Анна Ольховская - Прекрасная дикарка
И в следующее мгновение Изабелла восхищенно ахнула. Это действительно было ЕЕ платье.
Непроницаемо-черное, как амулет сатаны, длинное, подчеркивающее все изгибы соблазнительного тела, открывающее спину почти до… Открывающее, в общем. И ярко-алые всполохи пламени по подолу.
Свадебное платье ведьмы. Понятно, почему посетительницы салона шарахались от него.
И непонятно, как Алексей почувствовал, что это платье – ее? Почувствовал – и не испугался?
И не только не испугался, но и купил его, и всю церемонию бракосочетания смотрел на свою невесту сверкающим от возбуждения взглядом. И плевать ему было на бойкот возмущенных его торопливостью друзей и знакомых.
Потому что у него была самая красивая и самая необычная невеста в мире.
Отталкивающе-притягательная.
И это на следующий день после свадьбы отметили все светские хроники, посвятив скромной церемонии бракосочетания Алексея Майорова и Изабеллы Флоренской центральные развороты.
Чуть позже цветные фотографии молодоженов появились в региональной прессе, их напечатали практически во всех газетах и газетенках, правда, уже в черно-белом варианте.
И когда в небольшой сельский магазинчик пришел посещающий его раз в месяц высокий кряжистый старик, обосновавшийся три года назад на лесном хуторе, веселая толстушка Милка, хозяйка этой лавки, протянула ему пачку газет:
– Вот, дедушка Тихон, насобирала вам на растопку, когда в город за товаром ездила. Мне знакомая киоскерша отдает списанные.
– Спасибо, Людмила, – улыбнулся старик, пряча газеты в сумку.
– Да чего там, мне не трудно! – толстушка перегнулась через прилавок, стиснув его (прилавок) мощным бюстом, и просительно заканючила: – Дедушка Тихон, у меня так зуб разболелся, сил никаких нет! Я знаю, что вы всякой ерундой не занимаетесь и лечите только серьезные болячки, но времени совсем нет в город к зубному съездить! Вы бы дали какой травки, а? Дедушка Тихон! Что с вами?!
Она испуганно отшатнулась, увидев, как мертвенно бледнеет загорелое лицо старика. И как разгорается пламя в его глазах, мгновенно превратившихся в черные провалы. Он вообще был очень странным, этот Тихон. Появился три года назад неизвестно откуда с небольшим вещмешком за плечами, ружьем и здоровенной псиной на поводке. Обосновался на заброшенном лесном хуторе, отремонтировал его собственными руками и с тех пор жил отшельником, ни с кем особо не общался. Но вскоре люди прознали, что в их места перебрался очень сильный знахарь, помогающий порой в тех случаях, когда официальная медицина оказывалась бессильной. Лечил Тихон травами да молитвой, раз в месяц приходил в сельмаг вместе с Ханом, среднеазиатской овчаркой, закупал необходимое и снова возвращался на хутор. Ни с кем так и не сдружился, отшельник он и есть отшельник. Но держался обычно приветливо, улыбался даже порой.
А тут – ужас прямо! Продавщице показалось, что воздух вокруг старика искрил, словно молнии крохотные туда-сюда бегали. И кобель его огроменный, только что послушно сидевший возле ног хозяина, вдруг вскочил, шерсть вздыбил и зарычал так жутко, что Милка, пискнув, перекормленной мухой взлетела на стул. Стул к таким эскападам готов не был и угрожающе заскрипел.
И главное, непонятно, с чего сыр-бор такой? Из-за газеты, что ли, которую Тихон в руках держит? Так там ничего особого нет. Для старика особого, она, Милка, с огромным интересом разглядывала фотки со свадьбы своего любимого когда-то певца Алексея Майорова и его полюбовницы, а теперь жены Изабеллы Флоренской, столичной выпендрежницы. Это же надо было додуматься – на свадьбу такое жуткое платье напялить! Да, смотрелась девица в нем суперски, но на невесту не походила.
А вот на ведьму очень даже.
ГЛАВА 14
– Лекс, ты скоро? Сколько можно плескаться? – мелодичный голос жены, раньше казавшийся ему бархатно-сексуальным, сейчас вызывал то же ощущение, что и скрип пенопласта по стеклу.
Алексей включил воду посильнее и снова подставил голову под резкие струйки душа. На сегодня было запланировано очень много дел, а он – словно переваренная макаронина, и это, заметьте, прямо с утра!
Со здоровьем у него все в порядке, он недавно прошел диспансеризацию, диагноз – вы, голубчик, вполне пригодны для перепашки поля. Причем в роли коня, хотя можете попробовать себя и в качестве плуга. Сердце, легкие, давление, сосуды – все в норме, но тогда почему он чувствует себя все хуже и хуже?!
