Дороти Кэннелл - Хрупкая женщина
– По-моему, – сказала она, подняв глаза на каминные часы, – пора отправляться на службу. Кто желает, может поехать на автомобиле, но я пойду пешком. До церкви всего пять минут, а Мерлин терпеть не мог машин. Его останки повезёт катафалк, запряжённый лошадьми, – она помолчала, потом добавила: – Думаю, транспортное средство выбрано по желанию бедняжки Мерлина. После похорон мистер Брегг, поверенный Мерлина, заглянет сюда, так что каждый сможет побеседовать с ним.
– То-то будет потеха! – злорадно прошипел Фредди мне на ухо.
Поместье окутала плотная дымка. Наша небольшая компания, держась поближе друг к другу, прибиралась по узкой тропинке, вившейся вдоль обрыва. Мы старательно переступали через бесчисленные расщелины и выбоины. В самом опасном месте благоразумно были установлены перила, которые наверняка подарили бы иллюзию безопасности, если б видимость не ограничивалась жалкими тремя футами. Когда я в третий раз оступилась, Бен сжалился и взял меня под руку.
– Если ты будешь так виснуть на мне, – донёсся из тумана его бестелесный голос, – утянешь вниз нас обоих. Мы рухнем с обрыва на острые скалы. Романтичный конец…
– Какой же ты зануда! Тебя послушать, так за каждым поворотом нас поджидает старуха с косой.
– Чёрт, а ты права, – дружелюбно согласился Бен. – За следующим поворотом как раз что-то в этом духе – белая колесница, которую тянут два изрыгающих огонь рысака, а правит ими некая мрачная личность в цилиндре… Точнее, цилиндр без личности.
– Возница на месте, просто мы не видим его в тумане, – поучающее объяснила я и снова чуть не споткнулась, на этот раз о дядюшку Мориса, который внезапно остановился как вкопанный. – Ты можешь разглядеть гроб? – спросила я.
Бен не ответил на моё дружеское пожатие.
– Нет, – буркнул он.
* * *Дядю Мерлина похоронили в фамильном склепе – маленьком сооружении, примостившемся неподалёку от церкви.
Терпеть не могу гробницы, как древние, с мраморными плитами и прочими излишествами, так и современные, украшенные лишь медными табличками. Гроб внесли могильщики. Ни один из родственников и не подумал разделить с ними ношу. Дядя Мерлин умер, но никого, включая меня, его смерть не огорчила. Почему нельзя было похоронить его на кладбище, где над ним шелестела бы трава на ветру? Я обернулась и взглянула на сгорбленного садовника, который топтался на почтительном расстоянии от членов любящего семейства. Крошечная слезинка медленно скатилась по его морщинистой щеке. Вероятно, старик Джонас думал о том, что когда-то настанет и его черёд, и ещё одно имя будет вычеркнуто из списка живых.
– Я ухожу, – шепнула я Бену.
Вернувшись домой, я занялась делом: прибралась в гостиной, избавилась от грязных чашек и остатков трапезы, заварила чай. Я закончила протирать каминную полку скомканной газетой, когда услышала в холле топот. Помимо членов семьи, прибыл также доктор Мелроуз, присутствовавший при кончине дяди Мерлина.
– Мне очень жаль, но я ничем не мог помочь мистеру Грантэму, – сказал доктор, глядя на дядю Мориса. – Пневмония добила беднягу, у него было никуда не годное сердце. Очень глупо, что он не обратился раньше за медицинской помощью. Он должен был понимать…
– Но поскольку ничего нельзя было сделать, – подала голос тётушка Астрид, – и учитывая, что государственной службе здравоохранения надо платить…
Пожаловал священник, преподобный Роуленд Фоксворт. Проникновенным голосом он выразил нам соболезнования. Это был весьма импозантный высокий господин с седеющей шевелюрой, густыми бровями и доброжелательными серыми глазами.
Едва преподобный Фоксворт и доктор удалились, как снова звякнул дверной колокольчик, возвещая о прибытии долгожданного мистера Уилберфорса Брегга, стряпчего из компании «Брегг, Уайзман и Смит».
Надо отдать должное моим родственникам: мы представляли собой очаровательное и дружное семейство. Никто не точил когти и не облизывал обагренные кровью клыки. Мистер Брегг оказался небольшим человечком шестидесяти с лишним лет, его мясистое тельце, смахивавшее на подошедшую опару, туго обтягивал клетчатый костюмчик. Лицо покрывала багровая сеточка вен, волосы, казалось, не встречались с расчёской не меньше недели.
– Карлсон на пенсии, – прошептал Фредди, с сожалением поглядывая на херес и наливая себе чай. – Интересно, куда он спрятал свой пропеллер?
– Можем приступать? – мистер Брегг раздвинул губы в некоем подобии улыбки и нацепил на нос очки в проволочной оправе. – Дамы и господа, мы собрались сегодня здесь…
Его речь прервал стук в дверь, в комнату прошаркал старый садовник, в руках он мял фланелевую шапчонку. Старик обвёл взглядом собравшихся.
