Дарья Донцова - Три желания женщины-мечты
Марина начала двигать «мышкой».
— «Москва — Каргополье» третьего и «Москва — Каргополье» двенадцатого… Ой, а двенадцатого состав из столицы не идет.
— Вы не поняли, — остановила я бестолковую дамочку, — третьего, в четверг, из Москвы в Каргополье, а в следующую субботу из Каргополья в Москву.
— Ага, ага, третьего туда, пятого оттуда, — пропела Марина.
Я повысила голос:
— Двенадцатого!
— Вы сказали: в четверг — туда, — возразила Марина.
— Верно, туда — третьего числа девятого месяца, — продолжала я. — Ну подумайте сами, на месте я окажусь четвертого, а пятого назад? В чем смысл поездки?
— Разная дурь людям в голову лезет, — вздохнула собеседница. — Один наш вип хотел тридцатого декабря прилететь в Израиль, а двадцать восьмого вернуться.
— Это невозможно, — засмеялась я.
— А он требовал купить ему билет, — вздохнула женщина. — Вы подчеркнули: в следующую субботу. А она пятого.
— Я имела в виду двенадцатое, — смутилась я.
— О’кей, о’кей, — заулыбалась Марина, — туда… сюда… Хм, сингл-бизнес. Билет недешевый.
— Знаю, — кивнула я. — Только проверьте, чтобы в купе были туалет и душ, не перепутайте с СВ или с плацкартным вагоном.
— Я работаю почти со дня основания фирмы и ни разу не ошибалась, — гордо заявила администратор.
— А когда открылось агентство? — полюбопытствовала я.
Дама откашлялась.
— Впервые «Кэмел» распахнул двери в тысяча восемьсот двадцатом году.
Я уставилась на говорившую. Ей никак не может быть двести лет!
— Первого сентября Ричард Нильсен организовал путешествие французского археолога Филиппа Буарэ по Африке на верблюдах, — принялась выдавать заученный текст администратор. — Поэтому впоследствии агентство и получило название «Кэмел», что в переводе с иностранных языков обозначает: «верблюд». Просто верблюд. Правда интересно? В России офисы появились на заре двадцатого века, в девятьсот втором, тогда царь Николай Второй ездил через «Кэмел» в Японию. После большевистского переворота фирма свернула свою деятельность и заново открыла российское отделение в Гидрозаводе одиннадцать месяцев назад, для наших клиентов оно носит расшифрованное название: «Кэмел — верблюд дорог». Так что нам скоро двести лет. Значит, туда двенадцатого сентября, назад третьего?
— Да, — машинально кивнула я и вздрогнула. — Нет! Нельзя уехать в Москву, не приехав в Каргополье.
— Вы передумали? — вздохнула Марина. — Случается. Отменяю бронь.
— Нет, оставьте, — велела я.
Марина изобразила восторг.
— Прекрасно! Начинаем еще раз! Каргополье — Москва, третье…
— Двенадцатого — туда! — гаркнула я. — Назад третье! То есть не так… назад двенадцатого, туда третьего сентября. Ясно?
— Нет, — жалобно пропищала сотрудница фирмы. — Может, составим карточку заказа? И вам, и нам будет легче.
— Отлично. Где она? — оживилась я.
Марина протянула мне два листка.
— Вот. Это женский образец. Заполняйте анкету по нему, пишите разборчиво.
Я взяла торчавшую из держателя ручку. Так, сейчас разберусь. Имя, отчество, фамилия. Анна Ивановна Иванова. Паспорт серия ХХХХ, номер: 11111, заказывает билет в город Москва из города Москва… Все понятно, вместо Анны Ивановой и прочей чепухи нужно вписать данные о себе. Легче только бутерброд съесть.
— Какая вы умница, — запричитала Марина, забирая у меня заполненную карточку, — за десять минут справились, другие по полдня корпят. Чудесно. Оплачивайте проездные документы, завтра вам их доставят в любое удобное время.
— Разве нельзя распечатать их сразу? — удивилась я. — Всегда так делаю, когда куда-то лечу на самолете.
— Поезд не самолет, на железной дороге свои правила, — заявила Марина. — Во сколько надо прибыть курьеру?
— Вечером, — разрешила я, — после восьми.
— Отлично, — сказала Марина. — Пожалуйста, теперь оплатите.
— Карточкой можно? — уточнила я.
— Ну, конечно! — засмеялась администратор. — Гидрозавод цивилизованное место, давным-давно кредитками пользуемся. Плиз, вводите код. И еще плюс двенадцать тысяч наличными мне.
— За что двенадцать тысяч? — удивилась я.
— В стоимость билета не включены две тысячи транспортного налога, — пояснила Марина.
— Хорошо, — не стала спорить я. — А еще десять откуда?
— Три нужно отдать на топливный сбор, — отчеканила тетушка.
