Дарья Донцова - Сафари на черепашку
Я вздрогнул и судорожно огляделся по сторонам.
– Ой, Иван Павлович, – заплакала Люсенька, – ой, ой, ой!
– Не рыдайте, мой ангел, – попытался я утешить ребенка, – сами же говорили, что черепашка бойко передвигается по суше, она не погибнет.
– Да-а-а!
– Вы согласны?
– Да-а-а-а!
– Тогда почему разводите сырость?
Люсенька прижала к хорошеньким глазкам кулачки и стала сбивчиво говорить. В конце концов я понял суть дела. Черепашка принадлежит Евгению Васильевичу. Отец строго-настрого запрещает дочери общаться с опасным существом, максимум, что разрешено делать Люсеньке, – это швырнуть в воду сушеную рыбину или кусок парной телятины. Фильтр сломался сегодня утром, Люся позвонила отцу на работу, и тот сказал:
– В кабинете есть упаковка с новым фильтром, но сама не смей приближаться к аквариуму.
Люсенька очень послушная девочка, а Евгений Васильевич скор на расправу, он способен крепко наказать дочь. Она, естественно, не решилась сама навести порядок в жилище Че, но испугалась, что отсутствие фильтра повредит черепашке, и поэтому на помощь призвала меня.
– Папа-а-а убьет меня, – стонала Люся.
– Вы преувеличиваете, – попытался я успокоить девочку, – ну поругает слегка.
– Не-е-ет! Отни-и-име-е-ет компьютер! Иван Павлович! Помогите!
– Что на этот раз?
– Поймайте Че!!!
Я замялся. Рыскать по чужой квартире в поисках кровожадного существа с дурным характером? Люсенька сообразила, что сосед, оценив перспективу быть укушенным, не испытывает никакого восторга, и заголосила:
– Ой-ой-ой-а-а-а-а!
Я отношусь к категории мужчин, которые не способны смотреть на женские слезы, а уж вид плачущего ребенка окончательно вышибает меня из седла.
– Успокойтесь, душенька, – сказал я, – рыданиями делу не поможешь. Лучше скажите, вы обратили внимание, в какую сторону побежала Че?
– В коридор, – всхлипнула Люся.
– Ну и отлично! – фальшиво бодро воскликнул я. – Эка беда. Чем ее ловят?
– Сачком. Вон они, в углу, целых пять штук.
– Прекрасно, берем два, и вперед, – сказал я.
Глава 8
Вооружившись сачками, мы с Люсенькой потопали по бесконечному коридору, все выходящие в него двери оказались плотно закрытыми. Щелей между низом створки и полом практически не имелось, вернее, некое пространство просматривалось, но оно было ничтожно мало, в него Че не могла юркнуть ни при каких обстоятельствах. Люся зажгла в коридоре все лампы, и мы тщательно осмотрели белый пол. Мелкие пятна воды без слов сообщили, куда направила стопы черепаха: в единственную комнату, дверь которой оказалась открытой, – спальню Юли, мамы Люсеньки.
– И куда она забилась? – поинтересовался я, оглядывая опочивальню, обставленную с варварским великолепием.
Белая мебель, чудовищные, покрытые золотом ангелочки, поддерживающие ложе, тумбочка, украшенная лампой в виде придворной дамы восемнадцатого века, шелковый ковер ручной работы и невероятного размера шкаф, на дверцах которого художник изобразил сцены жизни счастливых пейзан.
– Под кровать гляньте, – шепотом предложила Люся, – если Че там, постучите кулаком по полу, она с другой стороны выскочит, а там я с сачком!
– Никого нет.
– Может, она за тумбочкой?
– Нет.
– Или под окном, за занавесками!
– Пусто.
– Она точно здесь, вон на ковре мокрые пятна, – задумчиво сказала девочка.
– Люсенька, ты где? – раздался вдали веселый голос.
– Ой, – побледнел ребенок, – мама! Иван Павлович, скорей залезайте в шкаф.
– Зачем? – стал упираться я. – Право, это глупо.
– Мне влетит за черепашку, – застонала Люся, – мама на секунду забежала, наверное, мобильный забыла, ну плиз.
Только временным помрачением рассудка можно объяснить то, что я сделал. Подталкиваемый остреньким кулачком девочки, я влез в набитый сильно надушенной одеждой гардероб и, ощущая себя героем глупого анекдота, затаился за вешалками.
– Мамочка, – завопила Люся, успевшая убежать из спальни, – я в детской, читаю книжку по школьной программе.
– Молодец, – одобрила Юля, входя в свою комнату.
– Ты мобильный опять забыла? – спросила Люся.
– Да, вот он, на тумбочке.
– Сейчас уходишь?
Юля не ответила дочери.
Я приник глазом к неплотно закрытой дверце гардероба и увидел, чем занимается хозяйка. Она взяла телефон, набрала номер и проворковала:
– Женюся, ты когда домой вернешься? Как – в командировку уехал? Куда? В Мурманск? Уже в поезде? Ну котик! Почему меня не предупредил? Я? Не отвечала? Ах, да, мне в парикмахерской мыли голову, вот я и не услышала! Опять без тебя! Ужасно! Возвращайся скорей, мой зайчик, я буду страшно скучать, чмок, чмок, чмок!
