Дарья Донцова - Клетчатая зебра
Подруга оглянулась на дверь и понизила голос:
– Если сюда кто войдет, сразу тему сменю, не удивляйся и подхватывай игру.
– Непременно, – согласилась я.
Верочка выпростала из-под одеяла руки, сложила их на груди.
– Помнишь Сережу?
– Будь добра, уточни, кого ты имеешь в виду, – попросила я, – имя весьма распространенное.
– Моего сына, – объявила Верочка.
Я не знала, что ответить, и промямлила:
– Очень сожалею о твоей потере.
Подруга взяла с тумбочки бутылку с водой и, сделав пару глотков, продолжила:
– Дня не проходило, чтобы я не подумала: вот, сейчас Сереженька пошел бы в садик, танцевал на елке, катался на санках, поступил бы в школу… Рождение Иришки не уменьшило боли, мне не стало легче.
Вера примолкла, я выжидательно глянула на нее.
– Понимаешь, если я каждодневно не вспоминала Сереженьку вслух, это не значит, что малыш был мною забыт, – продолжала подруга. – Едва Ириша появилась на свет, я дала слово: девочка ничего не узнает о брате. Она не должна была думать, что явилась на свет для утешения мамы, я совершенно не хотела взваливать на плечи малышки груз ответственности и заставлять ее жить, как говорится, за себя и за того парня.
Я похвалила Верочку.
– Ты на редкость здраво мыслишь.
– Сережа всегда был со мной, – не заметила моего высказывания Савельева. – И, конечно, я изо всех сил забочусь об Иришкиной безопасности, второй раз смерти ребенка не перенесу. Но через пару дней я освобожусь от страха, горя и тоски. Сереженька жив!
Я вздрогнула.
– Прости… кажется, я ослышалась…
Верочка подоткнула под спину подушку и повторила:
– Сережа жив! Я с ним встречаюсь, разговариваю, дарю ему игрушки.
Мой лоб как будто стянуло кожаным ремнем, в горле возник комок, я с огромным трудом сказала:
– Верочка, останься Сережа жив, он сейчас бы уже учился в институте. Взрослому юноше пистолетики и солдатики ни к чему.
Вера прижала руки к груди.
– Сущность начинает жить с момента ухода, ее возраст неизменен, и Сережику сейчас всего пять. Он меня сразу узнал! И я его тоже!
Мне пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы продолжать беседу спокойным тоном.
– Объясни по порядку. Предположим, малыш жив, и он до сих пор дошкольник, не умеющий четко выражать свои мысли словами. Как он тебя нашел?
Вера покосилась на дверь и понизила голос до минимума.
– Помнишь, по телику показывали шоу «По ту сторону»?
– Я не очень люблю телевизионные передачи, предпочитаю DVD-диски с криминальными сериалами, – призналась я.
– «По ту сторону» не совсем обычная программа, – пустилась в объяснения подруга. – В ней принимали участие экстрасенсы, некоторые очень талантливые, они двигали силой взгляда предметы, безошибочно рассказывали зрителям в студии об их прошлом.
Я не перебивала Веру. Извините, если покажусь вам циничной, но я имею на сей счет иное мнение. Наша Зайка работает в Останкино и даже достигла статуса звезды.[6] Ольга иногда рассказывает о закулисных делах, и у меня сложилось впечатление, что основной задачей телевизионщиков является повышение рейтинга и как следствие этого – увеличение количества рекламы, которая приносит каналу прибыль. Думаю, те «экстрасенсы» вовсе не обладают способностями к телекинезу, они просто дергали предметы за ниточки в прямом смысле слова, поэтому всякие там бутылки, спичечные коробки, ложки-вилки свободно перемещались в пространстве. В студию можно посадить актера, который за небольшой гонорар сыграет роль простого зрителя и изобразит изумление, когда человек с так называемым третьим глазом расскажет подробности из его жизни.
– Я выписываю газету «Тайны звезд» и журнал «Предсказания», – быстро говорила Верушка, – мне в качестве подарка за подписку вручили билет на это шоу.
Что ж, побывать в студии интересно. Я внимательно слушала подругу.
Савельева охотно согласилась. За кулисами к ней подошел человек, назвался Кимом Ефимовичем и вдруг сказал:
– У вас умер ребенок.
Вера отпрянула от него, с трудом выдавив из себя:
– Да.
Незнакомец ощупал лицо женщины взглядом.
– Не можете забыть малыша?
Савельева растеряла старых подруг, прежних знакомых у нее осталась мало, мы с ней никогда не говорили о Сереже, эта тема была закрыта. А тут вдруг посторонний человек затронул больное… Верочка хотела уйти, но Ким Ефимович удержал ее странным заявлением:
– Иногда мертвые возвращаются.
– Как это? – прошептала Савельева, ощущая себя как моряк, стоящий в шторм на палубе.
Ким Ефимович пригласил Веру в буфет и там, усевшись за столик, рассказал невероятные вещи. По его словам, человеческое тело умирает, но душа продолжает жизнь в другом измерении. Смерть не конец истории, а лишь ее начало. Ушедшие родственники наблюдают за нами, кое-кто помогает оставшимся на земле, хотя основная часть счастлива под божьим крылом и терпеливо ждет, когда к ним присоединятся другие члены семьи.