— Поезд не на керосине работает, — возмутилась я, — вроде он от электричества бегает.
— Здрассти вам! Оно что, бесплатное? Теперь в России за все копеечку требуют.
— Согласна, — сдалась я. — Итого, пять, а вы просите намного больше.
Марина вытянула руку и начала загибать пальцы.
— Тысяча — стоимость бесплатного питания, две — за подарочный набор пассажира, в него входят: одноразовая расческа, зубная щетка, мыло, тапочки и журнал по вкусу.
— Бесплатное питание выдается бесплатно, — отбила я подачу. — Подарочный набор тоже. Иначе с чего бы он так назывался?
Марина подбоченилась.
— Сингл-бизнес-люкс-вип-вагон снабжается элитным набором еды, там не вареная, а копченая колбаса с длительным сроком годности, вместо черствого хлеба свежие мягкие сухари и приложен рулон туалетной бумаги.
— Свежие мягкие сухари? — захихикала я. — Прикольнее только твердое натертое звездочками растительное масло. А что, пассажиры из экономкласса не могут воспользоваться в сортире бумагой?
— Почему, она есть, но пипифакс общественный, один на всех, а у вас свой, не тронутый, никем не захватанный. Поэтому и берется доплата за виповость, — растолковала Марина.
— Мне не нужны ни еда, ни подарок, — отрубила я, — вычеркните их.
— Нельзя, — приуныла администратор, — все включено в стоимость проезда.
— Выходит, за все это доплачивать не надо, — сделала я вывод.
— Нет! — заспорила Марина.
— Все учтено в билете, сами только что сказали, — уперлась я.
Марина закатила глаза.
— Стоимость купе — да, а к нему еще коробки с наборами. Их нельзя выкинуть.
— Почему? — не поняла я.
— Потому! Они прилагаются к вагону!
— Но если мне не нужны бутерброды?
— Не ешьте их. Но оплатить обязаны.
Я вновь признала свое поражение.
— Ладно. Набежало восемь тысяч. Но не двенадцать же!
Администратор откашлялась.
— Две штуки за спешел-убранство купе.
— Спешел-убранство? — повторила я. — Какое красивое словосочетание.
— На столике будет лежать льняная, а не бумажная салфетка, — зажурчала Марина, — на окошке висеть закрывающая от света штора. А то станете на каждой стоянке от света фонарей просыпаться, и народ на платформе вас увидит. Плюс одноразовые тапки и розетка, где телефон заправить можно.
Я хотела сказать, что все вышеперечисленное, кроме шлепок, которые вообще-то входят в подарочный набор, является оборудованием вагона и должно быть включено в цену проезда, а не оплачиваться отдельно, но потом буркнула:
— Понятно, восемь плюс два равно десять. Или я неверно посчитала? За что еще две тысячи с пассажира состригают?
Марина начала тыкать пальцем в монитор.
— Служащие участка дороги «Лапино — Бурундуково» содержат приют для старых и больных, не способных работать железнодорожных животных. Все, кто проезжает этот отрезок пути, добровольно жертвуют на благотворительность две тысячи.
Я разинула рот.
— Железнодорожные животные? Хотите сказать, что из Москвы в Каргополье состав тянут лошади? Ну тогда следует отменить топливный сбор, ведь кони не питаются электричеством.
Марина ринулась в бой.
— Коней нет, вагоны прет паровоз, или как там это называется. Речь идет о собаках, которые охраняют пассажиров, обнюхивают пути на предмет взрывчатки, кошках, которые ловят мышей, о коровах, которые дают молоко к кофе для вагона-ресторана. Понимаете? Стареньких псинок и прочее зверье списывают с довольствия, но им же надо кушать. Неужели вам не жаль четвероногих?
— Интересно, сколько людей перевозит поезд Москва — Каргополье? — полюбопытствовала я.
Марина подвигала мышку.
— Без обслуживающего персонала восемьсот сорок человек.
— А сколько пассажирских составов минует перегон «Лапино — Бурундуково»? — вкрадчиво спросила я.
— Не знаю, — растерялась Марина, — много.
— Штук десять будет? — не успокаивалась я.
— Наверное, больше, — предположила администратор, — расписание плотное. В Луковск, Запрянск, Нелигинов брег, Капустино, Волганск, Орлов-Нижний и еще много куда пассажиры из Москвы мимо «Лапино — Бурундуково» едут.
Я вынула телефон и открыла калькулятор.
— Пусть составов пятнадцать. Теперь решим задачу. Для удобства будем считать, что в каждом поезде примерно восемьсот человек, значит, всего… умножим поезда на людей, получим двенадцать тысяч пассажиров. С каждого по две тысячи, значит, в день получается… Ой, мама! Двадцать четыре миллиона! Страшно подумать, сколько получают собачки-кошечки в месяц, наверное, они живут в золотых будках, крыши которых выложены бриллиантами.
