Дарья Донцова - Развесистая клюква Голливуда
— Вам есть что скрывать? — усмехнулся продюсер.
— Конечно, нет, — слишком быстро ответила новобрачная.
— Тогда в чем проблема? — спросил Миша. — Иван! Не тормози!
Режиссер ушел, Белка велела Олесе подать чайник с заваркой.
И тут в столовую спустились Маша и Олег. Девушка была чуть бледнее обычного и выглядела хмурой, Олег нацепил на себя тренировочный костюм из трикотажа. Капюшон куртки почти полностью скрывал лицо сисадмина. Я прищурилась. Мне показалось или на носу у компьютерщика черные очки от солнца?
— Вам не темно? — ехидно осведомилась Юля.
Олег проигнорировал вопрос и молча плюхнулся на стул.
— Здрасте, — буркнула Маша.
— А мы играем в царя и вора! — радостно заявила школьница.
— Рада за вас, — пробормотала Маша.
— Присоединяйтесь, — предложила я.
— Спасибо, Олег плохо себя чувствует, — неохотно сказала Леонова.
— Надеюсь, у вашего мужа не вирусная инфекция? — забеспокоилась Аня. — В противном случае ему следует надеть маску!
— Аллергия, — коротко рубанула Маша.
— Плохо, — зацокала языком Аня.
— Ерунда, — легкомысленно отмахнулась Маша, — мы привыкли. У Олега постоянные проблемы с кожей.
— Здесь есть дерматолог! — обрадовался Никита. — Пусть взглянет.
— Не надо, — засопротивлялась Леонова. — Олег у сотни докторов побывал, но никакого толку!
— Нет уж! — взвизгнула Аня. — Мы тут все в тесном контакте! Вдруг это зараза! Может, его следует изолировать.
— Дура, да? — возмутилась Маша. — Муж что‑то не то съел! Или выпил! Или ветер на него дунул! Он идет прыщами от любой ерунды.
Меня удивила агрессивность Маши. Хотя, наверное, она переживает? Некоторые люди от нервного напряжения делаются злобными.
— А ну снимай тряпку, — приказал орнитолог. — Аня права, мы сидим в одной лодке и имеем право знать, чем заболел пассажир.
Олег медленно стянул с головы капюшон. Все присутствующие разом воскликнули:
— О боже!
Глава 8
Лицо Олега напоминало физиономию индейского воина в боевой раскраске. Лоб, щеки, подбородок и даже нос системного администратора покрывали зелено‑красные разводы, они были даже на веках. Наверное, шея парня выглядела не лучше, но ее скрывал воротник водолазки.
— Вау! — привстал Никита. — Картина Репина «Не ждали»!
Юля схватила Геннадия Петровича за руку:
— Папа! Он умрет?
— Лет через шестьдесят непременно, — попытался отшутиться доктор.
— Что это с ним? — ужаснулась Аня.
— Без детального осмотра сказать трудно, — с присущим врачам занудством отреагировал дерматолог.
— Так изучите его! — велел Миша. — Видок страхолюдский. Он зеленый, потому что гниет?
— Не пори чушь! — устало сказала Маша. — Я намазала мужа зеленкой.
— Зачем? — заморгал Кузьма Сергеевич.
— Любые прыщи, даже ветрянку, необходимо обрабатывать брильянтовой зеленью, — заявила Леонова.
Аня вскочила и выбежала из столовой.
— Куда она? — забеспокоилась Юля. — Еще станет за Иваном подсматривать и выиграет!
— А красный он почему? — нудил орнитолог.
— Это фукарцид, — объяснила Маша, — он подсушивает.
У меня начал чесаться лоб, потом подбородок. Белка тоже поскребла себя пальцем по шее.
— Геннадий Петрович, ваше мнение? — не унимался Бурундуков.
Дерматолог вздохнул.
— Я на отдыхе!
— Но это не значит, что вы перестали быть доктором, — напомнил Кузьма Сергеевич, — поглядите на лицо Олега и скажите, чем он заболел.
— Кожных проблем миллион, — попытался уйти от ответа Комаров. — Без анализов диагноза не поставить.
— Может, это корь, ветрянка, скарлатина? — наседал Никита.
— Детскими инфекциями все переболели в школе, — засуетилась Маша.
— А вот и нет! — не согласился Бурундуков. — Я подхватил в садике только свинку.
— У него точно не паротит, — вздохнула Белка, — у Степы был, он не дает пятен. Еще внучка перенесла скарлатину, вот там сыпь очень характерная, в виде бабочки на груди.
— У Олега нет никакой заразы! — возмутилась жена несчастного сисадмина. — Прекратите нас травить! — Маша повернулась к доктору: — Ну скажите им!
— Это похоже на дерматит или аллергию, — ответил Комаров.
— Я же говорила, — с облегчением воскликнула Маша. — Лечение стандартное: Олег пьет таблетки.
