Елена Логунова - Последний путь под венец
– Положим, это крайности, – сказала я внимательно слушающему меня отражению в зеркале. – Но мой-то киллер…
«Типун тебе на язык!» – быстро сказал внутренний голос.
Я живенько перекрестилась и учла поправку:
– Но Иркин-то киллер…
«Тоже типун!» – строго сказал внутренний голос.
– Но помидорный киллер! – нашла я подходящее определение. – Он ведь явно собирался на мокрое дело! Оделся в черное, маску натянул, пистолет, опять же, с глушителем припас!
«Да, на спонтанный поступок не тянет», – согласился внутренний голос, явно одобряя мою логику.
– И что, такой продуманный тип не знал, кого он станет убивать?! Не верю! – заявила я. – Надо сказать Лазарчуку, пусть приставит охрану к нашей общей подруге. Не ровен час, этот вольный стрелок по томатам повторит попытку покушения на Иришку!
Судьба подруги меня беспокоила. Я сделала попытку дозвониться Иркиному супругу в Голландию, где он уже вторую неделю проходил стажировку в партнерской компании, но услышала не самого Моржика, а женский голос, скучно вещающий на неведомом языке.
«Телефон вызываемого абонента выключен или находится вне зоны сети», – не затруднился с переводом мой внутренний голос.
Будь Моржик на связи, я бы постаралась непринужденно выведать у него, в каком состоянии находится нынче их с Иркой семейный бизнес. Не получали ли совладельцы агрофирмы «Наше Семя» каких-либо грозных ультиматумов, типа: «Или вы прекращаете распродажу рассады томатов сорта «Серце Данко» по демпинговым ценам, или мы вас всех, включая ваши томаты, безжалостно расстреляем!»? Полностью исключать такую вероятность было нельзя. В нашей стране даже самый мирный бизнес может быть чреват серьезными проблемами для жизни и здоровья.
Не сумев поговорить с Иркиным супругом, я позвонила ей самой и с радостью убедилась в том, что спецы неотложки меня не обманули: подруга уже пришла в себя и даже нашла в себе силы выразить протест против предписанной ей ночевки в больничной палате. Возмущалась она, впрочем, очень тихим и слабым голосом, и я не стала затягивать беседу, чтобы не утомлять больную дополнительно.
Потом я залезла в Интернет, зашла на аппетитный сайт новомодной кондитерской «Фудзиямка» и заказала набор хваленых японских профитролей с доставкой на дом. Мало что так основательно перебивает горький вкус крупных неприятностей, как небольшое сладкое пирожное, а лучше – два, три или шесть!
Попытка убийства, даже не увенчавшаяся успехом, все равно – дело серьезное. Свидетельница, гражданка Хлопова Тамара Макаровна, дала показания и описала внешность Помидорного Киллера в черных красках. Так и сказала, не скрывая ненависти и отвращения:
– Черный он был, как муха! И тоже шустрый, вжжжик – и нет его!
– Найдем, – пообещали опера, и ориентировка на черного и шустрого, как муха, злоумышленника без промедления ушла куда надо.
Жильцы дома, в котором случилось ЧП, в число официально проинформированных лиц не вошли, но сарафанное радио исправно сделало свое дело. Уже через полчаса после того, как от подъезда отчалили «Скорая» и машина опергруппы, базовые приметы преступника стали достоянием всей домовой общественности.
– На нем были черные туфли, черные брюки, черная куртка и черная маска! – захлебываясь эмоциями, трещала тетка, развешивающая на веревках во дворе богатую коллекцию не запятнанных ни грязью, ни подозрениями белоснежных подштанников.
– Черный во-о-орон! Что ж ты вье-о-ошься, – проникновенно напел незнакомый молодой мужик, отдыхающий в углу двора на траве с двухлитровой бутылкой пива.
– Ты, ворон, смотри, не вздумай по малой нужде за гаражи завиться! – поглядев на объемистую бутыль, строго сказала тетка с постирушкой. – А то вьются тут всякие, а потом у нас белье воняет!
– Не волнуйтесь, гражданочка, я же не злодей какой-нибудь, – миролюбиво улыбнулся ей любитель пива.
– Чейная маска, как у Зойо! – продолжали обсуждать настоящего злодея пацанята, фехтующие на палках.
– Зорро был хороший, он со злодеями воевал, а этот сам злодей! – рассудила молодая мамаша с коляской. – Выстрелил в живую женщину!
– К-конечно, ч-че бы ему в м-мертвую стрелять? – пожал плечами нетрезвый дядечка на балконе второго этажа.
– Ты, Василий, помолчал бы! – дружно вскинулись старушки на лавочке. – Сам злодей, каких мало, жену бьешь, тещу матом кроешь!
– А тот, в черном, еще бабушке Хлоповой ногу сломал! – добавила молодая мамаша, продолжая перечисление лжеподвигов фальшивого Зорро.
