Галина Куликова - Не царское дело
В общем, теперь Настя была богатой. Очень богатой! Ну, может, до золотой сотни журнала «Форбс» и не дотягивала, но, как небрежно заметил в своем интервью один известный миллионер, на достойную жизнь вполне должно было хватить. Но вот странное дело — никакого восторга по этому поводу Настя не испытывала. По крайней мере, пока.
«Возможно, это оттого, что все мое имущество на сегодняшний день — одни сплошные бумаги и разговоры, — подумала девушка, прислушиваясь к своим чувствам. — Чтобы постичь свой новый статус, нужно испытать новые ощущения. Ну, например, переселиться в роскошную квартиру, прокатиться на новенькой машине, отправиться на фешенебельный курорт… Наверное, если бы Пчелка передала мне всего тыщу долларов, но реальными купюрами, я бы тут же ощутила себя миллионершей. А так… Когда я еще доберусь до всех этих счетов и депозитов! И как я до них доберусь?»
Хотя Настя, конечно, понимала, что постепенно во всем разберется, в данный конкретный момент ей стало ужасно тоскливо. И больше всего ее огорчало то, что рядом не было по-настоящему близкого человека, которому можно было бы полностью довериться. Человека, который не только дал бы дельный совет, но поддержал, подбодрил и утешил. Еще вчера она побежала бы за помощью к тете Зине, но не теперь. После того что она прочитала в письме Пчелки, Настя опасалась открывать перед теткой все карты. Да и вообще, как говорят адвокаты, тетка — лицо заинтересованное. Если она узнает, каких денег ее на самом деле лишили, ни за что не сможет преодолеть обиду на бабушку. В таких делах трудно сохранять объективность — не помогают ни доброта, ни благородство. О том, чтобы рассказать обо всем Дашке, вообще речи быть не может. Двоюродная сестра уже и так готова сражаться за квартиру и дачу, а уж за виллу в Испании и апартаменты в Нью-Йорке и вовсе глаза выцарапает. Все же интересно, что такого они сделали? Чем прогневали Пчелку?
В конце концов Настя решила сохранять спокойствие и не торопить события. Если нет рядом близких людей, надо посоветоваться с людьми знающими. Хотя с посторонними, конечно, нужно держать ухо востро. Да и вообще, чем меньше треплешь языком о своих финансовых делах, тем полезнее для здоровья. А то мало ли охотников поживиться? А проще говоря, грубо отнять. Недаром же Пчелка держала все в секрете и никогда никому не говорила о том, чем владела. Конечно, всем было известно, что она живет безбедно. И по заграницам она каталась, и украшения дорогие носила, и помощницу по хозяйству содержала. Но все давно привыкли думать, что деньги достались ей от мужа, и никто не пытался их считать.
«Лучше бы это никогда не случилось! — в смятении подумала Настя. — Жили мы жили, не тужили, и все было так просто и так прекрасно. Зато теперь проблемы плодятся, как кролики. Один вчерашний день чего стоит!»
Воспоминания о вчерашних событиях сразу же привели ее к мысли о Крутове. Как жаль, что к моменту их встречи она еще не знала о просьбе Пчелки его отыскать! Уж тогда бы Настя ни за что не позволила ему отделаться учтивой улыбочкой и непременно затащила бы на ужин, чтобы попробовать поговорить по душам. Интересно, как он отреагирует на предложение забрать себе раритетные машины? Насте почему-то казалось, что он презрительно фыркнет и откажется. Наверное, потому, что представить радость на его каменной физиономии было довольно трудно.
«Ладно, с родственником мы разберемся попозже — это не к спеху, — размышляла Настя по дороге на работу. — Сейчас мне прежде всего нужно поговорить с кем-то из знакомых нотариусов, каковых у меня теперь числится два с половиной».
Половиной она посчитала неопытного, но симпатичного потомственного юриста Даниила Макарова. Именно юристы должны объяснить ей, каким образом следует подступиться к многочисленному и дорогостоящему имуществу прабабушки.
«С ума можно сойти, — думала Настя, маясь в традиционной утренней пробке на Таганской площади. — Квартира на Манхэттене, в Париже, дом в пригороде Лондона, вилла в Испании… Даже представить себе не могу, сколько все это может стоить. Наверное, безумно дорого! А нужно ли вообще продавать всю эту роскошь? Может, оставить все, как было при Пчелке? Пусть все это счастье сдается внаем, а управляющий будет мне присылать отчеты и перечислять деньги на счет. Надо же, у меня появится собственный управляющий — вот дела! Нет, но я ведь всегда чувствовала, что Пчелка — настоящая аристократка! И как настоящая княгиня, она родилась в роскоши, в роскоши и умерла. И передала свое богатство мне, своей наследнице, в которой тоже течет немного голубой крови.
