Анна Ольховская - Дрессировщик русалок
– Шоу! Шоу! Шоу! – заскандировала публика.
И шоу продолжилось.
Вернувшиеся в бассейн дельфины собрались вокруг забившейся в угол «русалки», какое-то время потусовались возле нее, словно уговаривая вернуться, а потом все вместе поднялись на поверхность.
И перед зрителями был разыгран целый спектакль на тему «Владычица подводного мира».
На «русалку» нацепили корону из жемчуга, скорее всего, искусственного, но выглядел он вполне достойно. Как, впрочем, и сама корона. Изящная, ажурная, она делала черноволосую головку еще более похожей на человеческую.
Потом появилась касатка, впряженная в здоровенную половинку раковины. Тоже, разумеется, искусственной, раковин таких размеров просто не бывает, но очень красивой – нежно-розовой, отливающей перламутром. Это была, как я понимаю, карета владычицы.
В которую «русалка» весьма грациозно села. Вернее, полулегла, опершись на передние плавники.
Сюжет разыгрываемого перед нами шоу был довольно прост: владычица выбирала жениха. Женихами, разумеется, были дельфины, они проделывали всевозможные трюки, один другого сложнее. А «русалка» танцевала. Под очень красивую чувственную музыку.
Причем делала это так, что человеческие самцы снова возбудились. Теперь к похотливым комментариям качка присоединился и морщившийся поначалу тощий.
И если бы только они!
Теперь я поняла слова Михаила насчет близости к человеческому роду. Многие из собравшихся сейчас были весьма далеки от него, вернувшись на начальную, стартовую, так сказать, ступень развития – обезьянью.
А Ника… Ника уже в середине шоу подняла на меня измученные глаза:
– Мамочка, давай уйдем отсюда!
– Почему, что случилось?
– Лхаре плохо сейчас, очень плохо. Она не хочет этого делать, а ее заставляют, каждый день заставляют.
– Малыш, тут уж ничего не поделаешь, – я ласково обняла своего ребеныша. – Думаю, и дельфинам не в радость каждый день скакать и кувыркаться, и тюленям, и касатке. Они все с удовольствием сбежали бы на свободу, в море, в океан, но увы… Это судьба всех дрессированных животных.
– Лхара не животное! – отшатнулась от меня дочка. – Ты что, тоже думаешь, как эти? – кивок в сторону улюлюкающей публики.
– Нет, родная, что ты, – я грустно улыбнулась. – Я видела глаза этого существа, в них разум. Она рабыня здесь. Это печально, но мы ничего изменить не сможем.
– Но почему? Почему? Надо, чтобы о Лхаре узнало как можно больше народа, надо рассказать о ней в Интернете, привлечь внимание, заставить этих гадов освободить ее!
– И что дальше? Куда ей деваться? Стать объектом изучения ученых? Жить в каком-нибудь океанариуме, чтобы на нее снова пялились любопытствующие? И потом… – я на мгновение запнулась, подбирая слова. – На свете очень много плохих людей, которые захотят заполучить в безраздельную собственность такую игрушку, причем за любые деньги…
– Я понимаю, – тяжело вздохнула Ника, недобро покосившись в сторону перевозбудившегося качка. – Я слышала, что говорил этот гад. Его мысли воняют. Я не могу понять их, но они мерзкие.
Ее аж передернуло от отвращения.
– Вот видишь, – я снова прижала дочку к себе. – Раз уж Лхаре не повезло попасть когда-то в рыбацкие сети, то это шоу – самое лучшее для нее в нашем мире, поверь.
– Но она хочет домой, к маме! – тихо проговорила девочка и всхлипнула.
– Понимаю, солнышко, но это, увы, невозможно.
– Но она так просила меня! Она надеется! Она верит! Мамочка, придумай что-нибудь, ты же можешь! – В глазах дочери было столько мольбы, что здравый смысл, тихо ворча, ушел медитировать, уступив место авантюризму:
– Ладно, я подумаю. Но ничего не обещаю, учти!
– Спасибо, мамсик! – Тонкие ручки крепко обняли мою шею.
– Не за что, – проворчала я. – Ты не забывай – мы не дома, не в России, где есть добрый и всемогущий деда Сережа, мы в чужой стране, далеко от дома, одни. Спасатели из нас с тобой, как… гм, плохие, в общем.
Шоу вскоре завершилось под шквал аплодисментов, все участники – дельфины, касатка и «русалка» (тюлени одновременно с касаткой не работали, чтобы не провоцировать хищницу видом любимой еды) – выстроились вдоль края бассейна в один ряд, принимая от дрессировщика заслуженные лакомства.
Правда, Лхара сырую рыбу явно не считала лакомством. Она, морщась, схватила тушку ртом, а через пару секунд незаметно выплюнула, поделившись с одним из дельфинов.
И все это время она смотрела на Нику. Только на нее. И даже когда уплывала из бассейна, все время оглядывалась.