– Да-а? – дворовая общественность замолчала, переваривая услышанное.
Темный образ преступника немного посветлел. Яростная мухоненавистница бабушка Хлопова и у добрых соседей время от времени вызывала горячее желание сломать ей даже не руку, а шею.
– Ж-жаль, что он ей обе ноги! – с пьяной откровенностью выразил общее мнение нетрезвый тип на балконе. – С-сидела бы д-дома и не в-вякала!
– Вя! – отчетливо сказал любопытный малыш в коляске, поворачивая головку на звук.
Во двор-колодец с веселым тарахтением вкатился ярко-желтый скутер со стопкой картонных коробок на багажнике. Крышку верхней украшали изображение крутого голого холма, цветом и формой подозрительно смахивающего на одинокую женскую грудь, и красивые, но неразборчивые иероглифы. На скутере с невозмутимым видом восседал гражданин в черных кроссовках, черных джинсах, черной рубашке и черной маске с прорезями, как у мультяшных черепашек-ниньзя. Хвостики шелковой маски трепетали на ветру, как ленточки матросской бескозырки.
Остановив мопед, ниндзя сунул руку в карман.
Публика во дворе замерла.
– Здравствуйте, – нисколько не удивившись тому, что он привлек всеобщее внимание, сказал костюмированный посыльный из модной кондитерской «Фудзиямка». – Улица Макарова, дом тридцать два, квартира двадцать три?
Молодая мамаша медленно подняла руку и указала на нужный подъезд вытянутым пальцем.
– Танька, ты че?! – испуганно прошептала тетка с бельем. – Ты зачем показала? Он же небось бабку Хлопову добить вернулся!
– Т-точно-точно, – обрадовался пьяный злодей Василий. – А в коробке у него, не иначе, б-большой черный пистолет!
– Ванька, Санька, живо домой! – прикрикнула на пацанят с ивовыми рапирами одна из бабок.
– Мишенька, и мы пойдем! – подхватилась молодая мамаша.
Через четверть минуты во дворе уже было пусто, только таращился на распахнутую дверь третьего подъезда пьяный и оттого смелый домашний тиран Василий да крутилась у мопеда с ароматными коробками голодная уличная кошка.
– Товарищ майор, это Борис, ну, так и есть, появился этот! Как вы сказали, весь в черном, даже морда в маске, и в тот же самый подъезд пошел! – прячась за гаражом, торопливо наговорил в телефонную трубочку удивительно быстро протрезвевший любитель пива.
– А, ч-черт! – не обрадовался своей прозорливости майор Лазарчук. – Ну, будем брать!
Стук в дверь застал меня у зеркала.
Страдальчески кривясь, я подслеповато вглядывалась в то место, где у других бывают глаза, и запоздало размышляла: что со мной не так? Не внешне (тут нынче не так было абсолютно все, поэтому детализация не имела смысла), а внутренне? То ли у меня любопытства и смелости чересчур много, то ли здравого смысла слишком мало? Ну, кой черт дернул меня перекраивать физиономию?!
Входная дверь затряслась в такт моим мужественно сдерживаемым рыданиям.
Я вышла в прихожую, посмотрела в глазок сначала одним ущербным глазом, потом вторым и кое-как свела воедино два дефектных изображения. Если верить получившейся картинке – дверную ручку тоже дернул какой-то черт!
– Чего надо?! – неласково поинтересовалась я, на всякий случай сдвигаясь в сторону и прижимаясь спиной к стене (чем все тот же черт не шутит, вдруг опять начнется пальба!).
– Я доставил ваш заказ! – ответил мне ломкий голос.
Я наскоро припомнила, кому и что я заказывала.
Новую книжку на Озоне, набор косметики по каталогу, декоративную тарелку приятельнице, отдыхающей в Тунисе… Из более масштабных заказов – у Деда Мороза под Новый год вымогала новую машину, а Господа Бога теперь ежедневно прошу вернуть мне красоту и здоровье.
Но, судя по юношескому голосу, за дверь не Дедушка Мороз. И не божий ангел, судя по черному костюму.
– Получите ваш заказ из кондитерской «Фудзиямка»! – донеслась из-за двери своевременная подсказка.
– Черт, совсем я память потеряла! – адресно пожаловалась я. – Вы оставьте, пожалуйста, коробочку под дверью, да и ступайте себе с богом.
«Или с дьяволом», – с подозрением добавил мой внутренний голос.
Гость в черном все-таки внушал мне сильные сомнения. Что с того, что у него в руках коробка с логотипом кондитерской? Мало ли где он ее взял и что в нее положил? Может, пистолет! Я, конечно, знатная сладкоежка, но жизнь за пирожное не отдам. Да и Лазарчук велел мне никому, кроме него, двери не открывать.
