Шарль Эксбрайя - Расследование по-итальянски
Твой Ромео любит тебя больше жизни и хранит верность, несмотря на то, что тут его окружают женщины-вамп и кинозвезды – ни одна из них и в подметки тебе не годится.
Ромео Тарчинини.
P.S. Представляешь, они не в состоянии раздобыть для меня ни капельки «Кьянти»! Похоже, здесь вообще не знают ничего, кроме кока-колы и фруктовых соков. Одно это покажет тебе, как горячо я жажду поскорее вернуться в Верону.»
Самым восхитительным в отце Джульетты – что ни в письмах, ни в речах он никогда не был вполне искренен, но и, по сути дела, не лгал. Ромео просто принимал желаемое за действительное. Мир и людей он видел такими, как ему хотелось, и добродушная толстая матрона, которая там, на виа Пьетра, нянчила бамбини, со слезами на глазах читая письма Ромео, в глубине души отлично знала, что не все в них, мягко говоря, соответствует истине. Но синьору Тарчинини это нисколько не волновало. Для нее имели значение только слова, а потому, несмотря на свой внушительный вес и расползшуюся фигуру, Джульетта не удивлялась, что может не только соперничать с американскими звездами, но и победить. Она любила в муже это удивительное умение вдохновенно лгать, не обманывая, недоступное людям, живущим вдалеке от жаркого солнца.
* * *
Тарчинини вызвал дворецкого.
– Анджело, я обращаюсь к твоим патриотическим чувствам, то есть, разумеется, к тем, что связывают тебя с нашей общей матерью – Италией. Ты должен помочь мне проучить этих американцев, вообразивших, будто они умнее всех на свете. Если ты согласен, то ближайшие несколько дней проведешь со мной неотлучно, ибо на зятя я, увы, положиться не могу, у него чисто американский угол зрения. Сайрус все еще свято верует, что дважды два – непременно четыре, а моя дочь (в этом, Анджело, я признаюсь тебе с особой болью), слишком влюблена в мужа. Джульетта не в состоянии судить здраво и разобраться, что, несмотря на все его титулы и книги, я стою в десять раз больше.
– Я в вашем полном распоряжении, синьор.
– Ладно, для начала позвони мисс Паркер и спроси, может ли она меня принять.
Слуга, выполнив просьбу, сообщил Ромео, что мисс Паркер не расположена принимать кого бы то ни было, но для тестя Сайруса Лекока готова сделать исключение, хотя не вполне понимает, зачем ему понадобилась эта встреча.
Тарчинини гордо выпятил грудь.
– Пусть не беспокоится, я все объясню. В путь, Анджело.
* * *
Джанет Паркер встретила Ромео и его переводчика в отдельных апартаментах, которые отец предоставил ей в своей резиденции. Здесь она была полновластной хозяйкой. Девушка предстала перед гостями в глубоком трауре, с личиком, слегка распухшим от слез. Видимо, она еще не оправилась от потрясения. Джанет сразу предупредила гостей, что чувствует себя совершенно разбитой и просит изложить суть дела как можно быстрее.
Для начала Тарчинини заявил хозяйке дома, что ее трагическая красота напомнила ему об Электре, которая тоже оплакивала любимого отца, но он, Ромео, умоляет ее сдерживать горе, ибо его чувствительная душа не выносит чужих слез и он тоже начинает плакать. У Джанет на мгновение мелькнула мысль, что этот смешно одетый человечек над ней издевается, но – нет, Тарчинини явно говорил искренне. Девушка была глубоко растрогана. А папа Джульетты, покончив со вступлением, сразу перешел к теме, побудившей его нанести столь несвоевременный визит.
– Что вы думаете о Стиве Мерси, синьорина?
– А что я могу думать о человеке, убившем моего отца?
– Осторожнее, синьорина! Вы уверены, что это он убил синьора Паркера?
– Полиция…
– Ради бога, синьорина, оставим полицию в покое! Вы же знаете их методы? Для них главное – чтобы под рукой оказался тот, на кого можно с легкостью свалить преступление, вот и все. Верно?
– Однако ваш зять…
– И он не лучше других. Только Сайрусом движет не лень. Он слишком доверяет внешней стороне дела и даже не догадывается, что боги часто забавляются, именно таким образом вводя нас в заблуждение. Хороший полицейский должен смотреть глубже. Я хочу сказать, мало найти возможного виновника – необходимо понять, какие причины толкнули его на преступление.
– Говорят, Мерси – человек буйного нрава. Он мог поссориться с моим отцом…
– Из-за чего?