Настя невольно расплылась в торжествующей улыбке, но, увидев свою сияющую физиономию в зеркальце заднего вида, смутилась и даже втянула голову в плечи.
«Тоже мне, миллионерша! — принялась она корить себя. — Пчелка на меня надеялась, считала меня разумной, благородной и сильной — такой же, как она сама. Она была уверена, что я смогу позаботиться о ее имуществе и правильно им распорядиться. Но что, если на самом деле я не такая? Вдруг я не справлюсь, и наследство каким-нибудь страшным образом ускользнет от меня, просочится сквозь пальцы?»
Эти мысли явно не добавили ей оптимизма, и она хмуро сдвинула брови. Однако, как и ее прабабушка, долго предаваться унынию Настя не умела, поэтому быстро встряхнулась и постаралась выработать конкретный план действий на ближайшее время. Первым пунктом этого плана стало намерение позвонить Маргарите Платоновне Силиной.
Вихрем ворвавшись в офис, Настя заскочила к шефу узнать, нет ли чего срочного, но Тазов был занят с клиентами и обещал освободиться примерно через час. Обрадованная таким поворотом дела, Настя решила немедленно приступить к осуществлению своей программы действий, то есть связаться с нотариусом и договориться о встрече.
Размашисто шагая по коридору, она чуть не смела с пути коллегу по работе Серегу Смирнова. Тот вовремя успел увернуться, а потом поймал ее за руку и удивленно спросил:
— Чего это ты сияешь, как медный самовар?
— Серега, стыдись, — с улыбкой покачала головой Настя. — Самовар — начищенный, а медный — это грош. Или таз. Читай правильные книжки! — сказала она и, вырвавшись из его рук, потопала дальше.
— Все правильные книжки я уже прочитал! — крикнул ей вслед Смирнов. — Я очень умный, у меня высшее образование.
— Ага, институт самогоноварения и рекламы, — весело прокричала девушка и скрылась в лифте.
Разговор с нотариусом Настя считала делом приватным и не хотела, чтобы его услышал кто-нибудь из посторонних. Поэтому она посчитала, что разумнее всего будет позвонить Маргарите Платоновне из машины. Забравшись в салон, который уже успел прогреться под палящими лучами летнего солнца, она быстро набрала номер Силиной. В ответ раздались протяжные нудные гудки. К телефону долго никто не подходил, и Настя подумала, что нотариус, вероятно, совершает какое-нибудь профессиональное таинство — помогает составить завещание или доверенность. Но потом неожиданно трубку сняли, и мужской голос сказал:
— Слушаю вас.
Настя немного растерялась от неожиданности.
— Здравствуйте, — начала она не слишком уверенно. — Я могу поговорить с Маргаритой Платоновной?
— К сожалению, нет, — сухо ответил мужчина.
Тут только до Насти дошло, что Силина собиралась сегодня улететь в отпуск. Видимо, она уже отчалила, оставив вместо себя заместителя.
— Уже уехала отдыхать? — на всякий случай уточнила девушка.
— Простите, вы клиентка? — поинтересовался мужчина.
— Совершенно верно, клиентка. И еще правнучка ее хорошей знакомой. В общем, Маргарита Платоновна мне очень нужна по важному делу. Скажите, а когда я смогу с ней связаться?
— Никогда. Вчера вечером она умерла.
— Как же так — умерла? — воскликнула потрясенная Настя. — Не может быть! Ведь я только вчера днем была у нее в офисе, мы разговаривали…
— В офисе это и случилось. Извините, я больше не могу говорить…
— Вы ее помощник?
— Я ее сын. Если хотите, я сообщу вам позже о дне и месте похорон.
Завершив разговор, ошарашенная Настя осталась сидеть на месте, отчаянно сжимая мобильник в потной руке. Поверить в то, что Силина умерла, было невозможно. Вчера она показалась Насте вполне здоровой и бодрой. Сталкиваться со смертью всегда тяжело, а тут умирает не просто хороший человек, но к тому же прабабушкина знакомая, которая бывала у них на даче, и вообще… Еще Пчелка ценила ее как отличного нотариуса, даже в своем последнем письме упомянула. Если уж кому и можно было довериться, то именно ей.
Теперь Насте ничего не оставалось, как обратиться к Семену Григорьевичу Липкину, человеку весьма квалифицированному и довольно приятному, но — абсолютно постороннему. А доверять посторонним сведения подобной важности было стремно. Но разве у нее есть выбор?
Еще предстояло прямо сейчас решить, как быть с работой. Наведение порядка в делах определенно потребует много времени. Но кто же будет мириться с ее постоянными отлучками? Можно было бы, конечно, попросить отпуск, но Тазов не признавал отпусков вне утвержденного графика и до сих пор еще ни разу не отступал от своей принципиальной позиции. Либо идешь в отпуск по плану, либо увольняйся по собственному желанию, третьего не дано.
