Юлия Климова - Грымза с камелиями
Хлопнула дверь, и раздался голос моей маман:
– Девочки, мы принесли укроп.
Вот радость-то, прямо добытчики, интересно, что они собрались есть с этим укропом? Повидло или конфеты?
Лицо мамы светилось. Осиков был помят и смущен – тяжело ему, видно, пришлось.
– А где вы укропчик нарвали? – спросила я, поглядывая на Арсения Захаровича. Неужели он все же станет моим отчимом?
– Там, – махнул он рукой в сторону деревни и покраснел.
Значит, маман приставала. Понятно.
– А Славку моего не видели? – жуя укроп, поинтересовалась Солька.
– Видели, – обрадовала мама, – с девицей этой ненормальной у колодца хихикал.
– Что?! – воскликнула Солька, забыв про продукты. Все же против любви не попрешь!
Через секунду она уже неслась в сторону деревни, а Альжбетка кричала ей в окно: «Убей ее, убей ее!!!» Никакого воспитания!
– Мама, сообщаю тебе новость: я устроилась на работу, так что вы здесь будете проживать без меня.
– Это что еще такое, и какая может быть работа в лесу?
– Мария Андреевна, – решила мне помочь Альжбетка, – если Ане хочется работать, то давайте ей не будем мешать.
Осиков сверлил меня глазами, как бы спрашивая – неужели получилось? Я еле заметно кивнула. Мне кажется, от счастья он стал еще толще.
– Значит, так, меня ждут новые обязанности, так что объяснения все потом, я принесла продукты, с голоду вы теперь не умрете и, к сожалению, не похудеете...
При слове «продукты» Арсений Захарович разомлел и привалился к косяку двери.
– Но все же, кем ты будешь работать... я ничего не понимаю, – возмущалась маман.
Я достала из-под кровати сумку и стала складывать в нее необходимые на первое время вещи. Какое же это счастье – жить подальше от маман и поближе к Воронцову!
Второй раз за сегодняшний день я направилась к своему новому месту работы. Настроение бодрое, предчувствие удивительного и прекрасного не покидает мою осоловелую душу.
Около старой скрюченной березы на пеньке сидел старичок; увидев меня, он пригладил волосы и улыбнулся.
– Куда путь держишь, дочка?
Чего не поговорить с хорошим человеком? Я махнула рукой в сторону дома Воронцова и сказала:
– Вот, работать устроилась, спешу на место службы.
Старичок усмехнулся в бороду, потеребил дырку на ватных штанах и сочувственно ответил:
– Изведет тебя Петровна, как есть изведет.
– Так вы ее знаете?
– А чего не знать, я у нее остатки со стола беру.
– И почем берете? – поинтересовалась я, слабо веря в бескорыстность Екатерины Петровны.
– Я ей травку приношу.
Мое воображение разыгралось. Я представила Екатерину Петровну Глушакову в клубах наркотического дыма...
– А что за травка? – спросила я, в надежде, что это пригодится для дальнейшего шантажа противной грымзы.
– Лекарственная, разбираюсь я в этом деле, если тебе что надо, скажи.
– А приворотное зелье можете сделать?
– Могу, да только зачем тебе это... ты и так свое возьмешь... глаза у тебя горькие, как почки на деревьях весной, горькие, а жизнь несут...
– Нет, с приворотным зельем как-то спокойнее, – сказала я, пытаясь скрыть неловкость от последних слов старичка.
– Сделаю тебе зелье, только ведь ты не воспользуешься им.
– Почему?
– Ты настоящим огнем гореть привыкла, душа такая, тут уж ничего не поделаешь.
– Вам бы сказки слагать, – улыбнулась я, – вы приходите к дому почаще, я уж вас просто так накормлю, зачем нам какие-то посредники в лице Екатерины Петровны, я теперь там за главную буду.
Дед опять усмехнулся в бороду.
– А вы из деревни?
– Из нее.
– А я слышала, что никого там уже не осталось.
– Так и есть, какой я человек, уж и нет меня вовсе, так, хожу... землю топчу.
– Не скажите, – возразила я, – вы тут хозяин, это мы понаехали, не выгонишь.
– Тебя звать-то как?
– Аня.
– Доброе имя, – закивал старичок, – а меня дедом Остапом кличут, так и зови.
– Договорились. А вы не видели здесь никого подозрительного? – поинтересовалась я, вспоминая неряшливого субъекта в поезде.
– А кто же в наше время не подозрительный? Все чудные.
