Татьяна Луганцева - Семь пятниц на неделе
– М-да-а, явный «заказняк», и никаких концов, – обронил озадаченный Дебрен. – Тебя просто «убили», и все.
– Слышать не очень приятно, даже жутковато, – заметила Груня.
– Мне тоже. Но я честно не знаю, кто из моего окружения готов пойти на такое, – повторил Вилли, который очень старался что-нибудь вспомнить. Более всего его сейчас занимало то, что он буквально чудом остался жив и что этим чудом явилась для него Аграфена.
Полицейский очень настаивал, просил и по-хорошему, и по-плохому назвать какое-нибудь имя, пугая, что покушение может повториться, если Вилли не вспомнит, какими своими действиями и кого он подвиг на подобное зверство. Вилли безмолвствовал. И это было страшно, что понимали все. Не устранив причину, трудно добиться положительного результата в борьбе со следствиями…
Однако ни к чему они так и не пришли.
Груня все это время была рядом с Вилли. В больнице ему наложили швы и поставили диагноз – сотрясение мозга, перелом двух ребер, трещина еще трех, ушиб внутренних органов. Вилли все манипуляции медицинского толка мужественно выдержал – и тут же сбежал из больницы. Затем они вдвоем побывали в полицейском участке, где опять же ни к какому положительному выводу не пришли, и наконец отправились восвояси.
– Ко мне? – только спросил Вилли, который выглядел весьма бледно.
– Боюсь, что да. Теперь уж точно. Сроднилась я как-то с тобой… Приросла, так сказать…
– А я уж и не знаю, чем и как тебя отблагодарить.
– Ничего не надо! – даже испугалась Груня. – Главное, чтобы я больше не попадала в такие ситуации.
– Если бы все зависело от одного меня, то я бы поклялся на крови, – тут же откликнулся Вилли.
– И на крови тоже не надо, – поморщилась Груня. – Ой, меня что-то тошнит… Черт!
– Где? То есть что? – вздрогнул Вилли. Они в тот момент вместе ехали на полицейской машине домой. В смысле – в отель.
– Я только сейчас вспомнила, что до сих пор ничего не ела. Забыла даже, что есть хотела.
– Господи, Груня! Вот уж не проблема! Сейчас же угощу тебя, чем захочешь!
– Обещаешь?
– Слово даю!
– И расскажешь мне о себе? – вдруг попросила Аграфена.
– Чего так?
– Должна же я получить бонус – узнать о человеке, которого спасла.
– Я не то имел в виду. Что ты хочешь знать обо мне? И почему?
– Просто интересно, – смутилась Груша.
– По профессии я сценарист и писатель. Заработал на этом поприще прилично. Популярен в большинстве стран, издаюсь под псевдонимом. Театральные постановки у меня расписаны в Европе и Штатах на восемь лет вперед.
– Классно! – от чистого сердца произнесла Аграфена. – То есть ты все равно как-то связан с театром?
– Получается, что так… А большие деньги надо было куда-то девать, вот и вложил в сеть отелей. Это бизнес, а душа, конечно, в постановках. Одним словом, живу насыщенной, полной жизнью и ни на что не жалуюсь. Всем доволен и благодарю бога за талант и признание. Вот и все.
– А личное? – спросила Груня, сама себя не узнавая, что осмеливается задавать подобный вопрос практически незнакомому мужчине.
– Был женат, десять лет как развелся. Когда-то сказал, что больше никогда не женюсь. Но прошло много лет, и готов пересмотреть свои взгляды, – пожал Вилли плечами.
Аграфена смутилась:
– Почему ты это мне говоришь?
– Кто знает…
– Вот никто не знает, и я не хочу! Ты думаешь, что я клеюсь к тебе, что ли? Спросила просто так, не подумав как следует! – фыркнула она.
Вилли засмеялся и тут же схватился за свою зашитую макушку.
– Болит? – участливо спросила Груня.
– Не то слово… Ну и козлы! Да если бы мы лицом к лицу встретились, я бы им показал, можешь не сомневаться. У меня хоть и мирная профессия, но постоять за себя, если что, способен. А такого подлого нападения исподтишка, из-за угла совсем не ожидал. Какие-то отморозки! Ну вот за что меня так?
– То-то и страшно, – задумалась Аграфена. – Ладно, подошли бы к тебе и потребовали: гони деньги! Или там еще чего. Все понятно: приезжие, неизвестно откуда, напали на богатого человека. Но чтобы сразу – бац, и в пакет…
– Ой, не напоминай! – вздохнул Вилли и постучал шофера по плечу. – Останови у «Рица».
– Сделаем, – ответил водитель по-английски, видимо, из-за того, что пассажир обратился к нему именно на английском.
– «Риц» – это что? – заинтересовалась Груня.
– Ресторан недалеко от моего отеля. У меня кухня тоже хорошая, все-таки пять звезд, но в «Рице» самый лучший повар, к тому же мой друг, – пояснил Вилли.
