Наталья Александрова - Бородатая женщина желает познакомиться
Так вот, когда нет «где» – это комедия для всех, кроме самого участника. Для Петюни, похоже, это была самая настоящая трагедия.
– Петюнь, ну что же делать, – проговорила я, вытирая посуду. – Ты меня и так очень выручил, надо, в конце концов, и совесть иметь, поищу какое-нибудь другое жилье… нельзя же действительно злоупотреблять твоим гостеприимством!
– Нет, ну что ты! – теперь уже Петюня засмущался. – Я тебя вовсе не гоню! Просто моя знакомая, Жанна… она приехала сюда на несколько дней, и ты понимаешь…
– Понимаю, – ответила я с наигранной жизнерадостностью. – Не волнуйся, я быстро соберу вещи! Тем более что у меня их почти нет…
– Нет! – воскликнул Петюня с трагической интонацией. – Я не могу выгнать тебя на улицу! Мой старинный друг, Антон, как раз уехал в командировку, его жена и дочь отдыхают в Турции, и квартира свободна. Так что ты можешь пожить несколько дней у него, а там мы что-нибудь придумаем… Антон согласился и ключи мне дал!
Выбирать в моем положении не приходится, так что через два часа я уже обживалась в квартире Антона.
Надо сказать, что там мне понравилось гораздо больше, чем у Петюни.
В этой квартире царил образцовый порядок: явно чувствовалось, что жена Антона, прежде чем уехать на отдых, славно потрудилась. В квартире были две уютные комнаты, обставленные довольно скромно, но со вкусом, в одной по веселеньким занавескам в зайчиках и поросятах я угадала детскую. Но я лучше устроюсь в большой комнате на удобном диване против телевизора, выпью чайку и погляжу что-нибудь легкое, чтобы отдохнуть от классической музыки.
Кроме того, я была в этой квартире одна! Одна!
Первым делом, я отправилась в ванную.
Здесь все сверкало чистотой, душевая кабинка работала отлично, вода била мощно, как в персональном ниагарском водопаде, и я оттянулась по полной программе, вознаградив себя за две или три недели, проведенные у Петюни. Потому что у него старая заляпанная ванна, и кран течет тонкой струйкой, причем вовсе не тогда, когда его просят, да еще Петюня вечно стоял над душой, когда я мылась, ноя под дверью, чтобы я не лила воду на пол, а то соседка снизу – просто террористка, может и бомбу под дверь подложить!
И вдруг, сквозь восхитительный шум льющейся воды, до моего слуха донеслись дверные звонки.
Я прикрутила краны, завернулась в полотенце и, оставляя за собой мокрые следы, выскочила в коридор.
Дверной звонок заливался как курский соловей перед художественным советом.
Первой моей мыслью было, что заявился Петюня, чтобы дать мне какие-то наставления.
– Сейчас, Петь! – крикнула я, потуже запахнулась в полотенце и щелкнула замком.
Дверь распахнулась, но на пороге вместо хорошо знакомого круглого и благодушного Петюниного лица возникла красная от ярости физиономия совершенно незнакомой мне рослой женщины пенсионного возраста, в крупных ярко-рыжих кудряшках и с золотым зубом, сверкающим из приоткрытого рта.
– Я так и знала! – выпалила эта особа, ворвавшись в прихожую как целая шайка разбойников.
– Вы кто? – испуганно пролепетала я, попятившись. – Мне говорили, что никого, кроме Антона, здесь не будет…
– Она еще спрашивает! – проревела страшная незнакомка. – Ты слышишь, Валерий, она спрашивает! Мерзавка!
Только тут я заметила, что рядом с зубастой теткой, как бы в ее тени, находился невзрачный, мелкий и незначительный мужичок с отполированной житейскими бурями розовой лысиной и большими, вопросительно оттопыренными ушами.
– Не волнуйся так, Маргариточка… – забормотал мужичок. – Тебе вредно, у тебя давление…
– Как я могу не волноваться, когда тут такое! – гремела тетка. – Я всегда подозревала, что этот Антон – гнусный тип, мерзавец и развратник! И вот – все мои худшие подозрения оправдались! Стоило Анюточке ненадолго оставить его без присмотра – и он уже притащил в семейный дом продажную женщину!
Последние слова задели меня за живое.
– Как вы смеете оскорблять незнакомого человека! – выпалила я. – Вы же меня совершенно не знаете!
– Она еще возражает! – проревела тетка как раненая медведица. – Тварь! Грязная тварь!
– Не волнуйтесь, Маргарита Михайловна! – мужичок от эмоций даже перешел на «вы». – У вас же тахикардия!
– Не успокаивай меня, Валерий! – отмахнулась от него жена. – Я должна выяснить все до конца! Я должна сорвать с него маску! Я должна сорвать с него фиговый листок и обнажить его подлинное лицо!
– Но постойте, – я опомнилась и попыталась я оправдаться. – Это совсем не то, что вы думаете… это недоразумение…
Но она не слушала. Она двигалась вперед с неотвратимостью снежной лавины, явно намереваясь стереть меня в порошок.
– Я вообще никогда не видела Антона! – выкрикнула я, отступая в глубину квартиры.
Как ни странно, тетка расслышала эти слова, но сделала из них абсолютно не тот вывод, на который я рассчитывала.
– Этот паразит приволок в дом нашей дочери первую встречную! – взревела она с новой силой.
– Не волнуйся, Маргоша! – невзрачный супруг снова перешел на фамильярное обращение. – У тебя же нейродермит! У тебя от стресса может начаться приступ… Тебя всю обкидает, как в прошлый раз в театре музкомедии!
– Ей не понравилось, что у соседки было такое же платье как у нее, – доверчиво объяснил мне муж, – я этого боюсь…
Действительно, буквально на моих глазах лицо жуткой тетки покрылось большими багровыми пятнами, словно ее отхлестали крапивой. Однако это ничуть ее не обескуражило, и она заорала с прежним темпераментом:
– Он привел в Анюточкин дом первую встречную! Это наверняка аферистка, мошенница и воровка! Нужно проверить вещи, пересчитать ложки – не украла ли она чего!
Последнее обвинение переполнило чашу моего терпения.
– Ну, знаете ли! – воскликнула я, пытаясь перейти в контратаку. – Как вы смеете врываться в дом и орать всякие гадости!
– Сама такое слово! – выпалила тетка и запустила в меня первым, что подвернулось ей под руку. Это оказался складной зонтик, и мне удалось от него увернуться.
– Риточка, я тебя умоляю! – верещал мужичок, хватая свою разъяренную супругу за локти. – Не волнуйся так, у тебя же деструктивное апноэ…
Мне так и не удалось узнать, что это за экзотическое заболевание, однако тетка вдруг стала хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Я поняла, что дальнейшее пребывание в квартире опасно для жизни и здоровья, и поспешно похватала свою одежду, воспользовавшись временной тишиной.
Тетка продышалась и носилась за мной, как фурия, швыряла в меня разными тяжелыми предметами, так что я от греха выскочила на лестницу полуодетой. На лестничной площадке я торопливо натягивала на себя одежду, а из-за двери доносился громовой голос Маргариты Михайловны:
– Анюта! Анюточка, это я, мама! Немедленно приезжай! Нет, папа жив! Нет, я тоже жива, но твой мерзавец муж… нет, он тоже жив и здоров, что ему сделается… его об асфальт не расшибешь… короче, бросай все и прилетай первым самолетом!
Из-за соседской двери донеслось подозрительное пыхтение. Я показала дверному глазку язык, застегнула молнию на джинсах и нажала кнопку лифта.
– Как ты могла так поступить! – Петюня схватился за голову и поднял глаза к потолку, как будто там был написан ответ на все его вопросы. Однако, если там что-то и было написано, то на языке, которого Петюня не знал.
Он стоял передо мной в длинных и широких «семейных» трусах, покрытых узорами из трогательных кроликов и овечек. Толстый волосатый живот нависал над резинкой трусов, так что она грозила лопнуть. Я представила себе эту картину и невольно фыркнула.
– Смеешься, да?! – возмущенно выдохнул Петюня. – Ты еще смеешься! Ты разбила человеку семью, сломала ему жизнь, и у тебя хватает совести смеяться!
– Да ничего я не смеюсь! – возразила я. – Просто у тебя такой вид… ну скажи, что я могла сделать?
– Ты должна была все им объяснить! – Петюня покосился на свое отражение в дверце шкафа и попытался подтянуть живот. Из этого ничего не вышло, и он еще больше помрачнел.
– Да пыталась я объяснить, а эта тетка меня даже слушать не захотела! Она только обзывала меня последними словами и швыряла тяжелыми предметами!
– И правильно делала! – воскликнул Петюня, покосившись на дверь спальни, откуда доносились подозрительные звуки. – И правильно делала! Тебе было велено никого не впускать и не отвечать на звонки! Зачем ты открыла дверь, да еще в голом виде?!
– Я думала, что это ты… – растерянно отозвалась я.
Приходилось признать, что я действительно вела себя чрезвычайно глупо, и у Антона, который проявил ко мне, совершенно незнакомому человеку, удивительную доброту, будут по моей вине серьезные неприятности.
Да и Петюне я наверняка порчу жизнь.
Когда меня выставили из квартиры Антона, я примчалась к нему. Больше мне просто некуда было податься – растрепанной, оскорбленной, шнурки на кроссовках не завязаны, да еще и лифчик потерялся в той квартире.