– Мам, – услышала я знакомый дискант, – а че эта рыба все время на пацанку, на которую ты ругалась, пялилась?
– Потому что она – ведьма, – надсадно прошипела мама.
Ишь ты, заговорила!
ГЛАВА 14
У камер хранения, как и говорил Михаил, выстроилась впечатляющая очередь, и, разумеется, несколько человек из нашего автобуса оказались почти в самом конце этой очереди.
– М-да, – поморщился подошедший к нам Миша, – выедем мы, чувствую, не раньше чем через час. И это в лучшем случае. Ну как, понравилось шоу?
– Нет, – насупилась Ника. – Дядя Миша, а почему люди такие злые?
– Во-первых, не все, – присел перед ней на корточки наш славный гид, – а во-вторых, они не злые, они глупые. И дурно воспитанные. Кстати, ребенок, что такого ты сказала той тете? Я уж начал бояться, что она бассейн разнесет на тазики. А потом вдруг раз – и ее словно выключили. Забавно наблюдать было. Так что там произошло?
– Ничего особенного, – пожала плечиками девочка. – Я вступилась за Лхару, тетке это не понравилось, она, наивная, попробовала наехать на маму.
– А-а-а, тогда все ясно, – усмехнулся Михаил. – А кто такая Лхара?
– Так зовут «амазонскую русалку», – как ни в чем не бывало, пояснила моя дочь.
– Ника ей это имя дала, – торопливо добавила я.
– Хорошее имя, – одобрительно кивнул гид. – Ей подходит. Ну, что будем делать почти час?
– Я бы очень хотела посмотреть, как живут дельфины, «русалка» и все остальные участники шоу, – мечтательно проговорила Ника. – У них свои домики или всех сгоняют в кучу?
– К сожалению, малыш, это невозможно, – я ласково потянула дочку за кудрявый локон. – Ты же видишь, сколько средств вбухано владельцами аттракциона в сохранение интриги, а закулисье чаще всего – штука унылая и обыденная.
– Между прочим, – гордо напыжился Михаил, – перед вами великий маг и кудесник, для которого почти нет невозможного! Почти. И какую-то часть аланийского дельфинария я смог бы вам показать. Правда, только ту, где содержатся дельфины местного шоу, у которых сейчас своеобразный отпуск. Думаю, условия содержания гастролеров вряд ли отличаются от местного.
– Правда? – подпрыгнула от радости Ника, многозначительно посмотрев на меня. – Мы сможем попасть на рабочую территорию дельфинария?
– Сможем.
– Так пошли скорее! – И ребенок настойчиво потянул Михаила за собой. – Ты же сам говорил, что у нас куча времени, вот и проведем его с пользой!
– Э-э-э, какая ты быстрая! Во-первых, мне нельзя отлучаться от автобуса, я обязан следить, чтобы уже собравшиеся не разбежались вновь. Во-вторых, для того чтобы попасть на территорию дельфинария, мне надо созвониться с родственником Надиры, моей жены, который тут работает. И попросить его об услуге. А там – как сложится.
– Что значит – как сложится? – заволновалась Ника. – Он что, может отказаться?
– Ну что ты, маленькая! – улыбнулся Михаил. – Кто же в состоянии отказать такой славной малышке, которую тайком фотографируют какие-то дядьки…
К концу фразы голос мужчины резко сменил интонацию, хрустнув снегом. Лицо словно окаменело и, катнув желваки, Михаил быстрым шагом направился к плюгавому мужичонке, спрятавшемуся под ковбойской шляпой и черными очками.
Мужичонка торопливо спрятал мобильник, на который, видимо, и снимал мою дочь, юркнул в толпу, продолжавшую клубиться у выхода из дельфинария, и мгновенно исчез. Скорее всего, просто сдернул шляпу, по которой его легко можно было найти.
– Извращенец чертов, – сквозь зубы процедил Михаил, возвращаясь к нам. – Давил бы таких уродов собственными руками! У меня тоже дочка растет, и я как представлю…
– Ладно, дядя Миша, не злись, – Ника небрежно махнула рукой и нетерпеливо продолжила: – Давай лучше договоримся, когда завтра сюда приедем?
– Прямо вот сразу завтра? А у дяди Миши, между прочим, работа есть, если кто-то не забыл.
– Ну дядя Миша!
Дочка продолжала прессовать Михаила, который еще не знал, что сопротивляться обаянию и настойчивости мадемуазель Майоровой бесполезно.
А я – я не могла избавиться от налипшего, словно кусок жвачки, ощущения. И спешно пыталась отскрести от себя его, совершенно забыв о том, что свежую жвачку лучше не трогать, надо дать ей затвердеть. Но я скребла и скребла, размазывая ощущение все больше. И делая его все муторнее.
Я где-то видела этого мужичонку, определенно видела, но вот где, когда, при каких обстоятельствах?
