Дарья Донцова - Маникюр для покойника
– Не хотите чаю?
Я ухмыльнулась про себя и кивнула.
Минут через пять в моих руках оказалась кружка с невообразимой гадостью, фруктовым напитком «Пиквик». Данное пойло следует называть компотом из химических ароматизаторов, но Нине, очевидно, нравилось, потому что девушка с наслаждением отхлебнула из чашки и завела рассказ. Я слушала ее внимательно, хотя ничего нового не узнала.
Нина встречалась с Костей раз в неделю и, в отличие от Лены, великолепно знала о «соперницах». Наличие других женщин в жизни любовника ее не волновало. Замуж парикмахерша не собиралась, готовить, убирать, стирать не любила, впрочем, иногда варила для Кости суп, правда, без особого вдохновения. Необременительные свидания устраивали ее полностью: вроде и мужик есть, и особо стараться не надо. К тому же Костик оказался не жадным, охотно делал подарки, возил на машине, приглашал в ресторан. Он был еще и хорошим другом: когда Нинина мать сломала ногу, женщина, растерявшись, позвонила любовнику. Честно говоря, она ожидала услышать что-то типа «извини, занят», но Костя только буркнул: «Жди» – и через полчаса приехал, снес старушку на руках в машину, а в приемном покое сунул замороченному доктору пару бумажек, чтобы пожилая женщина не оказалась на койке в коридоре…
Больше я от Нины ничего не узнала. Выйдя из парикмахерской, я увидела рядом дверь в дверь магазин «Тюль» и зачем-то зашла внутрь, устроилась у большого окна и призадумалась. Кое-что в этой истории не стыковалось. И Рита, и Лена, и Нина говорили о щедрости Кости и о его привычке водить дам сердца в рестораны… К тому же он частенько покупал женщинам презенты, владел автомобилем, пользовался сотовым, да и квартира его выглядела вполне уютно, сверкая недавно отремонтированными стенами… Возникал естественный вопрос: а где мужчина брал деньги? В театре он скорей всего получал копейки, актером слыл никудышным, в кино и на телевидении не снимался.
Поразмыслив пару минут на эту тему, я набрела на другую, не менее интересную, мысль. А откуда Нина знает, что Костя мертв? Сама же говорила, что встречалась с ним раз в неделю, а в другие дни только звонила, да и то крайне редко? Кто же ей сообщил о кончине любовника? Милиция? Конечно же, нет, тогда бы она ни за что не стала со мной разговаривать.
Я стояла у окна, тупо наблюдая, как редкие прохожие бредут по улице. Погода сегодня была отвратительная. С неба валилось нечто, одновременно похожее на снег и дождь, под ногами чавкала жидкая грязь. Молодые мамаши с младенцами не рискнули выйти на прогулку, пенсионеры отложили до лучших времен поход в поликлинику и аптеку, все сидели на теплых кухнях, пили восхитительный ароматный кофе, а может, еще лучше, улеглись на диваны с книжечками про таинственные убийства… Так интересно следить за расследованием, скользя глазами по бумаге… На деле труд оперативника выглядит противно – мокрые ноги, голодный желудок и ничего не соображающая голова… В книге можно быстренько пролистать странички и заглянуть в конец, в жизни же…
Тут из парикмахерской быстро выпорхнула девушка в красивом рыжем полушубочке. Я пригляделась и ахнула – Нина. Интересно, что подвигло мастерицу бросить посреди дня работу? Не колеблясь, я натянула на брови вязаный колпачок и побежала за женщиной.
Никитина шла быстро, шлепая по лужам. Слежки она явно не ожидала, потому что ни разу не оглянулась. Через десять минут я устала и замерзла, но Нина упорно шла дворами к неизвестной цели. И только когда впереди замаячил знакомый дом, я поняла, куда так торопилась цирюльница. Прямо перед глазами возникло здание, где находилась квартира Катукова. Я притормозила у подъезда, досчитала до ста и поднялась наверх.
Все двери лестничной клетки смотрели на меня панорамными «глазками».
Дверь Катукова не была опечатана. Достав из кармана подушечки «Орбита», я разжевала их до однородной массы и залепила окуляры. Нет, все-таки зря многие считают детективные романы литературой третьего сорта. Ну где еще можно набраться такого количества разнообразных сведений? Ладно, подожду под дверью, когда-нибудь же врунья, не мигнув глазом сообщившая, будто у нее украли ключи, выйдет наружу.
Минуты текли томительно. Примерно через полчаса дверь другой квартиры распахнулась, высунулась неопрятная бабка, отодрала от «глазка» жвачку и пролаяла:
– Чего выжидаешь? Помер твой хахаль, в морг сволокли.
Я отвернулась к окну.