– Чего же твой друг к тебе не пришел работать?
– А он женат на хозяйке «Рица».
– Понятно. А то, что мы так одеты? Ничего для «Рица»-то? – забеспокоилась Аграфена. – Да и вообще неплохо бы сначала отмыться от грязи.
– Там дресс-код строжайший. Галстук, платье…
– Вот и я о том! – еще больше забеспокоилась Груня.
– Говорю же, там друг мой Милош, я к нему – хоть голым.
Художница успокоилась и полностью доверилась спутнику, когда он повел ее вверх по ступенькам к входу в очень красивое здание. Интерьер ресторана соответствовал фасаду – что называется, «дорого и богато». Красное дерево, массивные столы и стулья. Позолота и зеленый цвет валюты преобладали и здесь. Вилли пропустили беспрекословно не то чтобы в ресторан, а даже на кухню. Груня отказалась ждать его в зале и следовала за ним по пятам. Отчего-то она представляла себе повара большим и толстым, в огромном колпаке и с громким голосом, поэтому очень удивилась, когда им оказался маленький, худенький человек, абсолютно невзрачной наружности. На его лице мгновенно появилось выражение беспокойства, едва он увидел, кто к нему пришел и в каком виде.
– О, матерь божья! Что случилось, Вилли! Господи, ты ранен?
– Милош, успокойся, со мной все нормально. Произошло недоразумение. Груня… Милош… – представил он их друг другу.
– Я учился в России, то есть в Советском Союзе, в МГУ, – пояснил Милош, тоже заговорив по-русски.
– На повара? – у Аграфены округлились глаза. – Ой…
– На биолога. Так родители хотели. А господь хотел, чтобы я стал поваром. И у меня классно получается, лгать не буду. Мужчина, стоящий рядом с вами, – мой лучший друг, который обладает самой красивой внешностью. Я – не гей, поймите меня правильно! И когда Вилли приходит сюда с пробитой головой, да еще такой бледный, мне почему-то не очень верится, что все хорошо.
– На него было совершено покушение, – честно сообщила Аграфена, почему-то сразу почувствовав симпатию к Милошу, который явно нервничал. – А больше мы ничего не знаем. Нам и рассказать-то вам будет нечего даже по дружбе.
Милош перекрестился.
– Мы есть хотим, – напомнил ему о цели своего визита Вилли, неудобно себя чувствуя при повышенном внимании к своей персоне.
– Он крови много потерял, – зачем-то добавила Груша.
– Все! Я понял! Идите в вип-кабину, а я сейчас… – У худенького и невысокого мужчины сразу загорелись глаза. Он, как говорится, поймал волну вдохновения, поняв, что другу нужна помощь, и в его голове уже составлялось для него меню с яствами одно лучше другого, чтобы вернуть раненому утраченное здоровье и настроение.
Вилли взял руку Груни в свою сухую и теплую ладонь и повел ее в известном ему направлении. А она почувствовала себя очень счастливой от того, что просто так вот шла с ним за руку. И вдруг сама ужаснулась от осознания того, как же мало ей в жизни надо.
Вип-кабина превзошла все ожидания Груши, так как это оказалась белоснежная беседка, оплетенная зеленым плющом и цветами. Круглый стол под белоснежной скатертью с кружевными салфетками, расставленными по краю, словно солдаты, встречающие своих посетителей навытяжку.
– Принеси нам что-нибудь на свой вкус, – попросил Вилли.
– Конечно, друг мой! Я лично все приготовлю и сам вам принесу. Все будет хорошо! – Милош задумался. – А вот вы выглядите не очень хорошо. Даже очень не хорошо. Но я это вроде уже говорил…
Рот маленького мужчины сложился в скорбную подковку. Он посмотрел на голубое небо, вдохнул аромат цветов и размашистым шагом направился на кухню.
А его гости посмотрели друг на друга.
– Ну и видок у нас в самом деле… – отметила Аграфена.
– А я подумал о том, что судьба послала тебя сюда не случайно, – очень тепло посмотрел на нее Вилли.
– Ты все о том, что я спасла тебя? Забудь! Я действовала на автопилоте. Любой нормальный человек сделал бы то же самое. Я сама не понимала, что творю от испуга.
– Любой нормальный человек спасал бы свою шкуру, бежал бы от места преступления как можно дальше. Ну, может быть, потом, оказавшись вне опасности, сообщил бы в полицию.
– А я и себя спасала, и тебя заодно, – отмахнулась Аграфена. – Меня больше волнует, что те двое преступников на свободе остались. Жаль, что я их не опознаю. Только ноги и видела, боялась больше высунуться. Голоса, конечно, помню, но чтобы опознать… Со слухом у меня, кстати, не ахти. Единственное, что я обещала полицейским, так это на днях съездить на остров и поискать там тот самый катер.
