Маргарита Южина - Осторожно, дамы отрываются
– Вы, голубушка, абсолютно здоровы и деток иметь можете хоть дюжину. А вот муженьку бы вашему я настойчиво порекомендовал провериться.
Легко сказать – тащить деревенского мужика к такому стыдному доктору! А не родить тоже нельзя – на деревне засмеют. Да Зиночка уж и без того стала замечать, как недовольно хмурится Виктор, когда речь заходит о детях. Он даже раза два сердито проговорил:
– Ну сколько ты можешь на лошадь копить?! Давай уже дитенка родим! Он же даром получится!
И Зиночка решилась. В очередной раз отправившись в город, продать сметану и мясо, да кое-что прикупить, Зиночка заглянула к сестре. Троюродная сестра жила в студенческом общежитии, время проводила нескучно, да и друзей у нее было хоть отбавляй. Там Зина и познакомилась с приятным студентом – Ленечкой. Ленечку она выбрала сразу – потому что он был рыж, как их деревенская собака Рыжуха! Зиночка и сама была рыженькой, а потому подрассчитала – родится рыжее дите, и придраться будет не к чему. Рыженький, умненький, застенчивый, Ленечка не был избалован женским вниманием, а потому Зиночку полюбил сразу и навсегда! Во всяком случае, ему тогда так казалось. Сам Ленечка был мальчиком домашним, в общежитие зашел к друзьям за чертежами, да так там и остался на целую ночь. Ребята понеслись на танцы, а Ленечка с Зиной остались одни в комнате, только он, она и чертежи… На следующий день Зиночка уехала, а спустя девять месяцев родилась Любаша – рыжая, будто лисенок. Виктор был рад неописуемо! Но через неделю он вдруг заявил:
– Зин, а чего это ты мне девчонку родила? Надо бы парня!
– Кого сделал, того и родила, – буркнула Зина.
– Ну так давай я теперь парня сотворю!
Стоит ли говорить, что таким же образом родилась и Ирочка. Только Ира пошла неизвестно в кого – темненькая. Хотя Виктор сразу признал в ней свою родову, у всех Гороховых темные патлы. Только больше Зиночка с Леней не виделись.
– А откуда ж у нас тогда Федька с Райкой? – растерянно спросила Люба. – Мы с Ирой старшие, а после нас…
– Откуда-откуда… – прервала ее Ирина. – Эти тогда Волгоградские получаются. Маманя, помнишь, в Волгоград ездила, к тетке? А потом и Федька родился.
– Точно… – трагично проговорила Люба. – Батя тогда еще жутко радовался. Все кричал «Вот, Зинуль! Как съездила, сил набралась, так и снова понесла!». Сил она набралась…
– А откуда вы это знаете? – спросила Ира Марианну Венедиктовну.
– Из достоверных источников… – хмыкнула та. – После второй ночи Леня уже Зиночку не отпустил. Он же весь год по ней сох. А как только снова повстречал, так сразу наутро же ее ко мне привел – знакомиться.
Леня и в самом деле решил сразу же жениться. Правда о том, что у него уже растет дочь, он не знал. Неизвестно, что собиралась делать Зиночка, но пришла она в дом «жениха» испуганной птахой. Кто знает, поведи себя по другому Марианна, может и у сына сложилась бы жизнь иначе, но… Когда Марианна Венедиктовна увидела эту деревенскую девочку, которая решила охомутать ее мальчика, в ней поднялась буря. Она так кричала, что ей еще долго было стыдно перед соседями. Впервые она потеряла лицо! Но разве она тогда могла отдать своего талантливого, умного мальчика с роскошным будущим какой-то доярке?! Да ни за что! И Зиночка уехала. А ее Ленечка после этого слег. Самым натуральным образом. К каким врачам она только не бегала, те только разводили руками, а парень угасал. И тогда мать решила – пусть доярка, пусть кто угодно, но лишь бы сын остался жить. Она нашла троюродную сестру Зиночки и попросила, чтобы та устроила им встречу. Встреча состоялась недели через две, в маленьком кафе. Зина приехала пополневшая и счастливая. И рассказала, что к Ленечке не вернется, что у нее есть муж, дети, и она вовсе даже на Марианну Венедиктовну не сердится. Так и вернулась домой Марианна Венедиктовна ни с чем. Правда, через некоторое время Леня успокоился, с головой ушел в науку и добился грандиозных успехов. А потом и вовсе – собрался и уехал за границу. Мать он звал с собой, но та так и не отважилась. Вскоре от Лени пришло письмо – он устроился, живет чудесно, к тому же женился. Правда, молодая, что называется, была не молода. Невестка была старше сына на двадцать один год, что потрясло Марианну Венедиктовну безмерно. Только-только она приучила себя к мысли, что ничего страшного, как сынок ее огорошил снова – детей у его жены быть не может, вот такая жалость. А Марианне Венедиктовне очень хотелось внуков! Несколько лет она считала себя покинутой и никому не нужной. Нет, сын писал, звонил, звал, но… она была лишней в той его жизни. И вдруг – как гром среди ясного неба! К ней приезжает Зиночка! Конечно, это уже была совсем не та девочка, но Марианна Венедиктовна ее узнала. И тогда Зинаида рассказала все – и то, что у Леонида растут две дочери, и то, как она подстроила их рождение, и то, что девочкам срочно необходимо перебираться в город.
Марианна только посылала благодарность небесам. Кстати, о своих дочурках узнал и Леонид. Теперь он исправно присылал маменьке переводы на воспитание деток, а на свадьбу каждой он готовился приехать сам и собирался привезти кучу подарков.
– Можно подумать, у нас уже назначен день свадьбы… – хмыкнула Ирина.
– И все равно, – не согласилась Любочка. – Куда как лучше, если у тебя обнаруживается еще один отец за границей. И главное – какой-то ученый!
– Теперь я поняла – я такая умная, потому что в отца пошла, – решила Ирина.
– И я в отца! – тут же подскочила Любочка.
– Да, но я в родного!
– Я ведь отчего вам все рассказала? – снова проговорила Марианна Венедиктовна. – Вы смело можете искать себя, поступать учиться, выбирать профессию и не задумываться, хватит ли у бедной старухи денег на ваше содержание. У вас деньги есть.
– Ой как хорошо-то, а? – воскликнула Ирочка. – А то ведь я такое задумала! Кстати, я ведь вам так и не рассказала! Приводит сегодня меня Мишка к себе домой и знакомит со своей матерью…
– С ума сошла… – охнула Любочка. – Она уже со свекровью знакомится… а я!
– Да выслушай ты! – и Ирочка стала в красках рассказывать, как она побывала в гостях и какие серьезные план у нее на завтрашний день.
У Любочки никаких особенных планов не было, она уже решила – больше на этого Сивцова просто не будет обращать внимания! Ни-ка-ко-го!
Глава 3
Остановись мгновенье, я прекрасна!
Все же на работу она накрасилась и нарядилась. И пришла пораньше – как бы там ни было, свои обязанности она должна исполнять безукоризненно. Любочка уже кругом убрала, а времени оставалось все равно много. И тут она услышала попискивание. Кто-то шуршал и попискивал в ящике ее стола. Она открыла ящик и отпрянула – штук шесть маленьких серых мышат копошились прямо возле чьей-то заботливо положенной корки хлеба.
– Ах ты значит вот как, да? – усмехнулась Люба и принялась резво ловить мышей в банку. Хорошо хоть банок стояло много – в них складывали остатки мыла. – Это ты, значит, меня решил мышами испугать? Меня, которая выросла в деревне и этих мышей перевидела сотни! Да они мне, как родные!.. Посмотрим…
Она поймала четыре мышонка, посадила в банку и стала терпеливо ждать смены. Люба даже подкормила мышат, чтобы тем было комфортнее.
Смена пришла, как обычно – веселая и шумная.
– Любаша! Ну, ты замуж еще не выскочила? – шумели мужики.
– Ваш Сивцов не берет, – равнодушно отшучивалась Люба.
Сивцов был тут же и только скрипел зубами.
– Понятно, ждет, когда я в ящик полезу, – тихонько бормотнула Люба и, схватив тряпку, стала тереть чистые подоконники.
Рабочие ушли, а Люба не могла дождаться – когда кончится их смена. Но день тянулся ужасно медленно. Это еще хорошо, что у Любы появились мыши, с ними было как-то веселей. Однако уже к концу рабочего дня ей скучать было некогда. Любе нетерпелось добраться до одежды Сивцова. Он с грехом пополам починил свою кабинку, и она теперь запиралась, а значит и к одежде был подход закрыт. Зато у Любы были запасные ключи. И очень скоро штанины новых джинсов Сивцова были завязаны узлом и туда аккуратно были выпущены мыши, а потом Люба крепко закрутила конструкцию из штанов, чтобы грызуны не выскочили раньше времени.
Успела она только-только. Едва уселась, а в коридоре уже раздавался топот – мужики торопились домой.
– Ну все! – облегченно пыхтели они. – Завтра отсыпной.
И вдруг в раздевалке раздался испуганный крик, а потом отборные маты.
– Это кто… мать твою! Горохова! Опять ты? – слоном ревел Сивцов. Он носился в трусах возле своей кабинки и испуганно тряс джинсами, а из них выбегали мыши и кидались врассыпную. – Какого хрена?.. Блин, все джинсы в мышах! Как теперь мне… Блин! Горохова! Убью!
Любочка только сладко щурилась – а он, оказывается, знает ее фамилию!
А Сивцов уже подлетал к ее столу и впрямь собирался покончить ее жизнь преступлением. Но спокойная, как монумент, Любочка встретила его обворожительной улыбкой.