– Ну…
– Вот видите? Я разговаривал с парнем, и уверяю вас, он не сумасшедший, а только безумец стал бы ссориться с человеком, желавшим оказать ему услугу. Что до буйства, Мерси и в самом деле легко выходит из себя, но только в тех случаях, когда затронуто сердце. Эта Дебора оскорбила его в лучших чувствах, так что было с чего прийти в ярость. Какой любящий мужчина поступил бы иначе? Вот, например, я – человек спокойный, и все же чуть не прикончил одного типа за то, что он слишком пристально смотрел на мою жену…
– Но ничто не доказывает, будто мой отец хотел видеть Мерси. Историю насчет секретаря, который якобы назначил свидание от папиного имени, признали выдумкой.
– Прошу прощения, синьорина, но пока доказано лишь, что человек, подходивший к Стиву в баре, – не личный секретарь синьора Паркера. В конце концов, его роль вполне мог сыграть кто-то другой. Кроме того, скажите, когда вы, синьорина, разбили машину Мерси, разве он проявил ту агрессивность, которую ему приписывают в газетах?
– Нет… наоборот, Мерси отнесся ко мне с пониманием и был очень мил…
– И однако в подобных обстоятельствах большинство водителей приходят в исступление.
– Верно.
– Так, значит, парень спокойно смотрит, как вы корежите его машину, хотя денег на починку у него нет, а потом ни с того ни с сего убивает человека, в котором мог видеть лишь надежду на будущее?
– Мне стыдно об этом говорить, но папа очень плохо обошелся с Мерси, из-за моей… трусости. Возможно, молодой человек хотел отомстить?
– Не думаю. Мерси выпустили по настоянию Джереми Паркера, а мнимый секретарь уверил его, что банкир собирается загладить несправедливость. А кроме того, откуда Мерси мог знать, что балконная дверь зД домом ведет прямо в кабинет вашего отца?
– Да, действительно…
– Вы первой увидели так называемого убийцу, после того как он якобы совершил преступление. И каким он вам показался?
– Подавленным… ошарашенным… И даже не шевельнулся, когда я вошла. Только услышав мой крик, он бросился бежать…
– Признайтесь, что для человека, ослепленного бешенством, такое поведение довольно странно?
– Если подумать, да, конечно…
– Синьорина, я уверен, что Стив Мерси не убивал вашего отца, и все же он в тюрьме.
– Если прямых доказательств вины нет, его отпустят под залог.
– А кто этот залог заплатит?
Джанет задумчиво поглядела на собеседника.
– Насколько я понимаю, мистер Тарчинини, вы хотите, чтобы это сделала я?
– По-моему, такой жест был бы справедливым возмещенем за последствия аварии. Ведь это вы допустили, чтобы козлом отпущения сделали Мерси.
– Допустим. А вдруг вы ошибаетесь?
– Ромео Тарчинини не ошибается никогда!
– Но вы подумали о реакции людей, когда выяснится, что дочь жертвы выкупила из тюрьмы предполагаемого убийцу ее отца?
– Вовсе не обязательно оповещать об этом кого бы то ни было. Как только я узнаю размеры суммы, вы мне ее передадите, и я, уже от своего имени, внесу залог.
– Вы все предусмотрели, не так ли?
– Я всегда все предусматриваю, синьорина!
– В таком случае, можете на меня рассчитывать. Я вам верю. Однако, если Мерси не виновен, то кто…
– Не знаю. А кстати, вы в кого-нибудь влюблены?
Джанет вздрогнула, и лицо ее мгновенно залилось краской.
– Что?
– Вы кого-нибудь любите? Вам отвечают взаимностью?
– По-вашему, сейчас самое подходящее время задавать такие нескромные вопросы? Не говоря уж о том, что вас это ни в коей мере не касается…
– Та-та-та! Любви нет дела до смерти! Она побеждает все. Уж поверьте тому, кто в этом кое-что смыслит! Я считаю, что все преступления совершаются из-за несчастной любви или препятствий, которые этой любви приходится преодолевать ради самосохранения. Например, Мерси мог бы убить вашего отца, если бы он вас любил, а синьор Паркер посмеялся над его чувствами.
– Об этом и речи быть не может!
– Так я и думал. Значит, несчастную любовь придется искать в другом месте… Таким образом я и доберусь до виновного…
– Теперь я понимаю, что вы имели в виду! Вы ведете расследование совсем не так, как наша полиция. Даже не представляю, чтобы Сайрус, а уж тем более Карлсон могли размышлять над подобными вопросами…
– Потому-то, синьорина, я добьюсь успеха там, где они со своими цифрами и машинами потерпят провал, – просто заметил Тарчинини. – А могу я спросить, какие у вас отношения с мачехой?
