоной! Я им так и сказал: «Если, мол, вы Милочку ищете, так она куда-то временно вышла, а если вам ваша Танька нужна, так ее и вовсе здесь никогда не было! Нет, ну если вы настаиваете, сказал я им так интеллигентно, то могу предложить Олимпиаду или Ингу, она варит хорошо». Но они меня недопоняли. Как услышали про олимпиаду, так разнервничались… Короче, видишь синяк на скуле? Это за твою матушку.
– И ты сдуру решил, что им нужна Милочка?
– Слышь, Дуся, ты рожу-то не криви! Не сдуру, а потому что они мне фотографию совали!.. – обиделся Яков Глебыч и вдруг сосредоточенно заморгал глазами. – Дуся… Я вот думаю: а куда это наша красавица-то делась? Я про Милочку. Ее ведь с самого утра нет. Ты не видел?
Дуся догадался хихикнуть и пожать плечами:
– Так она ж мне того… не докладывается. Убежала, наверное, от таких хозяев к чертям собачьим… Нет, ну, может, она к любовнику подалась, она ж красивая девка-то…
– А чего это, у вас разве с ней не любовь прорастала? – вдруг подозрительно спросил больной.
Дуся искренне обиделся. Нет, а чего это, как Милочку искать, так у них сразу и любовь?!
– Ты чо говоришь-то? Какая любовь?! Да она… она вообще… я ей только целоваться разрешал! Ты на меня в зеркало-то глядел?! Ха! Любовь!.. Слышь, Яков Глебыч, а ты этим девицам про нашу любовь ничего не наплел?
Яков остервенело замотал головой:
– Ты чо-о?! Я ж еще не знал тогда! У меня как раз вазон на ногу-то опустился, я и вовсе соображать перестал. Они мне говорят: мол, гляди, мы еще вернемся, – а я, как дурак, башкой мотаю, говорю: «Приходите, мол, только когда моей кикиморы дома не будет, она у меня такая ревнивая…» А сейчас думаю – на кой черт зазывал, они ж не чай пить придут, правда ж?
Якова Глебыча увезли быстро. Дуся не стал изображать трепетного сына и провожать болезного не поехал.
– Ты, Яков Глебыч, ежли чего – звони. Я тебе на первое время деньжат подкину… Вот, ста рублей хватит? – на прощание профинансировал он будущего родственника, и тот от умиления чуть не прослезился.
После того как Дуся остался один, он подсел к телефону, сделал пару звонков, а потом разгреб завал в гостиной, пропылесосил комнату и даже еще раз покормил Душеньку, которая уже давненько самостоятельно спряталась в детской кроватке и теперь выходить оттуда категорически отказывалась.
Дамы вернулись только синим вечером. Инга тащила Машеньку вместе с коляской, и в ее глазах радости не просматривалось, зато Олимпиада Петровна была вся увешана коробками и излучала счастье.
– Дуся!! Ты посмотри, что я купила!!. Да возьми же ты у меня пакеты!.. Яков Глебыч!! Ты напрасно не остался с нами! Мы еще купили себе парочку дамских журналов, а Инге поварскую книгу!! Яшенька!! А тебе я купила твои любимые сушеные кальмары! К пиву!! Дуся, ты обещал ему пиво, а нам мороженое, не хотелось бы напоминать, но ты ведь, как пить дать, забыл.