Пообщавшись с любимым супругом, Юлечка посмотрела в большое зеркало, окаймленное вычурной рамой, показала себе язык и снова схватила трубку.
– Котик, – нежно просюсюкала она, – мой козел, слава тебе господи, отбыл в Мурманск! Лети сюда, устроим бедламчик. Люська? Ну, это легко решаемо, как два пальца об асфальт.
Я вздрогнул. Однако! Евгений поехал по делам, а коварная женушка зовет любовника.
Юлечка тем временем продолжала терзать телефон.
– Лидия Семеновна, – сладким, словно осенний мед, голосом завела она, – Женечка умчался в Мурманск. Ой, и не говорите, сто раз пыталась втолковать ему: любимый, нам денег хватит, уймись! Нет, весь в родителей пошел, истинный трудоголик, хотя в вашей семье и не мог вырасти лентяй и болван. Лидочка Семеновна, можно Люсеньку к вам ночевать отправить? Пока Женечки нет, решила коридор полачить, скоро мастера придут. А что им ночь, им лишь бы заплатили! Да, вы правы, теперешние времена не прежние, люди совсем стыд потеряли, за звонкую монету на все согласны. Так она прибежит?
Юля положила мобильный на столик, потом прошипела сквозь зубы:
– Старая жаба, ну надоела, Макаренка фигова. Люська!
– Да, мамуся? – мигом материализовалась на пороге дочь.
– Пойдешь ночевать к бабушке?
– Ура!!!
– Тогда спускайся на второй этаж, да не захлопывай нашу дверь.
– Почему?
– По кочану! – рявкнула маменька.
Люся, на радостях забывшая про меня, убежала, а Юлечка проворно выскочила из одежды и, упав на кровать, замерла в картинной позе, она сильно выгнула талию, выпятила явно силиконовую грудь и занавесила мордашку красиво вьющимися прядями. Я замер в гардеробе, понимая, что влип в крайне неприятную ситуацию, никакой возможности выскользнуть незамеченным из шкафа нет.
– Котеночек! – взвыла Юля. – Я сгораю от нетерпения!
Я снова приник к щелке. В спальню, скабрезно улыбаясь, вошел Серега Мамонов, сосед с первого этажа. Оставалось лишь удивляться ловкости дамы. Свекровь и любовник находятся в непосредственной близости от нее, все удобнее некуда.
– Киска, – протянул Серега, бросая на пол халат.
– Зайчик!
– Мурзик!!!
Я деликатно зарылся в одуряюще воняющую французской парфюмерией одежду. Кровать заскрипела, послышались охи, ахи, вздохи, сами понимаете размер дискомфорта, испытываемого вашим покорным слугой.
Вдруг какофония звуков стихла.
– Ты слышишь? – шепотом спросила Юля.
– Что? – тихо ответил Серега.
– Входная дверь скрипнула.
– Не.
– Живо лезь в шкаф.
– Ты че, ваще?
– Скорей! Ой, идет!
В шкаф ворвался свет, и вместе с ним внутрь влетел голый Серега.
– Осторожней, – бормотнул я, – раздавишь.
– Вау, ты кто? – сдавленным голосом спросил сосед, касаясь меня потным боком.
– Иван Павлович Подушкин, или не узнал?
– Ты че тут делаешь? – зашипел Серега.
– Черепаху ловлю, – абсолютно честно сказал я.
– Ну Юлька, – начал возмущаться Мамонов.
– Тише, – шикнул я, – смотри.
Перестав разговаривать, мы приникли к щелке, а в спальне Юли в это время разыгралась трагедия.
– Где он? – орал Евгений, размахивая каким-то железным предметом, похожим то ли на зонтик, то ли на чугунную скалку.
– Кто? – пискнула Юля, прикрываясь кружевным пеньюаром. – Милый, ты же в Мурманск уехал!
– Хрен тебе, а не командировка, – завопил обманутый муж, – где хахаль, а? Куда спрятала?
– Ты о ком?
– Молчать! Я знаю все! Специально тебе про поездку соврал! Ишь, разлеглась, резиновые клизмы выставила! Кто за твои сиськи платил, а? Стерва!
– Любимый…
– Заткнись!
– Родной…
– Пасть захлопни!
– Обожаемый!
– Хорош жопой вертеть, – взвизгнул Евгений, – он в шкафу небось сидит. Говори, сука, правду, а то убью.
– Да, да, – залепетала Юля, – там Сережа Мамонов. Но мы ничего не делали, просто телик смотрели.
– Урою на… – взвыл Евгений и дернул дверцу.
Серега, услыхав гневный вопль рогоносца, быстро пополз в глубь необъятного шифоньера, а я оказался менее прыток.
Дверь растворилась, я растерянно улыбнулся.
– Добрый вечер.
– Мама! – заорала Юля. – Там человек!
В ее крике было столько удивления, что Евгений неожиданно мирно сказал:
