Наталья Александрова - Призрак фокусника
С этого, последнего, случая прошло два месяца. Дело так и не раскрыли. Пытались проследить путь кобры, но это оказалось делом невыполнимым, поскольку оказалось, что в последние годы в городе, да и в стране в целом, развелось множество неофициальных змей. В зоопарке только рукой махнули, в террариуме на Литейном клятвенно заверили, что все их змеи целы, а за остальных они не в ответе.
Милицейское начальство сперва не придало всем этим историям большого значения. Тем более что первые два эпизода действительно смахивали на несчастные случаи. Но информация просочилась в прессу, попала к известному криминальному репортеру Булату Мулатову. А тот, как назло, уже целый месяц не мог нарыть ни одной крупной сенсации и ходил по этому поводу мрачный и раздраженный, как не вовремя разбуженный медведь. На радостях он решил сделать сенсацию своими руками, и эти змеиные случаи оказались как нельзя более кстати.
В газетах и телепрограммах замелькали леденящие душу подробности. Журналисты окрестили событие «змеиным делом» и не пропускали ни дня, чтобы не открыть в нем еще какую-нибудь ужасную деталь. По городу поползли самые дикие слухи.
Версий было несколько. Одни очевидцы говорили, что собственными глазами видели, как около двухсот ядовитых змей расползались из отдела пресмыкающихся городского зоопарка, не выдержав плохих условий содержания. Другие утверждали, что зоопарк здесь ни при чем, а змеи уползли из института, где их использовали для создания новых лекарств, и было этих змей не сотни, а тысячи. Третьи – что змей специально распустили террористы из какой-то новой организации прогрессивных сатанистов. На одном сходились все: город наводнен ядовитыми змеями, которые подстерегают нас на каждом шагу.
Люди боялись входить в лифты и подъезды, боялись открывать собственные шкафы и холодильники, боялись принимать ванну и ложиться в постель.
Наконец, новости дошли до самого высокого городского начальства.
Самое высокое начальство вызвало на ковер начальника поменьше и потребовало, чтобы со змеями и с разговорами о них было покончено в кратчайшие сроки.
Начальник поменьше вызвал на ковер начальника полиции и в сокращенной форме повторил ему то же самое.
Начальник полиции вызвал полковника Хохленко и устроил ему грандиозный разнос.
Некоторое время змеи не давали о себе знать, и шум немного затих, тем более что Булат Мулатов нашел новую сенсацию – маньяка, который охотился исключительно на начальников жилконтор.
И вот теперь случилось новое «змеиное дело»!
Понятно, что Кузьма Остапович Хохленко был настроен чрезвычайно серьезно и потребовал от своих подчиненных быстрой и эффективной работы.
И вот четвертый случай – человек погиб, а в машине-то была змея! От такого у кого хочешь настроение испортится.
Уже на выходе Гудронов хлопнул себя по лбу:
– Погоди, Питиримыч, сейчас же Любочка придет!
Капитан Ананасов так обрадовался, что даже простил Гудронову упоминание своего ненавистного отчества. Далее капитаны действовали быстро и синхронно. Хитро улыбаясь, они наскоро прибрались в своем крошечном кабинетике, убрали в сейф папки, Гудронов сбрызнул волосы несвежей водой из графина и расчесал их на косой пробор, Ананасов же, напротив, взлохматил волосы и сел за свой стол, мрачно уставившись в одну точку.
Через минуту раздался деликатный стук в дверь, и на пороге появилась огромная девица квадратного телосложения, с толстыми руками и ногами. На девице было платье-балахон маскировочного бурого цвета, а обувь походила не на туфли или ботинки, а на лыжи охотника-эвенка – широкие, кожаные. Черные волосы у девицы вились буйными африканскими кудрями из-под красной ленточки, нос занимал на лице больше всего места, губы были выпячены, как у негра, но темные коровьи глаза смотрели доверчиво и грустно.
Девицу звали Любочкой, и вот уже два месяца она занимала должность секретарши полковника Хохленко. Приехала она из далекой провинции, приходилась полковнику дальней родней и являлась круглой сиротой. Полковник принял в ней участие: пожалел и взял к себе секретарем. Любочка была глуповата и ужасно доверчива, а учитывая ее внешние данные и полное неумение вообще что-либо делать правильно, вряд ли нашелся бы человек, который взял бы на работу это чудо.
Все сочувствовали Хохленко (родная кровь ведь не водица), тем более что Любочка оказалась совершенно безобидной и охотно выполняла мелкие несложные поручения.
– Здравствуйте, товарищи! – сказала Любочка печальным басом.
Ей никто не ответил. Капитан Гудронов что-то писал в толстой амбарной книге, насупив брови, капитан Ананасов по-прежнему пялился в стену и шевелил губами.
– Я… вот, принесла… – Любочка стеснительно протопала к столу Гудронова и положила перед ним пачку снимков.
– А-а, это вы, Любовь Сергеевна. – Гудронов оторвался от своей писанины. – Простите, заработался совсем, не заметил…
Любочка пододвинула к нему фотографии, но Гудронов не обратил на них внимания и продолжил разговор:
– Да, вот так работаешь, надрываешься, жизнь и здоровье кладешь на алтарь непримиримой борьбы с российской преступностью, а что получаешь взамен?
– Премию, наверное… – неуверенно ответила Любочка.
– Ох, Любовь Сергеевна, да разве в деньгах дело! – пылко вскричал Гудронов. – Уж вы-то прекрасно знаете, что мы, работники милиции, трудимся за идею. И деньги нас совершенно не интересуют!
В этом месте капитан Ананасов не выдержал и выдал звук, который издает резиновый пищащий шарик, когда он сдувается. Гудронов споткнулся на полуслове, но Любочка, кажется, ничего не заметила: она слушала Гудронова очень внимательно, даже рот приоткрыла.
– Присаживайтесь! – сухо бросил Гудронов, так как устал задирать голову, глядя на рослую Любочку.
Она осторожно села на стул.
– За двоих ведь я работаю теперь, Любовь Сергеевна, – скорбно продолжал Гудронов, решив перейти ближе к делу, потому что время поджимало, а Хохленко велел им обоим поторопиться. – Ананасов-то, считайте, из игры выбыл!
– Он заболел? – Любочка с опаской покосилась на капитана Ананасова, который, чтобы не рассмеяться, строил стенке страшные рожи.
– Это как посмотреть, – вздохнул речистый Гудронов, – кое-кто, конечно, может считать это болезнью, однако бюллетень почему-то наша медсанчасть не дает!
Любочка в ответ поморгала глазами и спросила, что же такое случилось с капитаном Ананасовым?
– А вы не догадываетесь? – с чувством спросил Гудронов. – А надо бы повнимательнее к людям быть, Любовь Сергеевна, все-таки не в скобяной лавочке работаете, а в органах российской полиции! Страдает наш Ананасов от вашего невнимания и своей неразделенной любви!
В этом месте капитан Ананасов, чтобы удержаться от припадка хохота, скроил стене особенно страшную рожу.
– Ой! – Любочка хотела было пискнуть, но ее голосовые связки выдали рык потревоженной в берлоге медведицы.
– Да-да, Любовь Сергеевна! – гремел Гудронов. – И нечего ойкать и делать, понимаете ли, удивленные глаза! Не вы ли третьего дня в буфете сказали, что он – несерьезный человек и нарочно облили его абрикосовым компотом?
– Я не нарочно, – горестно пробасила Любочка, – и про несерьезного человека тоже… Я не хотела его обидеть…
– А человек страдает! – припечатал Гудронов. – И общее дело, между прочим, тоже! Потому что я не железный и надвое разорваться не могу!
Тут он немного помедлил, несколько удивленный нелогичностью собственной фразы. Ананасов уронил голову на стол и затрясся от беззвучного хохота.
Из грустных коровьих глаз Любочки полились самые настоящие слезы.
– Любочка! – тут же усовестился Гудронов. – Не надо так расстраиваться. Капитан Ананасов – не красна девица, он и не такие перегрузки выдерживал! Переживет он ваше невнимание!
Тут уж Ананасов заржал в голос.
– Вы все шутите, – грустно сказала Любочка, – меня Кузьма Остапович предупреждал…
– Кому шутки, а кому – серьезно! – не сдавался Гудронов. – Но вы, Любовь Сергеевна, не переживайте и, главное, – Кузьме Остапычу про это не говорите!
Тут он ловким движением выудил из ящика конфету «Красная Шапочка». Любочка просияла, как ребенок, и развернула конфету – с опаской, ожидая, что в руках у нее окажется пустой фантик. Однако бравые капитаны до такого свинства все же не дошли. Любочка засунула конфету в рот – целиком – и ушла, успокоенная.
– Уф! – Ананасов вытер выступившие от смеха слезы. – Даже голова прошла!
Гудронов рассматривал снимки с места происшествия, принесенные Любочкой, Ананасов заглянул через его плечо.
Увиденное не сделало его жизнь более радостной. Потерпевший выглядел именно так, как должен выглядеть водитель машины, на полном ходу врезавшейся в фонарный столб. Приборная доска залита кровью, в открытых глазах мертвеца был запечатлен ужас. Левая рука вцепилась в руль, правая бессильно свешивалась вниз.
