Ирина Волкова - Человек, который ненавидел Маринину
— Но почему? — удивилась Оля. — Как такое может быть?
— Очень просто, — подмигнул ей Савелий. — Все дело в том, что картины здесь продаются вместе с художниками. Если бы ты видела, какая роскошная задница у Селены Далиловой, ты бы не удивилась, что ее “Мастурбатор, еще более великий” покинет стены галереи в ближайшие часы.
— То есть это на самом деле не галерея, а публичный дом?
— Ну зачем же так грубо! Скорее это можно назвать богемно-художественным борделем. Марина Буданова, владелица галереи, обладает уникальным деловым чутьем. Как, например, в цивилизованных странах народ выбирает президента? Избиратели прекрасно понимают, что все кандидаты вдохновенно врут в своих предвыборных программах, и в основном голосуют за того, кто симпатичнее внешне и умеет красиво говорить. Особенно это касается женщин. Недаром второсортному актеру без труда удалось стать президентом Соединенных Штатов. Ты думаешь, его выбрали за ум? Что может смыслить смазливый актер в политике или в экономике?
То же самое происходит и в искусстве. Отличить качественную картину от халтуры может только специалист, но деньги платят не за качество, а за имя, которое создается рекламой, связями, а иногда даже просто случайно. Вот Буданову и осенило. Она стала выставлять у себя в галерее молодых, красивых и честолюбивых художников, готовых на все, чтобы прославиться. При галерее круглосуточно работает артистическое кафе, где любой покупатель с тугим кошельком может познакомиться с художниками, послушать их глубокомысленные рассуждения о современном искусстве и почувствовать себя причастным к творчеству с большой буквы. Для тех, кто помимо духовной близости с создателями выставленных в галерее шедевров ищет еще более глубокую и проникновенную близость физическую, достаточно лишь купить картину понравившегося художника. Одна картина — одна незабываемая ночь.
— Постой-постой! — перебила его Оля. — Но ведь ты тоже выставляешься в этой галерее! Неужели и ты?..
— А почему бы и нет? Богатые дамочки тоже украшают картинами свои квартиры и загородные Дома. К твоему сведению, “Маленькая певучая мошка, пролетающая над спорадическими проблесками рассвета”, от которой ты отказалась, ушла за полторы тысячи долларов. Половина мне, половина владелице галереи. Неплохо, правда?
— Действительно неплохо, — кивнула ошеломленная Оля. — А почему твоя картина стоила в два раза дешевле, чем беременные долгоносики Далиловой?
— Если бы ты увидела задницу Селены, то сразу бы все поняла, — завистливо вздохнул Лошак. — К тому же говорят, что она просто божественно делает минет. Клиенты называют ее “королевой французского секса”. Да, кстати, вот и она! — воскликнул он, указывая рукой куда-то за спину Оли.
Кузина обернулась с чувством легкой зависти. Ей было любопытно взглянуть на основное оружие создательницы “Мастурбатора, еще более великого”.
— Что с тобой? Тебе плохо? — испугался Савелий, увидев, как лицо его спутницы покрылось смертельной бледностью.
— Кто это? — слабым голосом прошептала Оля, указывая на высокого синеглазого брюнета, беседующего с двумя элегантными стройными дамами.
— Селена Далилова, — пожал плечами Лошак. — Ну, как тебе ее формы? Отпад, да?
— Я имею в виду мужчину. Ты его знаешь?
— Конечно, знаю. Это Игорь Филимонов, брат владелицы галереи Марины Будановой. Кстати, Марина как раз стоит рядом с ним. Пойдем, я тебя представлю.
— Нет, — пискнула Оля, но художник, не слушая возражений, схватил ее за руку и потащил за собой.
* * *— Где это ты отхватил такой костюм? — завистливо вздохнул Юра Демарин.
— Приятель одолжил, — поправляя галстук, объяснил Гоша Крестовоздвиженский. — Мы же все-таки в картинную галерею идем, а не на Москворецкий рынок. Там на открытиях сплошь тусуются сливки общества.
— Ну и что?
— Как что? Мы тоже должны соответствовать!
— Чему соответствовать?
— Как чему? Уровню! Или ты хочешь, чтобы нас все принимали за ментов?
— Нас и должны принимать за ментов, — напомнил Юра. — Во-первых, мы и есть менты, а во-вторых, мы идем в галерею не для того, чтобы тусоваться со сливками общества, а для разговора с Мариной Будановой о Лилии Ужик и Сергее Вермееве.
— В последний раз я был в картинной галерее, когда мне было двенадцать лет, — мечтательно вздохнул Гоша. — За грубыми серыми буднями милицейской жизни мы совсем забыли о великой очищающей силе искусства. Сейчас нам предоставляется реальная возможность глотнуть из живительного источника…
— Погоди, — прервал его Юра. — В какой именно галерее ты был в двенадцать лет?
