Галина Куликова - Неземное тело
Анисимов с момента прихода не сказал ни слова. Все это время он с озадаченным видом разглядывал Корнеева. Если у него и были какие-то сомнения относительно таинственного появления «племянника» в доме, то они быстро исчезли.
— Я помогу вам накрыть на стол, — миролюбиво предложил он Лайме.
Она же была так зла на напарника, что едва сдерживалась, чтобы не затопать ногами. Он ее подвел! Поставил под угрозу выполнение их миссии! Лайма достала кофемолку и принялась сыпать в нее зерна, скрежеща зубами.
— Не нужно так переживать, — заметил Анисимов, обвязавшись полотенцем. — Вам нечего стыдиться.
— Я всегда немного нервничаю, когда приходится знакомить Альберта с новыми людьми.
— Но… почему вы? Неужели у него нет опекуна? Ведь он… очень дальний родственник?
— Дальний, — подтвердила Лайма. — Но так уж сложилось, что вся ответственность за него лежит на мне.
Вид мученицы и подвижницы преобразил ее лицо. Она взяла бумажную салфетку и промокнула глаза, хотя на самом деле в них не было ни слезинки — их жгла злость.
— Понимаю…
Лайма могла бы поклясться, что в этот момент Анисимов решил отложить возведение «Берлинской стены» до лучших времен.
Кофе выпили быстро и без удовольствия. Соседство «мумифицированного» Корнеева никому не поднимало настроения. Кроме, кажется, Венеры. Она не сводила с него сияющих глаз, села рядом и то и дело норовила задеть своим локтем его локоть. Бесполезно. Когда Лайма внесла кофе, то специально наступила напарнику на ногу и громко сказала прямо ему в нос:
— Жалко, что Альберт НЕ РАЗГОВАРИВАЕТ!
Она опасалась, что, когда Корнеев наконец очухается и увидит, что в комнате полно народу, прихлебывающего из чашек, он непременно что-нибудь ляпнет от чистого сердца.
Егору Острякову Корнеев не понравился. Это было понятно, если учитывать, что тот не менее красив, чем он сам, и лет на двадцать моложе.
Наконец напряженные посиделки подошли к концу, и секс-символ сказал:
— Спасибо… Кофе действительно был отличный…
И хлопнул ладонями по коленкам. Этот простой и не слишком громкий звук волшебным образом пробудил Корнеева от спячки. Взгляд его неожиданно просветлел, а затем сделался осмысленным. Он обвел глазами присутствующих и нахмурил лоб.
— Наконец-то! — воскликнула Лайма. — Очнулся, бедняжка.
Она схватила Корнеева пальцами за щеки, собрав его губы в узелок.
— Ах, Альберт, как же ты меня напугал, дурачок!
— М-м-му, — промычал Корнеев, не в силах выдавить ни слова.
— Это мои хорошие знакомые, погляди на них. — Лайма повернулась и бросила через плечо: — Если бы он мог разговаривать, то обязательно поздоровался бы с вами!
Корнеев ничего не понял, кроме одного — здороваться не нужно. Он собрал лоб гармошкой, насупил брови и принялся поедать Лайму глазами.
— Альберт прекрасно справляется с домашними делами, — похвалила его она.
Корнеев закивал, как выдрессированный слон.
— А он… все понимает? — шепотом спросила Венера уже перед самым уходом. Муж вытолкал ее на крыльцо, а она все еще оборачивалась. — Или кислородное голодание разрушило его мозг?
Лайма прикидывала, что лучше — соврать, будто Корнеев полный идиот, или оставить ему шанс. Посмотрела на напряженную Венеру и тяжело вздохнула:
— Он не смог одолеть обычную десятилетку.
— Какая жалость, — та скорбно потупилась. — Но… Но ведь физически он не пострадал?
«Сейчас пострадает», — подумала Лайма и печально улыбнулась:
— Мне больно это обсуждать.
— Боже мой, какая трагедия!
Попрощавшись, Венера догнала недовольного супруга и двинулась к калитке.
Тем временем Саша взяла Анисимова под руку и игриво сказала, сводя его вниз по ступенькам:
— Граков собирает гостей! Пойдешь?
— Если позовет — пойду.
— Степан загорелся этой вечеринкой, когда познакомился с Лаймой, — доверительным шепотом сообщила ему Саша.
— Н-да? — Анисимов бросил на упомянутую особу косой взгляд.
Она стояла на крыльце с мрачной улыбкой. Жажда расправы над Корнеевым туманила ей разум. Поэтому она даже не удосужилась удостовериться, что все гости действительно разошлись по домам. Круто развернулась и скрылась за дверью.
Анисимов еще не достиг пресловутых жасминовых кустов, когда услышал крики. Полагая, что придурочный племянник мог напасть на Лайму, он бегом возвратился обратно и распахнул дверь.