— Кто будет чай? — спросила Олеся, внося большой фарфоровый чайник.
— Я глотну, — сказала Аня, появляясь в столовой, — вот, милый, это спрей для носа, там морская вода, если прыскать ее регулярно на слизистую, вероятность заболевания уменьшается наполовину.
— Это правда? — спросил Миша у дерматолога.
— Ну… существует подобное мнение, — кивнул врач.
— Ой! Смотрите! — закричала Аня, кивая в сторону эркера. — Там! Там! Чудовище! Человек‑мертвец! А‑а‑а!
Она соскользнула под стол, остальные бросились к окнам и стали всматриваться в серую мглу, висящую на улице.
— Никого нет! — выдохнула Белка.
— Темно, как у бурундука в желудке, — подхватила Юля.
— Надеюсь, ты не меня имеешь в виду? — усмехнулся Бурундуков.
— Вообще не понять, что на дворе творится, — пожаловалась Маша.
Олег отделался кивком. Потом он сел на один из диванов, нахлобучил на голову капюшон, скрестил руки на груди и замер.
— Дорогая, — обернулся Кузьма Сергеевич к жене, — тебе привиделось.
— Нет‑нет, — ответила из‑под стола Аня. — Я отчетливо видела! Жуткая уродина в сером платье! Клыки сверкали, с них кровь капала!
Некоторые люди не умеют держать удар. Похоже, бывшая официантка из их числа. Ее сильно испугал вид Олега, и теперь истеричной тетушке мерещатся чудища. Аня до такой степени перепугалась, что сейчас ползает под столом. Отлично помню, как, проорав: «Человек‑мертвец!», она забилась под правый угол столешницы. А выглядывает слева!
— Оно там! — голосила из укрытия трусиха. — Било, стучало в стекло!
Словно в подтверждение ее слов с улицы донеслось тихое постукивание.
— Папа! — заорала Юля и присела за кресло.
Белка взвизгнула, Маша затряслась, Никита приоткрыл рот, Кузьма Сергеевич со стоном опустился на пуфик. Аня предпочла не покидать укрытия. Геннадий Петрович попятился к двери, у меня похолодели ноги и парадоксальным образом вспотела спина. Лишь Миша и Олег сохраняли спокойствие.
«Тук‑тук‑тук, — прозвучало еще раз в полнейшей тишине, — тук‑тук‑тук».
— Умираю! — прошептала Маша. — Кто там?
— Ветка, — пояснил Миша, — ураганом сломало часть ели, и она бьет в стекло. Любые паранормальные явления имеют, как правило, элементарное объяснение.
— Давайте пить чай! — воскликнула Белка. — Все скорее к столу.
Пытаясь сделать вид, что ничего не случилось, мы вернулись на свои места. Аня, которой, похоже, стало неудобно из‑за истерики, наполняла заваркой чашки, приговаривая:
— Ах, как приятно пахнет мятой! Замечательная трава! Бодрит и успокаивает одновременно! Обожаю ее!
— Скажите‑ка нам, доктор, — обратился Никита к Геннадию Петровичу, — может ли растение, если оно, конечно, не с полигона, где проводят ядерные испытания, одновременно бодрить и успокаивать?
Я взглянула на орнитолога. Делать ему нечего! Что он постоянно приматывается к дерматологу!
Геннадий Петрович резко отодвинул пустую чашку.
— Молодой человек! Я отдыхаю! Врач Комаров остался в Москве. Здесь отец, который хочет провести отпуск в компании с дочерью. Я ясно высказался?
— Яснее некуда: отстань, Никита, иди лесом, — кивнул орнитолог.
— Грубо, но по сути верно, — ответил врач, — не могу же я постоянно помогать людям!
— Ладно, не злитесь, — примирительно загудел Бурундуков, — я возьму в библиотеке энциклопедию лекарств и сам полистаю.
— У вас есть специальная литература? — удивился доктор.
— В доме обширная библиотека, — похвасталась Белка, — на самом видном месте художественная литература, в глубине полно справочников, словарей и научных пособий.
— Люблю почитать на ночь теорему Пифагора, — заржал Никита.
Я чуть было не выпалила: «Ты идиот!», но успела вовремя прикусить язык.
— Спрятал! — сказал Иван, входя в столовую.
— Шикарно! — обрадовался Миша. — Итак! Времени у всех до завтрашнего полудня. Напоминаю: мы ищем Микки‑Мауса в белых ботинках. Кто его обнаружит, тот станет царем, а другие будут выполнять его желания. Если ни у кого не получится найти мыша, верховодит ведущий. Начали!
Юлечка взвизгнула и с воплем: «Чур, я обшариваю спальню Миши», — бросилась к лестнице.
Маша посмотрела на Олега, тот встал и молча ушел. Кузьма Сергеевич и Аня заторопились в холл, Геннадий Петрович двинулся в прихожую. Белка поманила меня пальцем, мы поднялись к ней в комнату и сели в кресла у окна.