— В Третьяковке. И, знаешь, мне понравилось.
— Боюсь, ты немного отстал от жизни, — покачал головой Юра. — Актуальное искусство — это тебе не Третьяковка.
* * *Прохладные пальцы Игоря Филимонова крепко сжали пылающую жаром ладонь Оли Кузиной.
— Очень приятно, — сказал Игорь.
— Мне тоже очень приятно, — ответила Оля.
— Савелий, хорошо, что ты здесь, — обрадовалась Марина. — Тут кое-кто хочет купить твою картину. Нужно уточнить некоторые детали с покупательницей.
— Ты не возражаешь, если я тем временем покажу Оле галерею? — спросил Игорь у художника. Лошак не возражал.
Пробираясь с Игорем сквозь толпу, Оля не обращала внимания, на то, что он и не думает задерживаться у картин.
"Его зовут Игорь, — думала Оля. — Он совершенно нормальный мужчина, а вовсе не Анастасия Каменская. То, что он устроил в юридической консультации, было самым обычным розыгрышем. Это просто замечательно, что у него есть чувство юмора!”
Игорь открыл небольшую дверь с надписью “Служебное помещение”, и они оказались в маленькой комнатке, где сотрудники галереи могли отдохнуть и выпить кофе.
— Я хочу извиниться перед тобой, — сказал Игорь. — Я не должен был…
— Это не имеет значения, — радостно улыбаясь, прощебетала Оля. — Самое главное, что ты все-таки не женщина!
— Я действительно не женщина, — грустно сказал Игорь. — Я — компьютер на двух ногах, совершенно лишенный нормальных человеческих эмоций. Единственное, что мне нравится, — это решать задачки.
— Прекрати наконец цитировать Маринину! — махнула рукой Оля. — Поиграли — и хватит! В тебе погиб великий актер. Когда ты пришел ко мне в консультацию, я действительно поверила, что ты и впрямь считаешь себя Анастасией Каменской.
— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Я хочу попросить тебя об одной услуге. Случайно из-за моей минутной слабости ты узнала о том, кто я есть на самом деле. Только от тебя зависит, провалится моя работа под прикрытием или нет. Для всех я — Игорь Филимонов, брат Марины Будановой. Пообещай, что никому не откроешь мое настоящее имя.
Оля пристально посмотрела ему в глаза. Она не понимала, что происходит. Он продолжает ее разыгрывать или он все-таки псих? Было ясно только одно: судьба снова свела Олю с мужчиной ее мечты, и ей было наплевать, кем он себя считает.
— Значит, ты живешь по легенде? — уточнила Кузина.
Игорь кивнул.
— А интересно, согласно этой легенде, ты женат?
— Нет.
— А девушка, согласно легенде, у тебя есть?
— Нет.
— Почему?
— Странный вопрос.
— Я выполню твою просьбу, но только при одном условии, — выпалила Оля.
— Какое еще условие? — нахмурился Игорь.
— Согласно легенде, ты сделаешь меня своей девушкой. Мы будем встречаться, гулять, разговаривать, ходить в кино, возможно, даже целоваться.
— Нет. Это невозможно, — решительно заявил Филимонов.
— Почему? — удивилась Оля.
— Потому! Я не могу переступить через свои моральные принципы. К тому же я замужем.
— А как же Дима Захаров?
— Если я и изменила Чистякову, то исключительно под влиянием сильного нервного напряжения. К тому же Дима Захаров как-никак был мужчиной.
— Что ж! — пожала плечами Оля. — В таком случае сейчас я выйду из этой комнаты и объявлю на всю галерею, что ты — Анастасия Каменская, работающая под прикрытием.
— Ты этого не сделаешь!
— Проверь — и убедишься.
— Но это же шантаж!
— Это всего лишь деловое предложение. Не хочешь — не соглашайся. Если тебя так уж смущает моя половая принадлежность, представь, что я, как и ты, не женщина, а еще один компьютер на ногах. Даже священник не найдет ничего предосудительного в отношениях двух компьютеров.
— Ладно, твоя взяла, — вздохнул Игорь. — Я согласен, что по легенде ты будешь моей девушкой.
— Вот и отлично, — обрадовалась Оля. — Теперь поцелуй меня.
— Что? — опешил Игорь.
— Поцелуй меня. Или тебе произнести это по слогам? Надеюсь, ты умеешь целоваться.
— Но не могу…
— Можешь, — убежденно сказала Оля. — Представь, что я — Володя Соловьев и от моего взгляда у тебя опускаются руки и мутится в голове. Если тебе неприятно вспоминать Соловьева, вообрази, что я Дима Захаров.