– Я слышал, меня тоже приглашают, ваша милость.
– Вы Джонас Альфред Фиппс? Совершенно верно, милейший, нам требуется ваше присутствие, – мистер Брегг кивнул с любезностью человека, который считает себя выше классовых предрассудков.
Тётушка Астрид явно не разделяла его взглядов в отношении социальной терпимости. Она с содроганием наблюдала, как садовник вытер башмаки о порог, когда же он чуть не наступил ей на юбки, почтенная леди в ужасе отшатнулась.
– А теперь, если все готовы, – тоненьким голоском продолжал стряпчий, – я оглашу завещание.
Я, Мерлин Персиваль Грантэм, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, объявляю нижеследующее моей последней волей и завещанием, отменяющим все иные завещания и распоряжения.
Пункт первый. Я назначаю своими душеприказчиками представителей компании «Стирлинг траст лимитед» и поручаю им уладить все претензии в отношении моего состояния.
Пункт второй. После выплаты всех надлежащих долгов я поручаю моему душеприказчику распорядиться моим состоянием следующим образом:
А. Джонасу Фиппсу, единственному слуге, который имел безрассудство находиться у меня в услужении, в благодарность за то удовольствие, которое он мне доставил, превратив мой участок в плантацию сорняков, я завещаю тысячу фунтов и право пожизненного проживания в комнатах над конюшней.
Получатель этого щедрого дара наклонил голову и пробормотал:
– Благодарю покорно, ваша милость.
Мистер Брегг продолжал:
Б. Моему кузену Морису Флеттсу, чьей единственной отличительной особенностью является энергичное преследование особ женского пола, годящихся ему в дочери, я завещаю пару домашних тапочек.
В рядах моих родственников поднялся ропот, на фоне которого отчётливо выделялся пронзительный голосок тёти Лулу:
– В огонь его, в огонь! Сжечь завещание!
Дядюшка Морис, если судить по его лицу, пребывал в предынфарктном состоянии.
– Это клевета! Я в суд подам!
Стряпчий поднял руку.
– Должен вас предупредить, леди и джентльмены, что вопрос о моём отношении к этому документу совершенно неуместен. Юридически он совершенно законен. Всякому, кто попытается оспорить завещание, придётся выложить кругленькую сумму, причём без какой-либо надежды на успех. На этот счёт я не испытываю ни малейших сомнений. Я сам составил завещание и льщу себя надеждой, что я один из опытнейших юристов в этой части страны. Я сделаю всё, чтобы выполнить последнюю волю Мерлина Грантэма.
– Вы хотите сказать, что это ещё не самое худшее? – на этот раз охламон Фредди говорил вполне разумно.
Адвокат перелистнул страницу.
– Либо больше никто не станет прерывать меня, либо я зачитаю завещание в официальной обстановке в присутствии судьи Абернати. Итак…
В. Луизе Эмилии Флеттс, которая навсегда обесчестила добро имя нашей семьи, жульничая во время партии в вист в церкви святой Марии-у-мельницы, я оставляю колоду не краплёных карт.
Г. Моему дальнему родственнику (и, к сожалению, недалёкому) Фредерику Джорджу Флеттсу, который почитает нищету мистическим опытом, я оставляю пустой бумажник.
Д. Моей родственнице Ванессе Фитцджеральд, которая находит забавным появление голышом на новогоднем сборище Клуба отставных священников, я оставляю то, что, смею надеяться, покажется ей менее забавным, – комбинезон.
Е. Моей родственнице Астрид Розе Фитцджеральд, которая постоянным брюзжанием, экстравагантными сексуальными запросами ускорила смерть своего мужа, я оставляю годовой запас сахарина.
Уставившись перед собой застывшим взглядом обезумевшего призрака, тётя Астрид исторгла вопль, от которого дядюшка Мерлин наверняка перевернулся в гробу, рванулась к стряпчему и погрузилась в глубокий обморок.
– Мама! Надо веся себя соответственно возрасту.
Ванесса с презрением оглядела распростёртую на полу родительницу, но не предприняла попытки оживить её. Грациозным движением она достала из сумочки сигареты, закурила и глубоко затянулась. Тётушку Лулу и дядюшку Мориса обморок тётушки Астрид, казалось, ничуть не взволновал. Садовник стоял, упёршись взглядом в свои башмаки. Остальная публика сгрудилась вокруг недвижного тела, адвокат продолжал что-то бубнить, а тётушка Сибил извлекла из кармана основательную бутыль с нюхательной солью и щедро всыпала её содержимое в нос страдалицы. Тётя Астрид на мгновение вернулась к жизни, издала истошный крик «Убить его! Убить свинью!» и вновь погрузилась в беспамятство. Мистер Брегг побледнел, видимо, размышляя, уж не его ли она имела в виду. С согласия присутствующих тётушку Астрид переместили на диван, прикрыли шерстяным пледом и оставили в покое.
