Иоанна Хмелевская - Похищение на бис
У Ани имелся солидный опыт проведения судебного расследования. Выводы были готовы через три секунды.
— Получается, что пани Олдяк помчалась на Мировский рынок с выкупом, оставила его на помойке и как можно скорее улетучилась. Некто, возможно переодетый бомжем, забрал пакет. Этот ваш… навязчивый обожатель не упоминал, что там крутился какой-нибудь, скажем, соперник?
— Нет. — Клара так удивилась, что даже перестала злиться. — Странно, ведь он должен был как раз что-то в этом роде заподозрить! Но если настоящий бомж… вряд ли принял бы его за конкурента…
— А может, какая бабушка-старушка-нищенка? — подсказала, горя желанием помочь следствию, Мартуся.
— Людей там было много?
— Откуда мне знать? Меня же там не было! Обычно бывает много. Столпотворение.
Много людей… Столпотворение… Что-то у меня внутри звякнуло. Уже второй раз, а в первый вовсе не касалось никакой замаскированной тетки, тетка вылезла сама и заглушила воспоминание. Чтоб мне раньше вспомнить!
— Ну и идиотка же я! — Мое заявление прозвучало так громко, что все обернулись, прервавшись на полуслове. Я вскочила было со стула и тут же плюхнулась назад. — Двойная идиотка, в квадрате, — добавила я для тех, кто еще не понял.
Никто не возражал, надеюсь, из вежливости, но причины столь неожиданной самокритики всех интересовали. Я охотно объяснила — мне не жалко, следствию, правда, это ничуть не помогло.
Дело о похищении многолетней давности, в которое я в некотором роде была замешана, помнилось весьма туманно. Много людей, столпотворение и торговая точка смутно маячили где-то на самом дне памяти. А на дно были запиханы по ненадобности, так как я все подробно записала сразу же после события, так, на всякий пожарный. Записала и успокоилась, нечего память перегружать. Компьютеров тогда не было, я печатала на электрической пишущей машинке, на плохой бумаге, может, даже на оборотках. Потом засунула эти листы куда-то, потом был переезд, и где они сейчас находятся — бог весть.
Рассказав все это, я проявила твердость и наотрез отказалась немедленно приступить к поискам своих записей. Завтра найду. Весьма вероятно, что это пойдет на пользу следствию, очень даже может быть. Но только завтра!
— Уже и так завтра, — подсказала Мартуся и простонала: — Боже правый, а мне утром ехать в Краков! И я все пропущу!
Она и не предполагала, что ее ждет в Кракове.
* * *К вящему своему удивлению, записи я обнаружила на следующее утро практически сразу и тут же все вспомнила: как вчера это было.
Двенадцать лет назад позвонил мне некий Ромек Навольский, с которым я училась в средней школе.
— Ну, я тебя и обыскался! — воскликнул он с облегчением. — Пока хорошенько не пораскинул мозгами… Это Ромек Навольский, может, помнишь такого?
Еще бы не помнить?! С ума сойти!
— Да ты вроде в ранней молодости не страдал тугодумием. Сколько лет! Как я рада тебя слышать!
— Не уверен, что я тебя сильно порадую, и вообще, заранее извиняюсь, но мы можем встретиться?
— С превеликим удовольствием! Какие будут предложения?
Ромек, похоже, чувствовал себя неловко.
— Знаешь, все не так просто, погоди-ка, давай где-нибудь в городе, ну, в определенном месте…
— Где и когда? — осторожно поинтересовалась я. — Я чувствую, ты что-то не договариваешь. Или я ошибаюсь?
Три секунды тишины.
— Ну, ты гляди, сразу фишку рубишь, а я не собирался вот так — с места в карьер, думал начать осторожно и дипломатично, да что уж там! Проблема у меня.
— Ну, не тяни, плюнь на дипломатию, мне уже интересно.
Снова три секунды.
— По моим сведениям, у тебя ненормированный рабочий день. А я тут немного замотался, да и потом цейтнот… Давай рядом с моим домом… «Мозаика» на Пулавской, сразу за…
Я не дала ему закончить:
— Знакомое заведение. Когда?
— Это ж надо, столько лет, столько зим, а ты совсем не изменилась. — Теперь Ромеку потребовались только две секунды. — Лучше прямо сейчас. А я тебе никак не…
Я взглянула на часы.
— Никак. Буду там… Подожди, дай прикинуть… Через десять минут, раз уж так горит.
— Горит. Через десять минут в «Мозаике». Ничего если я без цветов?
— Окстись…
Спустя одиннадцать минут я входила в «Мозаику».
Ромека легко было узнать даже через сорок лет. Самый красивый из посетителей, вылитый Грегори Пек.
Мы ходили в одну школу, но он — на класс старше, а я тогда была влюблена одновременно в рыжего и в другого, тоже похожего на Грегори Пека, а еще немного в парня лучшей подруги, но из благородных побуждений не стала его заносить в списки потенциальных ухажеров, так как это было бы по отношению к ней порядочным свинством. С Ромеком я попросту дружила и полагала, что он один за мной не ухлестывает, а значит, отличается в лучшую сторону. Лет через пятнадцать мы случайно встретились, наши дети, понятное дело — не общие, уже пошли в школу и тогда он признался, что был жутко в меня влюблен, но скрывал, а не бегал за мной из гордости, и чтобы не умереть молодым, задавленным в толпе. Конечно, он преувеличивал, но я все равно была ему за такие слова страшно благодарна Сейчас же меня мучило любопытство, что ему так; срочно понадобилось от меня через столько лет.
Из легкомысленных напитков мы выбрали пиво, из чего следовал однозначный вывод, что вряд ли будем праздновать, скорее наоборот.
Я угадала.
— Не стану валять дурака со всякими дипломатическими прибамбасами, — сразу признался Ромек, очень расстроенный и смущенный. — Я рад тебя видеть и всякое такое, но мне нужен твой совет, причем срочно.
— Насчет радости — взаимно, а вот насчет совета ты меня, случаем, не переоцениваешь?
— Ну, надеяться-то можно?
— Даже нужно.
— У моей сестры есть внучка Ты мою сестру помнишь?
— Завязывай с идиотскими вопросами! — возмутилась я.
Как можно было не помнить его сестры? Вот это была девушка! Старше нас на несколько лет, мало что красавица — еще и умница, и с характером! Замуж вышла уже на втором курсе, я случайно попала на ее свадьбу и искренне ею любовалась. Представьте, даже не завидовала. Кому придет в голову завидовать, ну, к примеру, яркой звезде на небе? Смотрят с восхищением, любуются, и все. Произведение искусства, чему тут завидовать?
Я знала, что она с успехом окончила Медицинскую академию и работала по специальности, слышала краем уха, что мать помогает ей растить детей, только и всего. Быстренько подсчитала в уме — да, вполне могла иметь внучку.
— Эту внучку похитили, — досказал Ромек и умолк.
Признаюсь, удивил Странно он это произнес, будто похищение ребенка — не большая беда, ну, как ключи от квартиры посеять или старые часы.
Постой-ка — ребенка?
— А сколько ей лет? — спросила я подозрительно.
— Двенадцать.
— С ума сойти…
Я даже растерялась, о чем сначала спрашивать, уставилась на него и тупо молчала. Ромек заерзал.
— Как бы тебе это… Сам не знаю, как объяснить. Дело не столько страшное, сколько хлопотное. Никто в семье не знает, с какой стороны… Вот я и решил к тебе подъехать… по части милиции, то есть теперь полиции. Говорят, в этой структуре такой бардак, что лучше и не рассчитывать.
Я наконец-то оклемалась.
— Погоди. Да, сейчас время трудное, реформа у них. Давай-ка по порядку. Во-первых, когда?
— Похитили? Позавчера.
— Во-вторых, как?
— Точно не знаем.
— Откуда?
— Вроде из магазина. Точнее, рядом с «Билли» на углу Хелмской и Черняковской…
— «Билли» знаю. Что она там делала?
— Ничего особенного, зашла после школы за покупками, они с домработницей хотели что-то испечь. Подожди, там дело сложнее, сейчас расскажу… Родителей ее как раз нет, племянница с мужем сидят в Штатах, нет, не эмигрировали, по приглашению какой-то клиники, исследования, консультации, они оба биологи, через месяц возвращаются. Кася живет у дедушки с бабушкой, то есть у моей сестры, на Черняковской, неподалеку от этого проклятого «Билли». Пошла в магазин и не вернулась. Точнее, поехала на велосипеде. Велосипеда тоже нет.
— Похититель звонил?
— Ясное дело. И Кася тоже.
— И что? — продолжила было я, и тут до меня дошло, что слышу. — Как это Кася? Что Кася? Звонила? В каком смысле?
— В обыкновенном. Кася тоже звонила и говорила с обоими, и с бабкой, и с дедом. Мне самому говорить или ты будешь спрашивать?
— Нет. То есть да. Сам. Я, если что, встряну.
— Сестра со свояком пришли вечером, домработница дергается, обзвонила всех подружек — без толку. В половине девятого раздался звонок, и некто таинственным голосом сообщил, что Касю похитили и ничего с ней не случится, если заплатят шестьдесят тысяч злотых. А с Касей, пожалуйста, можно поболтать.
— Какая она, ваша Кася?
— Умная, уравновешенная девочка, веселая, живая, учится хорошо, не из пугливых и не истеричка. Говорила нормальным тоном и разумные вещи: что ничего плохого ей не сделали, что не знает, где находится, но условия нормальные, что понятия не имеет, кто ее похитил. Она никого не видела и просит заплатить выкуп поскорее, так как если, не дай бог, увидит этого человека и сможет его опознать, тогда ей не жить, это-то она понимает. А пока шанс есть.
