Маргарита Южина - Двуликая особа
– Это мой папа, его так завут, а ищо завут Еф, а ищо Еф Паыч, а ищо Ёва, да, – выдавала другу секреты Аришка.
– А я Даша.
– Ариша, пойдем-ка в зал, оденемся, а папа нас здесь подождет, – увлекла Саша детей.
– Я думал, Александра Михайловна одна живет.
– Она и жила одна, мы к ней на квартиру только вчера въехали.
– Так вы переезжали, поэтому вас не было видно в клубе в последние дни?
Даше было стыдно с этим человеком говорить о своей бывшей работе. Но он смотрел на нее просто, без осуждения, и Даша так же просто ответила:
– Нет, просто я там уже не работаю.
– А где вы теперь работаете?
– Пока нигде, Александра Михайловна обещала поговорить по поводу «Кальзиса», но получится или нет, не знаю. – Почему она все это ему рассказывает и зачем он так внимательно ее слушает? Даша себя не понимала.
– А вы не хотели бы поработать в «Кратере»? Фирма работает с металлом и прочими дорогими штуками, заработки тоже довольно стабильные и, говорят, неплохие.
– Кто говорит? – улыбнулась Даша.
– Все! – изумился ее неосведомленности Лев.
Саша слышала, как говорят двое, и собирать Аришку не спешила, а когда наконец ребенок был одет, разговор в коридоре подошел к концу.
– Александра Михайловна, – взахлеб делилась Даша новостями, когда Брутичи ушли, – Лев Павлович предложил мне работу в крупной фирме! Правда, я ничего не умею, вдруг директор «Кратера» не согласится, но Лев Павлович уверял, что высшее начальство будет радо.
– Еще бы, – согласилась Александра, – конечно, радо, иначе зачем бы оно тебя так уговаривало.
– Кто оно? – не понимала Даша. – Я вам про директора говорю.
– И я тебе про него же. Директор этой крупной фирмы и есть Лев Павлович Брутич, уж можешь мне поверить, Дашенька.
Даша потеряла дар речи.
Школа гудела. Сегодня все только и говорили, что о Захаровых, о непонятной гибели и матери, и дочери. Откровенно побаивались за Женьку.
Высказывали разные версии и самые нелепые домыслы. История обрастала легендами. Представители же органов побывали и у директора, и по классам успели пройтись, задавая почти одни и те же вопросы.
В душе у Саши с новой силой нарастала тревога. Теперь и она не верила во всесилие доблестной милиции. Вот дура-то была, когда Севку уму-разуму учила, ей бы самой у него поучиться. С такими мыслями она и поднялась к директору, – устроит Брутич Дашу или нет, еще не ясно, а проверить обстановку на «Кальзисе» Александра обещала.
– Галина Дмитриевна, здравствуйте, вы сейчас свободны?
– Да, Александра Михайловна. Заходите. Нет! Вы подумайте! Парень за месяц один остался. Надо к нему зайти, как он?
– Я была у него. Трудно ему, но держится. Он крепкий, надежный человек, я не думаю, что сломается.
– Может, ему деньгами помочь или еще как-нибудь?
– Ребята ему помогают, а деньги, я думаю, будут не лишние.
– Вы сами организуйте это как-нибудь, с бухгалтерией сейчас договорюсь, я сегодня не в себе. Тут ко мне заходил один товарищ в погонах, все настроение испортил. Все роет под нашу школу, наркотики ищет! Захарова, говорит, в вашей школе наркоту брала. Прямо охрипла вся, пока доказывала, что наши дети этим не интересуются.
– Зря вы хрипели, интересуются, и еще как!
– Да нет, Александра Михайловна, неправда это.
– Правда, и Захарова действительно наркотики постоянно брала около нашей школы.
– Что вы говорите?! Неужели?!
– Галина Дмитриевна, ну что вы, в самом деле! Об этом знали все, и вы, простите, не исключение. – Саша поморщилась от неприкрытой фальши директрисы. – Непонятно только, зачем вы сознательно мешаете следователям? Мне думалось, мы их сами о помощи просить должны, это же в наших интересах.
– Вы меня учить пришли или по другой какой надобности? – лицо Галины Дмитриевны стало ледяным и непроницаемым.
«Вот дура, кто за язык тянет? Теперь просить бесполезно, проверено неоднократно». Александра молча вышла. Возле ее кабинета стояли ребята. Ждали очередного заседания клуба, а проще говоря – надо было поговорить, выплеснуться. Саша видела сегодня и тех, кто не был клубовцем.
– А мы вас уже давно ждем!
– Вы знаете про Женьку?
– Да не про Женьку, а его сестру, – с разных сторон посыпались голоса.
– Тише, тише, ребята, все я знаю, – успокаивала учеников Александра, – кто-нибудь сегодня заходил к Захарову?
– Так ведь сейчас он на работе, а вчера я был, – привычно доставал блокнот Севка.