«Альберт» лежал на полу лицом вниз, а заботливая родственница сидела на нем верхом и хлестала его кухонным полотенцем, приговаривая:
— Твое место в подвале, бестолочь! В подвале! И не вздумай больше показываться на глаза! Ты перепугал людей, вот тебе за это! Я же велела сидеть в подвале и не высовываться?! Зачем ты поперся наверх?! Видел бы ты свою идиотскую физиономию! Все, кончено. В душ я тебе тоже запрещаю ходить!
Тут Лайма почувствовала, что они не одни в комнате, вскинула голову и увидела Анисимова с глазами размером с блюдце.
— Блин, — пробормотала она и сдула челку со лба. — А, это вы! Не беспокойтесь! Это всего лишь терапевтическая процедура. Доктор посоветовал мне быть с Альбертом построже, иначе он вовсе выйдет из-под контроля.
— Построже?!
Анисимов с ужасом смотрел, как излупленный Альберт, воровато озираясь, на четвереньках движется к подвальному помещению. Неожиданно он вскочил, сделал рывок и исчез за дверью. Стало слышно, как щелкнул замок.
— Вы его избили!
— Не надо преувеличивать.
— Больного человека! Бессловесного.
— Подайте жалобу в прокуратуру, — буркнула Лайма, не представляя себе, как выйти из положения. Пожалуй, с Анисимовым теперь не удастся сблизиться. Ни так, ни эдак.
«Запирать дверь, — сделала она заметку в уме. — Включать сигнализацию. Держать себя в руках». Надо же было так проколоться! Секретные агенты не выходят из себя, какие бы неприятности ни подстерегали их в ходе выполнения задания.
Потрясенный до глубины души, Анисимов наконец ушел, часто оглядываясь, а Лайма бросилась в подвал к Корнееву.
— Что будем делать? — спросила она, вынудив его отпереть замок.
— Лайма, ты вела себя как безумная, — укоризненно напомнил тот, сидя с маникюрными ножницами перед зеркалом и корректируя форму усов. — Я прямо не представлял, как тебя остановить.
— Ты ведь знал, что моя задача — знакомиться с людьми. Я могу привести кого угодно и когда угодно. Почему ты оказался наверху в гостиной?
— Ты не отвечала на телефонные звонки, — пожал плечами Корнеев. — Естественно, я заволновался. Нужно было тебя отыскать.
— Отыскал? — с иронией спросила она.
Корнеев обиженно дернул плечом:
— Ну, я пришел наверх, увидел тебя в окно, а потом на секундочку присел на диван. И заработался! Ты ведь знаешь, я снова сотрудничаю с аналитическим отделом. Мне такие задачки задают! Кстати, а кто она такая?
— Кто? — не поняла Лайма.
— Ну, эта… Шатенка с глазищами.
Лайма подняла брови:
— Ах, шатенка… — сладким голосом повторила она. — Ты смотрел фильм «Перехватчики»? Смотрел? Ну вот. Видел там главного героя с фигурой Аполлона?
— Егора Острякова, что ли?
— Что ли, — подтвердила Лайма. — Так вот, Егор Остряков — ее муж. Если ты его не успел разглядеть, знай, он приходил тоже. Сидел справа от тебя.
Корнеев перестал подрезать усы и осторожно отложил ножницы. Некоторое время молчал, потом пробормотал:
— Обидно.
— Я не поняла, — расстроилась Лайма. — Ты собираешься гоняться за юбками, что ли?
— Разве я могу гоняться за юбками, сидя в подвале? — резонно возразил тот. — И вообще: почему ты сказала всем, что я немой?
— Чтобы ты не флиртовал с шатенками.
Корнеев полюбовался на себя в зеркало и спросил у Лаймы:
— И что мы будем теперь делать с этим твоим немым Альбертом? То есть со мной?
— Ничего, — пожала она плечами. — Считай, что ты легализовался. Только не забывай рот держать на замке. Работай молча. Захочется пообщаться — отправляй мне текстовые сообщения по телефону. Смотри, больше мы уже не должны проколоться.
— Не проколемся, — пообещал Корнеев. — Кстати, ты давно собиралась наведаться в деревню, не забыла?
— А, ты устал питаться всухомятку! Хочешь горяченького.
— Кто-то же должен меня кормить.
— Я найду какую-нибудь добрую женщину, которая согласится для нас готовить. Заодно узнаю деревенские сплетни.
— Только ты сначала насчет еды договорись, а потом уже начинай сбор информации, — предупредил Корнеев, который все это время ел бутерброды, сыр и крекеры, хотя мечтал о макаронах и жареной картошке с мясом.
Чтобы уколоть Лайму, он обиженно добавил:
— Был бы тут Иван, ты бы не оставила его голодным. Ему настоящая еда требуется. А я что? Так… На меня и внимания нечего обращать…
Лайма вздохнула. Она вспомнила, как расстроился Медведь, когда его отсекли от остальной части группы и заставили действовать самостоятельно. Но по-другому было просто нельзя.
