Дарья Донцова - Ангел на метле
– Просто причесываю чужие материалы, – сказал я, – работаю редактором, правда, всего второй день.
– Я литературный критик, – с легким оттенком высокомерия заявил Македонский.
Настороженность моя прошла, значит, полувменяемый субъект – журналист, меня ввели в заблуждение его имя и фамилия. Ей-богу, некоторые родители, нарекая новорожденного, хотят быть оригиналами и добиваются поставленной цели. Но в погоне за оригинальностью они как-то забывают, что ребенок вырастет и ему придется всегда идти по жизни Татьяной Лариной, Михаилом Ломоносовым или Анной Карениной. Сколько таких людей не выдержало сравнения с известным тезкой? Доволен ли водитель автобуса Федор Достоевский своей участью? Или он испытывает комплекс неполноценности? Уж лучше, на мой взгляд, записать новорожденной в свидетельство какую-нибудь Неводамиру,[10] ей-богу, жизнь ее будет спокойней.
Александр Македонский, и не предполагавший, какие мысли крутятся у меня в голове, как ни в чем не бывало продолжал:
– Надеюсь, ты понимаешь, что я не являюсь штатным работником этой газетенки? Я сотрудничаю в серьезном журнале, а в «Часе пик» составляю обзоры, делаю им раз в недельку рейтинг, горячую десятку, пытаюсь научить тупой народ этой страны правильно оценивать литературу, воспитываю вкус. Но, увы, быдло и есть быдло, подавай ему всяких баб с тупыми сказками про любовь. Ладно, не мешай мне! И молчи! Терпеть не могу работать в шуме! Какой у тебя оклад?
Я растерялся, не зная, как ответить на неожиданный вопрос.
– Ясно, – заржал Македонский, – можешь хранить свои тайны, а мне не в лом признаться – я имею десять штук в месяц!
– Рублей? – удивился я. – Не слишком шикарная зарплата.
– Блин! – выплюнул Македонский. – Ты идиот? Евро!
– Солидно!
– Тебе столько не заплатят.
– Думаю, нет.
– Поэтому, сделай одолжение, заткнись, – буркнул Македонский и, плюхнувшись в кресло, быстрым движением сбросил на пол плюшевые игрушки, украшавшие стол Светика.
– Извините, – деликатно сказал я, – но вы устроились на чужом рабочем месте, оно принадлежит девушке и…
– Я Македонский, – гаркнул хам, – сейчас занят важнейшим материалом, который украсит номер. Захлопнись и кропай свою ерунду.
Глава 10
Не успело это замечание прозвучать, как в кабинет влетела секретарша Леся и затараторила:
– Вы же Иван Павлович, да? Новенький, да? Литредактор, да? Подушкин, да?
Я закивал, девушка быстро положила передо мной несколько листочков и, глотая окончания слов, понеслась дальше:
– Скоренько прочитай, поправь, полоса писем, сдается вот-вот, не задерживай. Сергей злится, чего молчишь, понятно? Тебе сколько времени нужно?
– Постараюсь быстро управиться, – сказал я и начал изучать текст, набранный мелким шрифтом.
«Мне нужен совет. Заранее спасибо. Моя баба пошла налево, чего ей надо, не понимаю. Я не из каких-то там хануриков, выпиваю по субботам бутылку пива, и все. Правда, курю, а так все в дом, типа зарплата. Еще подарки делаю, в прошлом месяце купил ей шубу, крашеный кролик, истратился, а она все равно изменить мне решила, а я подумал ее поймать. Сел в машину и поехал следить. Гляжу, моя баба к какому-то уроду подходит, а тот начал башкой вертеть, вертит и вертит. Так чтоб они меня не углядели, я за жопу машины сел и тут приметил: глушитель чегой-то внутри белый. И вот теперь мучаюсь, почему? Отсюда и вопрос к вам, дорогая редакция, что же делать в создавшемся для меня невыносимо тяжелом положении? Как пережить разочарование? С чегой-то глушитель белый? Может, топливо поменять? Или карбюратор накрывается? Сообщите мне свой совет по этому вопросу! С уважением, Олег Груздев, сорок восемь лет».
Я потряс головой. И что я должен делать с сим опусом? Переписать его? Но это, простите, невозможно! Ладно, посмотрю, что там еще за материалы.