– Не следует горевать об умерших, – вещал Ким Ефимович, – и не стоит бояться смерти тела. Умереть – это как птице улететь из клетки, железную конструкцию унесут и выбросят, а соловушка порхает под ночным небом. Но иногда, крайне редко, горе человека, которого покинул кто-то очень любимый, настолько велико, что душа притягивается назад, обретает тело и мыкается на земле. Вся беда состоит в том, что индивидуум, вызвавший к жизни умершего, не знает о его воскрешении. А оживший не понимает, почему он здесь. Если они встретятся, то непременно узнают друг друга, вспомнят все и будут счастливы. Вот только вы можете жить в Москве, а дорогое вам существо появилось, скажем, в Нью-Йорке, Найроби, во Владивостоке или в деревне Глухово. Как увидеться? Судьба выхваченного из мира теней обычно печальна. Если это ребенок, то он чаще всего оказывается в детском доме, взрослый попадает в психиатрическую клинику. Не стоит звать умерших, вероятность встречи с ними практически равна нулю. Но… иногда случаются чудеса.
Ким Ефимович посмотрел на ошарашенную Веру.
– Я знаю, где находится ваш Сережа. Он появился около десяти месяцев назад, ему пять лет. Хотите его увидеть?
Вера сделала короткую паузу в рассказе, а я, не сдержавшись, воскликнула:
– Негодяй! Неужели ты ему поверила? Вера, ну почему ты не позвонила мне?
Это не новая идея, одного гада уже осудили за подобные фокусы! Те колдуны и ведьмы, которые обещают отучить мужа ходить налево, снимают венцы безбрачия и заговаривают талисманы, тоже поступают некрасиво, потому что стригут деньги с глупых, доверчивых людей. Но обещать воскрешение погибшего ребенка, играть на материнских чувствах, расковыривать болезненную рану – это… это… Нет слов для определения поведения Кима Ефимовича! Верочка, очнись, этот человек сволочь, он наживается на чужом горе!
Подруга стукнула кулаком по постели.
– Замолчи! Ким Ефимович святой! Он даже выглядит, как божий человек, худой, хрупкий, руки изящные, кисти тонкие, ладони узкие, пальцы длинные, а борода словно у апостола, и волосы рыжие. Таких на иконах рисуют! Он работает бесплатно!
Я удивленно заморгала.
– Даром?
– Именно так, – подтвердила Вера. – Если экстрасенс принимает плату, он лишается таланта. Ким Ефимович бескорыстно помогает людям.
– Ну-ну… – недоверчиво протянула я. – И как проходил процесс?
– Сначала Ким Ефимович совершал разные обряды, – на полном серьезе продолжала Савельева. – И вот один раз прихожу я к нему, а целитель мальчика из кухни выводит… Сереженьку… Волосики светлые, глаза голубые, нос кнопочкой… он меня сразу узнал… Как закричит: «Мамочка, мама!». На шее повис, целует…
Из глаз Веры полились слезы.
У меня перехватило горло. Вера вытерла лицо краем пододеяльника и заявила:
– Одна беда, следовало его удерживать, иначе облик растворялся в воздухе. Сначала Сереженька только пять минут с нами жил, потом десять, двадцать. Ким Ефимович постоянно проводил обряды. И вот вчера должно было состояться его полное возвращение. Если бы ты только знала, на что я согласилась ради этого! Но нельзя никому рассказывать… Обмен случился… Хочешь, покажу тебе Сереженьку.
– Нет, – в ужасе отказалась я, – боюсь привидений.
Вера укоризненно прищурилась.
– Он не призрак, а настоящий мальчик, теплый, живой, веселый. Мы должны сегодня воссоединиться, я приведу его домой!
И как мне следовало поступить? Немедленно вызвать психиатра или дождаться Андрея и пересказать ему рвущую нервы историю?
Вера тем временем схватила лежащий на тумбочке клатч и вынула кошелек.
– В тайном отделении я держу фото, – ликующим голосом сказала она. – Смотри! Помнишь малыша?
Я выхватила из подрагивающих пальцев подруги карточку и прикусила губу. Объектив запечатлел Верушку, на коленях которой сидел бутуз со светлыми, слегка растрепанными волосами и удивленно-круглыми голубыми глазами. Честно скажу: я никогда не видела на лице Савельевой выражения такого счастья. Что же касается мальчика, то он выглядел обычно: пухлые щеки, почти отсутствующие бровки, губки бантиком, круглый подбородочек. Малыши славянского происхождения, как правило, походят друг на друга. И в последний раз я видела Сережу много лет назад. Тот, кто придумал аферу, расчудесно понимал: со дня кончины Сережи прошел не один год, даже родная мама уже точно не вспомнит его лица, осталось лишь общее впечатление: светленький, любимый. Темноволосый и кареглазый ребенок тут не подойдет, а вот блондин…
