Маша Стрельцова - Помело для лысой красавицы
На этот раз он не растерялся и поцелуй несколько затянулся. Кот терся об ноги, где-то тихо играло радио, а я выверяла каждое движение, обнимая и целуя Вишневского. Я думаю, Станиславский бы мной гордился.
— О чем ты думаешь? — оторвавшись от меня, спросил он.
«О том что у тебя, слава богу, изо рта не пахнет», — скривилась я в мыслях. От его поцелуя мне понятно было не жарко, ни холодно. Я Димку люблю. Внешне же я потупила взгляд, отрегулировала дыхание на слегка сбившееся — и сказала, смущенно улыбаясь:
— Мне понравилось.
— Повторить? — обрадовался Вишневский.
— Нет, — помимо воли брякнул мой язык.
Вот черт!
— В смысле мы едва знакомы! — попыталась я выправить положение.
— Оки, — согласился он. — Так где там твой комп, который требует настройки?
«Якобы требует», — следовало б добавить. Неужто я свой комп да сама не настрою? Надо признать, предлог несколько неудачный.
— Да там все нормально, только «Опера» не ставится, — придумала я на ходу.
«Опера» мне конечно же была нужна как рыбке зонтик, мне и с эксплорером неплохо жилось, но настоятельно требовался повод для продолжения банкета.
И мы отправились в мою спальню. Она у меня большая, почти полностью занимает третий этаж. А так как я ленива, то потихонечку стаскала туда все жизненно необходимое. У меня там есть маленький холодильничек с запасом, микроволновка, кофеварка, и даже домашний кинотеатр я поставила сюда, хоть мастер и ругался, требуя отдельных апартаментов для него. А уж компьюдер и вовсе стоит около кроватки, чтобы можно было не вставая с нее болтать с народом в аське, геймиться и читать книжки. Удобно мне так!
По дороге на третий этаж я мучительно размышляла: напоить Вишневского или не напоить? Если напоить, то процесс совращения несомненно облегчится. Однако — не стоит забывать что он юноша болезный и не дай боже у него от алкоголя в самый интересный момент не встанет? Все усилия мои тогда пойдут прахом. Нет, моя цель была — охмурить его максимально эффективно. Подобраться к нему поближе. А там посмотрим, как у него перстень выцыганить.
К третьему этажу я все же решила что напоить надо. Не столько его, сколько меня — для храбрости. Как — то мне было не по себе, признаться.
— В общем, ты как хочешь, — озвучила я свои мысли, уже входя в комнату, — а тяпнуть стаканчик за знакомство — святое дело!
— Можно, — кивнул Вишневский. — Я все равно не за рулем. Это и есть твоя спальня?
— Угу, — признала я очевидное, устремляясь к бару, — комп включен, около кроватки стоит.
Осмотрев бутылки, я спросила:
— Ты чего будешь?
— Коньяк если можно, — спокойно ответил он. Брр, какая гадость… Ну и вкус у него, однако. Себе я понятно смешала мартини с соком.
С бокалами я повернулась к нему. Вишневский сидел около компа и не отрываясь смотрел на меня. Ну понятно — после таких авансов в прихожей — какие могут быть компьюдеры?
Я набралась наглости и спросила:
— На брудершафт? Знакомство надо скрепить.
И мы скрепили. Потом еще раз. Потом еще, гораздо интенсивнее.
Часика через три я пялилась в темноту комнаты, а утомленный процессом скрепления Вишневский дрых у меня на плече (не я на его, а он на моем! Какая наглость!).
Я размышляла.
Только что я изменила Димке. Причем ладно бы по любви, а то так бездарно — по расчету. И еще непонятно, окупится ли мне тот расчет. Секс кстати был ужасный. У меня невыносимо болела голова, тянуло ноги и позвоночник — словно из меня жилы без наркоза кто вытягивал. И на фоне этого приходилось изображать неземной восторг и оргазм каждые пятнадцать минут. «Ты лучшее в моей жизни», — шептала я ему — нежно-пренежно. «Господи, когда ж этот козел угомонится?», — с тоской думала я в это время, художественно постанывая в такт его пыхтению. А он, как на грех, решил проявить чудеса выдержки, стараясь мне понравиться.
Аккуратно сняв его голову с плеча — не дай бог проснется — я тихонько скользнула вниз по лесенке и нашла сумку с Оксаниным лекарством. Трясущимися руками отвинтила крышку и жадно выхлестала половину прямо из горла. Посидела на пуфике минут десять, чувствуя, как уходит боль из моего тела. Господи, хорошо-то как… Стоит этот отвар таких денег, стоит!
Встав, я пошлепала на кухню, пошарилась в холодильнике и достала плошку с салатом — есть хотелось неимоверно.
— Магдалин, — раздался сзади меня голос. Я аж вздрогнула, ей богу.
На пороге стоял Вишневский, сонно жмурясь.
«Блин, принесла ж тебя нелегкая», — злобно подумала я.
— Не спится? — заботливо улыбнулась я.
— Не, — мотнул он головой. — Я без тебя не хочу.
— Салатик будешь? Он не острый.
— Буду, — кивнул он.
И мы уселись за стол, прямо из миски наворачивая салат. С ним мы управились быстро, и я налила чай.
Вишневский грел руки об кружку и хмурился.
— О чем думаешь? — спросила я для проформы. Его мысли мне были до фени, понятно.
— Откуда у тебя этот перстень? — поднял он на меня глаза.
— Какой? — деланно удивилась я.
— Который на руке у тебя.
— В Египте купила, — спокойно ответила я.
— Если не секрет, то за сколько?
— Ну в пересчете на наши — 600 рублей.
— Шестьсот? — непонимающе нахмурился он.
— А что тебя так удивляет? — прикинулась я дурочкой.
— Я точно такой же перстень там однажды купил, — задумчиво ответил он. — Только гораздо дороже.
— Ничего удивительного, — пожала я плечами. — Торговаться тебе, я так понимаю, в голову не пришло?
— Не приучен, — мотнул он головой.
— Я тоже не приучена, а у арабов только так, — деланно вздохнула я. — На мое счастье со мной в группе одна женщина из Одессы была и она на востоке жила несколько лет. И вот мы с ней как — то пошли по лавочкам сувенирами запасаться, я и решила это колечко купить. Цену мне араб за него заломил — я как стояла так и села. Мол, уникальная вещь, древность, кучу сертификатов мне под нос сунул. А одесситка ему на родном языке — мол, ты наивным русским туристам про те сертификаты рассказывай, только не мне. Спорили они помнится до хрипоты, руками махали и вопили на всю улицу. В итоге продал он мне колечко за ту цену, что одесситка сказала и само странное — расстались они довольные друг другом!
— Вот как? — еще задумчивей протянул Вишневский, крутя в руках кружку.
— Принято у них там цену завышать минимум раз в десять, а то и больше, — подтвердила я. — Национальный обычай. Там одна баба такое же колечко купила, но не говорит за сколько. Так вот, когда мы ей сказали за сколько мы свое сторговали, она аж заревела с досады и до конца тура ходила грустная, — честно глядя на него, закончила я свой рассказ.
Саня все так же вертел кружку в глубокой задумчивости, а я злорадно за ним наблюдала. Если он завтра же с горя не выкинет свое колечко на помойку, то я ничего в этой жизни не понимаю. Главное — отследить, где та помойка находится и вовремя в ней покопаться.
— Пойдем спать, Магдалин, — поднял он на меня глаза.
— Пойдем, — легко согласилась я.
Мавр сделал свое дело…
Утром я словно заботливая женушка сделала Вишневскому завтрак и поцеловала на прощание.
— Ты чем сегодня вечером занимаешься? — помявшись, спросил он.
Парню явно не терпелось продолжить банкет. Похоже, если б не бизнес, он бы у меня жить остался.
— Я позвоню если буду свободна, — нежно улыбнулась я. Хотя вообще — то я прикинула, что с перстнем сегодня все решится. И мне не придется больше с ним встречаться.
— Дай мне свой сотовый, — потребовал он.
— Послушай, я только прилетела из Швейцарии, он с лета не оплаченный, так что не уверена что мне сохранили номер, — солгала я с честным видом. На самом деле сотовый я перед отъездом оплатила с запасом.
— А домашний? — не отставал он.
— Записывай, — с минутной заминкой сказала я. Прямо сказать «Не дам» — не получится. Обидится. И еще чего доброго задумается. Ну да ладно, пусть только мой телефон определит номера, с которых он будет мне звонить, и я тут же запихаю их в черный список, пусть потом звонит.
На пороге Вишневский меня долго прижимал к себе так, что у меня трещали косточки и настойчиво целовал.
Наконец отвязавшись от него, я пошла на кухню, выпила стаканчик отвара и позвонила Оксане.
— Привет, — слышно было, что она заулыбалась, услышав мой голос. Еще бы, такие деньги! — Ты за баночкой собралась?
— За баночкой — это понятно, — перебила я ее. — В общем, я тут Вишневского обработала, позвони ему и предложи еще раз купить перстень. Я тебе денег дам на него.
— Я же говорю, он не соглашается! — рассердилась она.
— Делай как я говорю! — наставительно сказала я. — Говорю ж — я его обработала.
— Ну смотри, — с сомнением протянула она.
— А за баночкой я чуть попозже приеду, часика через полтора.
— Хорошо, Мария, — согласилась она и мы попрощались.