– Может, кто-нибудь незнакомый появлялся на днях? Такой неряшливый парень, лет тридцати пяти...
– Нет, не видел вроде. Люди новые приезжают, но редко, чего здесь интересного, рыбалка-то уже не та, вот санаторию отстроят, народу много будет. А ты с Петровной-то поосторожней, вредная она баба.
– Это я уже поняла, буду бороться.
– Правильно, в обиду-то себя не давай.
– Спасибо за беседу, но мне пора, я за вещами ходила, – я потрясла в воздухе сумкой.
– Иди с Богом.
Мне стало как-то легко и спокойно и, отбросив все сомнения и страхи, я устремилась к Победе.
Глава 10
Знакомлюсь с хозяйкой и решаю проникнуть в домик
Зазвенел будильник.
Этого не может быть, потому что не может быть.
Открываю один глаз.
Екатерина Петровна стоит, как памятник всему злому на земле, и держит в руках будильник.
– Вставай!
Делаю только один вывод – надо запирать дверь. Я бы и вчера ее закрыла, но подумала: вдруг Воронцов захочет зайти и пожелать мне спокойной ночи... часов в двенадцать ночи хотя бы...
– Если в моей комнате что-нибудь пропадет, я буду думать, что это вы украли, – не открывая второй глаз, сказала я.
Екатерина Петровна сжала губы и громыхнула будильником о тумбочку.
– Вы бы не могли выйти, а то я стесняюсь в трусиках перед посторонними.
Екатерину Петровну сразу ветром сдуло. Я закрыла глаз и проспала еще три минуты.
В гостиной был образцовый порядок: коробки куда-то исчезли, а цветы блестели от капелек воды на листьях. Екатерина Петровна, по всей видимости, от души их опрыскала.
– Сколько можно просыпаться! – услышала я сразу, как только переступила порог кухни.
– А что, пожар?
– Галина Ивановна приезжает, пошевеливайся.
Как бы донести до сознания этой крикливой Дюймовочки, что мне, собственно, все равно – Галина Ивановна, Груша Аркадьевна или еще какая-нибудь Марья Васильевна... Ну, приезжает, чего когти-то драть...
– Показуху устраивать будем? – поинтересовалась я.
– Бери ведро и неси его за дом, там контейнер с мусором, – распорядилась Екатерина Петровна.
– Может, я лучше отнесу Виктору Ивановичу завтрак в постель?
– Бери ведро, кому говорю!
Ладно, я не против, мне уже давно пора посмотреть, где тут что плохо лежит, а главное, хотелось бы узнать, заперта дверца охотничьего домика или нет. Подхватив ведро, я походкой манекенщицы направилась к двери.
Дом был такой большой, что мне показалось, пока я его обойду, уже вечер наступит.
Куча с мусором находилась за забором; отыскав узенькую калитку, я вырвалась на свободу. Лес, птички поют... Почему-то, когда находишься на участке, прелестей природы не замечаешь.
– Ты Аня?
Я обернулась.
У калитки стоял высокий худой мужчина лет пятидесяти. В одной руке – лопата, а в другой он держал скрученный шланг. Серо-зеленая косынка обвязывала его лоб, а большой не по размеру комбинезон висел на остреньких плечах. Двух мнений быть не могло – это садовник.
– Аня, – охотно подтвердила я, рассчитывая на дружбу. Союзники в борьбе с Екатериной Петровной мне пригодятся.
Мужчина направился к контейнеру с мусором, не обращая особого внимания на меня. Возникло такое чувство, будто все, что он хотел, он уже узнал. Он уверенно воткнул в довольно плотную землю лопату, кинул в контейнер шланг и, взяв у меня ведро, тоже вывалил его в кучу мусора.
– А шланг вам уже не нужен? – решила я завязать разговор.
– Нет.
– Он прохудился?
– Нет.
– Он старый?
– Нет.
– Он не подходит по длине?
– Нет.
– А тогда какого черта вы его выкинули?
– Он мне надоел.
Чувствую, мы подружимся.
– Мне Екатерина Петровна про вас много рассказывала.
Это такой ход конем – самой смешно, но должна же я понять его отношение к противной Дюймовочке.
Мужчина молчал.
– А могу я узнать, как вас зовут?
– Можешь.
Ну вот, мы почти и подружились.
– А у кого я могу это узнать? – нежно поинтересовалась я.
– У Екатерины Петровны, например, – ответил мужчина, дернув острым плечом.
– Я с этой мымрой общаться не хочу, – сделала я неосторожный выпад.
Мужчина посмотрел на меня с уважением и сказал:
