Галина Куликова - Поедательницы пирожных
Однако он без колебаний ответил:
— Да.
— Вы не раздумаете в процессе посвящения? Председатель смотрел на него с живым интересом, как сытый кот на обалдевшую мышь.
— Нет.
— Тогда начнем.
В душе Родиона неожиданно возникло ощущение тревоги. Холодок страха липкими лапками пробежал по спине. Словно прямо сейчас он должен был один войти в таинственную пещеру, полную чудовищ.
— Клянешься ли ты, Родион Марьянов, хранить тайны общества, о которых тебе станет известно?
— Клянусь.
— Готов ли ты к испытаниям, которые тебя ждут впереди?
— Готов.
— Обещаешь ли ты держать в секрете все, что здесь увидишь, и все, о чем здесь услышишь?
— Обещаю.
Он отвечал твердо, но слышал в своем голосе непривычную хрипотцу. Вероятно, так проявлялось его волнение.
— Придешь ли ты на помощь, если кто-то из братьев окажется в смертельной опасности?
— Приду.
— Даешь ли ты слово чести делиться с единомышленниками своими сокровенными знаниями, мыслями, идеями?
— Даю слово чести.
Президент клуба отложил в сторону толстую книгу в кожаном переплете и взял в руки пистолет и кинжал.
— Преклони колени! — приказал он, и Марьянов, словно средневековый рыцарь перед королем, опустился на одно колено, рискуя изгваздать новые светлые брюки.
Мысль о брюках улетела так же внезапно, как и появилась, задев краешек сознания. Президент подошел так близко, что Родион услышал его дыхание, и скрестил оружие над его головой.
— Ты посвящен в члены клуба интеллектуалов «Великий сыщик», — торжественно объявил президент. — Твой статус — ученик. Ты имеешь право посещать открытые заседания клуба. Все остальное зависит от тебя.
Родион с облегчением вздохнул и поднялся, отряхивая колено. Начало ему понравилось, все выглядело торжественно и таинственно. Интересно, что будет дальше?
Он огляделся по сторонам. Безмолвно наблюдавшие за церемонией посвящения люди, человек двадцать, еще минуту назад обступавшие их плотным кольцом, разошлись по огромному залу. Перед этим каждый из них подошел к Марьянову и молча пожал ему руку. Теперь они стояли группками, курили трубки или сигары и тихо переговаривались между собой. Некоторые уселись в глубокие мягкие кресла, имевшиеся здесь во множестве, и о чем-то сосредоточенно думали. Официанты бесшумно скользили по залу с подносами, на которых стояли рюмки и бокалы.
Неожиданно за спиной Родиона раздался знакомый теплый бас:
— Вы пока осмотритесь тут. Можете покурить, пообщаться с другими членами клуба. Только с вопросами повремените — скоро сами поймете, что к чему.
Марьянов обернулся — президент уже где-то оставил все свои черные аксессуары и оказался одет в обычный летний костюм. Лицо у него было выразительное, мужественное и довольно приятное.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил Марьянов. На самом деле у него была куча вопросов. Но он решил последовать совету и пока не задавать их. Задал лишь один: — Как вас зовут? Меня-то вы знаете…
— Анатолий Сергеевич, — представился президент клуба. — Юрист по профессии. Мой конек в детективах — феномен запертой комнаты. Если вы всерьез решили сделать своим хобби конструирование виртуальных преступлений, то придется выбрать специализацию. Мир детектива огромен и многообразен, всего не осилить даже гению.
Марьянов вежливо поблагодарил и отправился на разведку — осматривать клуб. Кроме того, он хотел найти Суконцева, чтобы обменяться впечатлениями. Но тот сам подбежал к нему, поздравил, однако тут же и ретировался — помчался встречать дочку в аэропорт.
«Все-таки очень интересно узнать, — размышлял Родион, неторопливо прогуливаясь по залу и рассматривая висящие на стенах гравюры с изображением охотничьих сцен, — во что же это я ввязался? Хотел отвлечься от проблем, разрядиться, переключиться на что-нибудь позитивное — и, кажется, переключился по полной программе».
В последнее время из-за соловьевской истории с подслушанным разговором Родион пребывал в скверном настроении. Хотя прошло уже почти две недели, ничего подозрительного или необычного вокруг себя он не замечал. Дела в агентстве шли по-прежнему, а если возникали нештатные ситуации, то они были, что называется, рабочего порядка.
И Карина вела себя как обычно, с энтузиазмом хватаясь за любую работу и не проявляя подозрительного интереса к делам своего начальника. В общем, ничего, что хотя бы косвенно подтверждало информацию Соловьева, не происходило.
Правда однажды, выходя после работы из здания «Сапфир Плаза», Родион заметил, как Карина Крупенникова, которую он отпустил домой минут двадцать назад, садится в припаркованную напротив входа машину. Родиону эта машина была хорошо знакома — элегантный кабриолет нежно-зеленого цвета принадлежал Маше Зарецкой. Маша, заметив его, лишь приветливо помахала рукой и быстро уехала, даже не сделав попытки заговорить. Когда Родион увидел их вместе, его подозрения ожили, и он напрягся. Но потом вдруг подумал, что бдительность — это, конечно, здорово, только не надо сходить с ума — всему могут быть самые простые объяснения. Ведь они подруги, почему бы им не встретиться? А разговаривать Маша не стала, потому что они куда-то опаздывали.
Его не поглотила мания преследования, но подспудно он все же ждал непонятных гадостей, поэтому стал раздражаться по пустякам, придираться к сотрудникам, злиться на официантов, на пешеходов, которые медленно переходили дорогу перед его автомобилем. Те, кто знал Марьянова много лет, удивлялись, что это вдруг произошло с Родионом, всегда спокойным, рассудительным и корректным.
На его состоянии, вероятно, сказалось и то, что он так до сих пор и не смог помириться с Ноной. Когда Марьянов с ней заговаривал, она дулась, уходила в свою спальню. Когда же он включал телевизор или ложился отдыхать, она начинала тщательно продуманный полномасштабный скандал, который заканчивала оскорблениями и угрозами. Все это, естественно, отражалось на его настроении и душевном самочувствии.
Родион понял, что пора возвращаться к полноценной гармоничной жизни, если он не хочет стать клиентом психоаналитиков. Он снова начал по утрам посещать фитнес, возобновил занятия теннисом и восстановил индивидуальный график игр в гольф-клубе, который после памятной беседы с питерским рекламщиком временно заморозил, сочтя невозможным отвлекаться на спорт, когда против него плетутся интриги.
«Все, начинаю заниматься собой, — твердо сказал Марьянов себе. — Конечно, на всякий случай продолжаю внимательно отслеживать ситуацию внутри агентства и вокруг него. Береженого Бог бережет. Ну и Чиж пусть понаблюдает с высоты птичьего полета, — подумал он, имея в виду Петра Чижова, своего ангела-хранителя. — Надо же, такая, кажется, ерунда — какой-то невнятный разговор, а как повлиял на общее состояние и настроение! Итак, снова туда, где спорт, театр, кино, книги, где люди разговаривают о чем угодно, кроме работы».
Но если со спортом было просто — к нему Родион пристрастился с детства и все эти годы старался поддерживать форму, то со всем остальным могли возникнуть проблемы. Театр он не очень любил, к тому же театральный сезон все равно начинается осенью. Идти в кино одному не хотелось. Нона все фильмы смотрела на дисках, заманить ее в кинотеатр было невозможно, а приглашать на последний сеанс знакомых женщин казалось ему странным — ну не школьники же они, в самом деле.
Книги в последние годы в основном служили снотворным — ни одну он не смог дочитать даже до середины. За день уставал так, что засыпал на первых пяти страницах. «Ну а если не получается с посещением культурных мероприятий, то что остается? Эх, жаль, хобби у меня никакого нет. Собирал бы себе марки, значки, модели машин или монеты — вот было бы душевное утоление!» Собственно, нехитрая эта мысль о хобби и толкнула его в объятия членов клуба «Великий сыщик».
О его существовании Марьянов узнал где-то с месяц назад, когда во время очередного посещения фитнес-клуба случай свел его с Суконцевым.
Проплыв в бассейне свой коронный километр, Родион уже собрался уходить, когда в раздевалке появился пожилой мужчина. Круглое его лицо было сизым, отчего обвислый нос страшно напоминал перезрелый баклажан. Солидное пузцо свешивалось поверх плавок, выдавая всю правду о его любви к мучному и нелюбви к спорту. Этого человека Родион уже пару раз встречал и в бассейне, и в спортивном зале, однако познакомиться им до сих пор не довелось.
Немного потоптавшись возле своего шкафчика, толстяк, который явно чувствовал себя не в своей тарелке, наконец решительно повернулся к Родиону.
— Простите, вы не могли бы мне помочь? — спросил он и тут же отвел глаза в сторону, как будто стеснялся того, о чем хочет попросить.
Как тут же выяснилось, он и впрямь стеснялся. Хотя по жизни это был человек деловой и серьезный, но в храме атлетичности чувствовал себя нерадивым студентом, выставленным на посмешище перед придирчивой экзаменационной комиссией. Как большинство тучных людей, он все время старался держаться особняком и не решался даже обратиться за консультацией к инструктору. Непонятно, чем Родион вызвал его доверие, но именно ему толстяк поведал о своем смятении и попросил при возможности помочь разобраться с тренажерами. Конечно же, Родион помог, и обрадованный обретенной возможностью сгонять лишние килограммы со знанием дела, его ученик представился по полной программе.
![Гарольд Пинтер - Лифт [= Кухонный лифт]](/uploads/posts/books/271557/271557.jpg)