«Меня зовут Ирина, и я хочу рассказать всем свою жизненную историю, чтобы другим неповадно было, а заодно бы сообразили, какие мужики козлы. Я девушка симпатичная, но к личной жизни у меня склонности нет вот уже пять лет, а все из-за венца безбрачия. Моим первым мужчиной стал учитель труда, но он об этом, конечно, не знал, потому что я стеснялась и не подходила. Потом был Андрей, я хотела понять, чего он от меня хочет, но получилось тогда, когда он уже все сделал, так и расстались. Затем пришла любовь к Лехе, мы с ним и не спали совсем, так, с пятого на десятое, но я все равно забеременела, так и расстались. Следующий шел Женька, у него навороченная машина, когда он подъезжал к дому, все на балкон выскакивали и мне завидовали, чем Женьку сглазили, так мы и расстались. А в промежутке между ними, Женькой и Лехой, был Валерка, но это ненадолго, случайно, разов на семь, поэтому не считается и расставаться не обидно было. Городок у нас маленький, и бабы шептаться начали, что меня цыганка с вокзала сглазила. Я тогда пошла к Ленке и попросила помочь. Лена составила зелье из природных компонентов своей бабушки и велела его Сашке в суп налить, чего я и выполнила с радостью. Только Сашка в тот день набухался, щи жрать не стал, а вылил их мамкиному Ваське, коту, в миску. И вот теперь мы опять расстались, потому что Васька совсем ошалел, перетрахал на улице не только кошек, но и кур, а мамка Сашке сказала: это Ирка тебя извести хотела. Наверное, Ленка ошиблась, она не очень аккуратная, может, банки перепутала. Но при чем тут я? И как снять венец безбрачия? Все замужем давно, а я совсем наоборот и не понимаю, куда податься, чтобы карму отчистить? Надеюсь, дорогая редакция, на ваш совет, потому что газету каждый день читаю, люблю и немалые деньги на нее трачу чисто бесполезно, потому как газету потом куда девать? Только в печку, чай, не книга, на полку не поставишь, и получается, что мои рублики в трубу уносит!»
Я потряс головой и увидел на следующей странице объявление:
«Молодая, красивая девушка, без всяких проблем, ищет встречи с богатым мужчиной, возраст, вес, рост и вообще вся внешность не важно, главное, наличие дома, машины и крупной фирмы, в целях брака. Хочу, чтобы вы стали главой нашей большой, дружной семьи: бабушки, дедушки, тети третьей сестры мамы, племянницы Кати от второго брака Зины, папы, бывшего мужа брата Лены и отцом трехлетней Настеньки. О себе: рост метр шестьдесят четыре».
Из горла вырвался всхлип, в особенности восхитил меня пассаж про «бывшего мужа брата Лены», на его фоне померкла даже «племянница Катя от второго брака Зины».
Что мне принесли? Неужели это подлинные письма? Может, «Час пик» решил опубликовать страничку тупого юмора? Несмотря на гигантский опыт работы редактором в журнале «Красный Восток», приходится признать: в данном случае я бессилен! Митяев на первый взгляд придумал для меня замечательное прикрытие, но на второй взгляд становится понятно: лучше б Сергей оформил господина Подушкина курьером. И куда подевалась Наташа? Она уже давно должна прийти!
Сотовый Македонского начал издавать звуки, похожие на визг циркулярной пилы.
Александр ткнул пальцем в аппарат, очевидно, он включил громкую связь, потому что комнату наполнил бойкий женский голос:
– Пушкин, блин, ты?
– Я, – отозвался Македонский, чем вверг меня в крайнее изумление.
– Рейтинг, блин, готов!
– И что? – пробубнил критик, не переставая писать.
– Ты, блин, его помнишь?
– Местами. Прочитай.
– Блин! Первая Анжела Фискина, второй Владлен Дюков, третий Олег Холкин.
– Правильно.
– Блин! А где Смолякова?
Македонский отшвырнул ручку.
– Она тут при чем?
– Главный сказал, что необходим абзац про Смолякову! Блин!
Я сидел, боясь поднять голову, слово «блин», заменитель грубого ругательства, постоянно произносимое девичьим сопрано, сначала меня шокировало, но потом мне стало понятно, что юная леди не бранится, она так разговаривает, произносит слово, как артикль, бездумно, по привычке.
– Ася, – возмутился Македонский, – напоминаю тебе, что мы работаем не в каком-нибудь низкопробном «Часе пик», а в серьезном, аналитическом журнале, и не можем опускаться до уровня массовой литературы, рассчитанной на тупой народ. Пока я занимаю место главного критика, никаких бабских романов с трупами в рейтинге не будет! Только высокая проза! Блин! Если хочешь Смолякову, нам с тобой не по пути.
– Блин! – отозвалась Ася. – Это пожелание главного редактора! Блин!!!
– Шикарно, – налился багрянцем Македонский, – сейчас надиктую, записывай. Как называется ее последний опус?
– Блин! «Черепашка в шоколаде».
– Отлично, – потер руки Македонский, потом подергал себя за сальные волосы и начал фонтанировать текстом: – «Черепашка в шоколаде» – новый роман госпожи Смоляковой – явное свидетельство того, что количество выдаваемых ею книг никак не переходит в качество. Заранее предсказуемый сюжет, плоские герои, простонародный язык, нелепые обороты речи и на закуску полнейшая путаница фактов. Смолякова никогда не умела писать, а сейчас катастрофически деградирует, ей-богу, приличному человеку стыдно взять ее последнюю книжонку даже щипцами. Хотя, будем откровенны, так называемая литераторша тут ни при чем, она просто раскрашенная кукла, которую издательство подсовывает журналистам и обманутым читателям на автограф-сессии. К самой Смоляковой у меня претензий нет, в конце концов, в наше тяжелое время каждый зарабатывает как может, Милада уже немолода и некрасива, ей надо кормить внуков. А вот господам издателям хочу посоветовать: смените бригаду. Меня часто спрашивают, сколько же денег огребает Милада Смолякова за свои малосъедобные произведения? Могу приоткрыть завесу тайны! У нашей якобы писательницы на счету четырнадцать миллионов долларов!» Хватит или еще наговорить?