Почему жизнь утратила краски, а от одного взгляда на молодую жену хочется завыть от тоски, и это всего лишь три недели спустя после свадьбы?!
Алексею с трудом удавалось справляться с делами, да и то исключительно благодаря помощи Виктора и Марь Палны, а тут еще и новая засада!
Съемки сериала, саундтрек для которого записывал подопечный Майорова, начались, никакого форс-мажора не случилось, соответственно, и роли для Изабеллы так и не нашлось. И жена методично выносила ему мозг, требуя найти роль, причем только главную! Вторые не для нее, она ведь, зараза такая, теперь не просто кинозвезда, но и жена самого Алексея Майорова!
Вообще-то, если быть до конца честным, Изабелла, сменив статус любовницы на звание официальной супруги, вовсе не стала другой. Она капризничала не больше, чем прежде, а может, даже и меньше, она была нежной, ласковой, страстной, заботливой – разной. Она очень старалась, явно наслаждаясь совместной жизнью, оказалась неплохой хозяйкой, вкусно готовила. Ну а то, что требовала ролей, причем главных, – так Изабелла Флоренская того заслужила своими предыдущими работами в кино.
Она, кстати, смогла даже примирить его друзей со скоропалительным браком Майорова, и Ирина Ильинична уже приглашала их в гости.
Так чего же тебе надобно, старче? Что ты маешься? Почему ноет и болит душа? Что он все время пытается вспомнить, что?!
Ведь было, было какое-то мимолетное видение, Алексей запомнил ту оглушительную радость, накрывшую его искрящейся волной. Радость запомнил, а то, что ее вызвало, – нет.
И маета рвала душу на части, делая мир серым и пыльным. А женщина, с которой он намеревался прожить остаток жизни и еще три недели назад восхищавшая его, раздражала все сильнее. Даже секс с ней, такой упоительный еще недавно, стал пресным.
И он ничего не мог с этим поделать.
Алексей выключил воду и прислушался – тихо. Кажется, жена ушла. Изабелла собиралась куда-то по своим делам, каким – он не спрашивал. Майоров никогда не интересовался ее делами, захочет – сама скажет.
Вот странно – даже мысль о том, что дорогую супругу он сегодня до самого вечера больше не увидит, мгновенно улучшила настроение, придала сил. Алексей даже замурлыкал какую-то песенку, вытираясь полотенцем докрасна. Так, теперь – бриться. Зеркало, конечно же, запотело, надо его феном продуть.
Он включил фен и внезапно замер, пытаясь схватить за хвост промелькнувшее воспоминание. Запотевшее зеркало – что с этим связано? Совсем недавно было что-то такое, он даже…
Вспомнил! Нет, не про само зеркало, а про то, что он тогда снимал это зеркало на мобильный телефон. Зачем, почему – сейчас узнаем. Может, хоть тогда перестанет точить термит ускользающего видения.
Алексей торопливо надел пафосный халат из натурального шелка, подарок Изабеллы, и в очередной раз недовольно поежился – скользкая ткань мгновенно прилипала к влажному телу. Он с удовольствием завернулся бы в тот, старый халат, но все вещи из его прежней семейной жизни остались на старой квартире. Алексей так и не собрался пока отвезти их в какой-нибудь благотворительный фонд. Он вообще больше ни разу не был там, что-то не пускало.
Так, не отвлекайся, ищи телефон. Вечно бросаешь где попало!
На этот раз попало кухне. Алексей схватил мирно дремавший на холодильнике смартфон и очень невежливо разбудил его, грубо тыкая пальцами в нежный животик дисплея. Таким тыкальщикам надо полено с кнопками покупать, а не хрупкий аппаратик, требующий легкого касания кончиками пальцев!
Обидевшись, смартфон закапризничал и отказался показывать хозяину фотографии. Но Алексей быстро напомнил, кто есть ху, и телефон, оскорбленно пискнув, открыл доступ к снимкам.
Вот только никакого запотевшего зеркала там не было. Вообще. Всего десять фоток, и на всех – их свадьба. Вот он, вот Изабелла, вот Виктор, вот ожившая египетская мумия в кримпленовом платье, сшитом сорок лет назад, и в парадно-выходном шелковом платке – та самая бабка Степанида. Препротивнейшая старуха, между прочим, от ее буравящих глазок все волоски на теле вставали дыбом. Вот свидетельница со стороны невесты – женщина средних лет в огромных очках с затемненными стеклами (у нее какая-то проблема с глазами, так сказала Изабелла). Эта женщина, ее, кажется, зовут Снежаной, кого-то очень напоминала Алексею, но кого именно – он так и не вспомнил.
Ладно, это все ерунда, но где фотографии, сделанные им до свадьбы? Он, конечно, не очень часто использовал смартфон в качестве фотоаппарата, но иногда приходилось. И не только зеркало в ванной, были еще снимки с прослушиваний, с кастинга, в конце концов!