– Ох и дуры же бабы, – не успокаивалась старуха, но тут из двери потянуло горелым, и бабулька, охнув, исчезла. Прошел час. Мне в голову закралась мысль: а вдруг Нина поехала вовсе не к Косте, вдруг просто сама живет в этом же доме? Но тут тихонечко щелкнул замок, Нина выскочила наружу и повернулась к окну.
– Куда мы так торопимся? – вежливо спросила я.
Никитина подпрыгнула на месте и выронила довольно объемистый пакет. От удара о пол бумага развернулась, и по площадке веером разлетелись стодолларовые купюры.
– Господи, – забормотала парикмахерша, присаживаясь на корточки и собирая дрожащими руками банкноты. – Господи, как только вы сюда попали…
– Очень просто, – спокойно ответила я, – ногами, а вы, выходит, ключики нашли? Оперативно работают, однако, в 12-м отделении милиции – и воришку поймали, и ключи успели вернуть… А денежки небось тоже из потерянного портмоне? Или решили в качестве последнего презента забрать отложенное Катуковым на черный день?
Внезапно Нина зарыдала:
– Теперь вы ни за что мне не поверите.
– Это точно, – «успокоила» я ее и продолжила: – Раз уж ключики все равно нашлись, давайте вернемся и потолкуем – думается, есть о чем.
Парикмахерша кивнула, и мы вошли в холл. На этот раз в комнате пахло нежилым, смесью ароматов пыли, сырости и чего-то кислого.
– Это мои деньги, – неожиданно сказала Нина, садясь на диван, – просто хотела забрать, чтобы не пропали.
– Ну да, – кивнула я, – сначала потеряли на рынке, а теперь нашли.
– Вы надо мной издеваетесь! – воскликнула женщина.
– И в мыслях не было, – сообщила я чистую правду. – А зачем, если не секрет, вы хранили деньги у Кости?
– Вы не поверите, – повторила Нина уныло.
– Попробуйте меня убедить.
Никитина вытащила сигареты и сказала:
– Я живу в коммунальной квартире, а соседи… Эх! – Она махнула рукой и замолчала.
– Давайте, давайте, – поторопила я ее.
– Послушайте, товарищ майор…
Но с моего языка сорвались где-то прочитанные слова:
– Тамбовский волк тебе товарищ!
Парикмахерша вздрогнула и, побелев, спросила:
– Как же к вам обращаться?
Я подумала немного и ответила:
– Евлампия Андреевна.
Нина шмыгнула носом и, без конца называя меня по имени-отчеству, принялась каяться.
У нее две комнаты в коммунальной квартире, из соседей – женщина лет шестидесяти, бывшая учительница, с сыном. Преподавательница милая, интеллигентная дама, и никаких кухонных драк у них с Ниной не бывает, все чинно, мирно, шампунь в суп друг другу не подливают, камни в котлетный фарш не подбрасывают… Зато сыночек – полный караул, уголовник и наркоман. Две недели на свободе, пять лет в тюрьме. Пока он мотает срок, Нина и Виктория Федоровна живут спокойно, даже вместе смотрят телевизор на кухне, но, как только «дитятко» с чистой совестью выходит на свободу, начинается ад.
– Ему любой замок нипочем, – всхлипывала Нина, – открывает в секунду. Сколько раз у меня из комнаты деньги таскал, до долларов, правда, не добрался, я на отдельную жилплощадь коплю… Вот и решила у Костика спрятать, лучше места и не сыскать.
– Прямо-таки, – усмехнулась я. – Самое лучшее место в банковском хранилище, в ячейке, за свинцовой дверью…
Нина хмыкнула:
– Ага, очередной кризис придет, и банк мои сбережения себе захапает. Ну уж нет, у Котьки все приспособлено было, недаром порученцем работал.
– Кем? – не поняла я. – Каким чеченцем?
Никитина тяжело вздохнула и вновь достала сигарету, я собиралась было грозно сказать, что с детства страдаю чудовищной аллергией, но вдруг поняла, как свободно и хорошо дышу, даже в горле не першит! Чудеса, да и только.
– Только не притворяйтесь, будто не знаете, кто такой порученец, – вымолвила Нина.
– Естественно, знаю, – принялась я выкручиваться, – но для порядка вы должны рассказать сами.
– Ладно, Лампада Андреевна, – покорно согласилась Нина.
Я с подозрением глянула на парикмахершу: уж не издевается ли она надо мной? Но девушка потерянно сидела на диване, комкая в руках бумажный носовой платок.
– У Коти не слишком удалась карьера в театре, – завела Никитина, – все ролей не давали настоящих, зажимали, ну и оклад соответственный, слезы, а не деньги…
Но Костик совершенно не тужил, потому что давным-давно считал своей основной профессией другую, актерство превратилось в хобби. И потом, как шикарно он отвечал на вопрос очередной дамы: «Где ты работаешь?»