– Я тоже заходил, – мотнул головой Санька Кротов. – Только злится он: «Что вы меня все пасете, в петлю, – орет, – не полезу, никто меня не прирезал, а на ваши унылые рожи смотреть уже сил нет!»
– А на фига ты рожу унылую корчил? – взорвался Вовка.
– А что мне, к нему с песнями вваливаться?!
– Да нет, ребята, – грустно покачала головой Александра, – еще не придумали таких слов, чтоб от горя излечивали. Да и Женю понять можно, боится себя жалеть и другим не позволяет.
– Или просто боится.
– Что ты сказала, Света? – Александру настолько держало в плену это ощущение, что она даже вздрогнула.
– Я сказала, что он просто боится, и это тоже понять не трудно.
– Чего трещите, «боится, не боится», Захарыч мужик сильный и трусом никогда не был! – не выдержал Севка. – Конечно, трудно ему, так ведь он понимает, что Танька сама в своей смерти виновата. Он уже и деньги на лечение наскреб, и билеты купил, чего бы ей не продержаться денек-другой, так нет! Она к Витьке побежала, в пятую! Вот и не вернулась.
– Подожди, Сева, к какому Витьке? Когда бегала? – насторожилась Александра.
– Да в самый тот день и прибегала, а больше ее никто не видел. Это мне Гоблин, Ванька Гоблов, рассказывал. Она приходила к Михал Лексеичу в мастерскую, наверное, ширнуться захотела, потому что Дергача спрашивала. А Дергач по наркоте безотказный малый.
– Значит, говоришь, у Михаила Алексеевича была, – на Сашиной душе опять заскребли кошки.
– Да это не я, это Гоблин говорит.
– А что, ребята, давно мы черный ящик не вскрывали, – вдруг ни с того ни с сего выдала Александра.
– В четверг открывали.
– Ну… В четверг… Можно и чаще, будем ближе к народу.
Чего Саша ожидала от почты, она хорошо знала. Вовка притащил ящик и высыпал на стол кучу корреспонденции. Александра торопливо пробегала глазами по развернутым листкам и передавала ребятам. Так. «Я давно хотела…», «а слабо вам…», «вы занимаетесь…» … Все не то, не то. Нет! Те проклятые буквы не попадались. Но облегчения она не испытывала. Сегодня же зайдет к Михаилу Алексеевичу, ей все-таки надо узнать, откуда у Татьяны взялся этот злополучный листок. Может, кто-то из ребят еще что-нибудь вспомнит.
Клубовцы разошлись рано – около семи. В это время работа в ремонтной мастерской и не думала прекращаться. В большом гараже несколько чумазых ребят деловито возились с промасленными железяками, которые гордо называли запчастями.
– Толя, – подошла Саша к небольшому рыженькому пацану. – Ты во вторник работал здесь?
– Не-а, я токо с пятницы. – Толя и не собирался отрываться от дела ради такой пустяковины, как разговор с учихой.
– Толь! Ну подожди ты крутить, а кто работал во вторник?
– Александра Михайловна! За какие грехи в наш ад? – приветливо улыбаясь, подошел Михаил Алексеевич. Подтянут, аккуратно подстрижен, карие глаза искрятся радушием. Ничего удивительного, что в него влюблены все ученики и даже директор не обделяет своим вниманием.
– Здравствуйте, Михаил Алексеевич. Я вас очень прошу, вспомните, пожалуйста, кто работал здесь во вторник прошлой недели.
– Вспомнить – не вспомню, но мальчишки сами ведут журнал посещений. У нас ведь хоть и небольшие, но деньги зарабатываются, поэтому учеты, отчеты всевозможные ведутся. А вы что, тоже по поводу Тани Захаровой? Из нас по этому вопросу кто только душу не тряс!
– Да, я по поводу Тани, – согласилась Саша. – Она, говорят, была у вас во вторник.
– Ну, раз говорят, значит, была. Только лично я с ней не встречался, – беседа Дворневу начинала не нравиться. – Александра Михайловна, ну вам-то это зачем? Я могу понять ментов этих – работа у них такая, а вас куда повело?
Александра сама понимала, что выглядит достаточно глупо, эдакий самопальный Шерлок Холмс, но уходить просто так не собиралась:
– Мне очень нужно, а кто ее мог видеть?
– Да вы сами и спросите.
Саша поспрашивала у ребят, но никто Таню в тот день не видел, а Гоблова Саша не нашла. «Ничего, я этого Гоблина прямо с уроков вызову».
Трель звонка назойливо лезла в уши. На экране телевизора разворачивались захватывающие события, но телефон не унимался. «Везде достанут», – с раздражением подумал он и снял трубку:
– Алле!
В трубке раздалось шипение, и голос, который он меньше всего хотел бы слышать, вкрадчиво произнес:
– Ты сработал нечисто.
– А… это ты… Нечисто! Чему удивляться, я же не профессионал.
