Петер Аддамс - Обезглавленная Мона Лиза
Пери ничего не сказал. Он отпустил Ситерна и еще раз просмотрел донесения, лежавшие перед ним на столе. Он хотел уже закрыть папку с делом и отправиться домой, когда в кабинет ворвался Фонтано с известием об убийстве Табора.
Телефон Ситерна был занят. Пери догадался, что его друг, обычно сразу после звонка бравший трубку, видимо, увлекся своим хобби — приготовлением особенно тонких кулинарных блюд. Чтобы неожиданный звонок не помешал ему в этот ответственный момент, он просто снимал телефонную трубку.
— Итак, вызови машину, мы поедем к нему и устроим военный совет прямо на кухне, — решил Пери.
— Надеюсь, сегодня у него не будет этой сицилийской шайки обжор, добродушно проворчал Фонтано. — Всякий раз, когда я еду к нему, надеясь набить свой живот изысканнейшими блюдами, эта банда, оказывается, уже все сожрала. О, да здравствует кровная месть!
Опасения Фонтано оправдались.
Папаша Бенутти, мамаша Бенутти и восемь сорванцов Бенутти — соседи Ситерна по этажу — сидели в кухне за большим столом, а хозяин в белом поварском колпаке, сияя от счастья, смотрел, как они ловко, один быстрее другого накручивают на вилки и так же быстро отправляют в рот спагетти, приготовленные Ситерном по старинному неаполитанскому рецепту.
— Мастер, дозволь хотя бы облизать кастрюльку, — с тоской в голосе попросил Фонтано.
— Я приготовлю для вас нечто особенное, — пообещал Ситерн. — У меня еще есть кусок телячьего филе…
— Приготовься к тому, что в ближайшие дни будешь есть одни бутерброды, — сказал Пери. — Они убили Табора.
Не переставая благодарить, семья Бенутти наконец ушла, и лишь сеньора Бенутти, пышная, темноволосая женщина, осталась, вымыть посуду и прибрать в кухне. Тем временем Пери и оба инспектора обсуждали в гостиной план действий на ближайшие дни.
— Один из нас должен немедленно отправиться в Клинкур. Туда можно добраться за три часа. Какие будут предложения?
Ситерн нерешительно кашлянул.
— Понятно, тебя, Эдмонд, я не пошлю, — успокоил его Пери. — Эту Леору Дессон необходимо серьезно взять в оборот, для этого ты не годишься.
— Леора, неплохо звучит. — Фонтано мечтательно прикрыл глаза. — Шеф, что, если вы отправите туда меня?
— Я сам поеду, а ты не спускай глаз с Гранделя!
— Сказать-то просто, — тяжко вздохнул молодой инспектор. — Но я со скорбью думаю о наших старых рыдванах, из которых больше двух сотен не выжать, поэтому заранее предвижу фиаско.
— Если это произойдет, ты у меня целый месяц будешь дежурить в ночную смену и твоя новая пассия — секретарша Расто, не так ли? — найдет себе другого приятеля. Эдмонд, займешься Пьязенной. В его отношениях с Гранделем не все чисто. Антиквар обращается с ним как со своим рабом, а тот почему-то покорно все сносит. Не забудь также про старого Веркруиза. Мне кажется, он что-то скрывает.
— Не забывай, — возразил Ситерн, — этот Веркруиз, какими бы делишками ни занимался, — потомственный дворянин, и мы можем легко нажить с ним неприятности.
— Знаю. Но я же не прошу тебя сразу тащить его на набережную Орфевр. Слегка припугни его, потом прими свой обычный кроткий телячий вид, пусти для пущей убедительности слезу, точно уже представляешь его лежащим на тюремных нарах. Со времен революции эти аристократы испытывают перед тюрьмой панический страх. А теперь мне нужно позвонить Симоне, чтобы она приготовила все необходимое для поездки.
Когда Пери ушел в соседнюю комнату, Фонтано проворчал:
— Черт вселился в него. Хм, целый месяц дежурить в ночь, если этот проходимец удерет от меня?!
— Это же будет для тебя отдыхом! — лицемерно вздохнул Ситерн.
— Старая обезьяна! — шутливо воскликнул Фонтано. — Поджарил бы лучше кусок мяса. Если кто-нибудь из этой банды ухлопает меня, то в мир иной я, по крайней мере, отправлюсь на сытый желудок.
14
В два часа ночи Пери приехал в Клинкур. Чтобы снять усталость, он выпил чашечку кофе и тотчас отправился на место преступления. Комиссия по расследованию убийств из Руана уже закончила свою работу. Старый автомобиль Табора откатили в сторону, и лишь несколько меловых знаков да огромное темное пятно крови на асфальте, видневшиеся в свете фонарей, напоминали о происшествии.
Выслушав подробный доклад жандармского лейтенанта Буффе и задав несколько вопросов, на которые лейтенант дал четкие ответы, позволившие представить картину убийства, Пери приказал Буффе захватить пару наручников и отправился с ним в отель.
Молодой жандарм, охранявший холл, подремывал в кожаном кресле. Пери послал его наверх за Ожидом.
Администратор появился в помятой пижаме и стоптанных домашних туфлях на босу ногу. Допрос еще не начался, а он уже дрожал от страха.
Пери достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в точности характеристики, данной этому человеку лейтенантом Буффе, — грубый и трусливый тип.
Пери не предложил сесть Ожиду и даже не потрудился скрыть свою неприязнь к нему.
— Судимости есть? — был первый вопрос.
Ожид повел головой из стороны в сторону, будто воротник его грязной пижамы в сиреневую полоску был тесен ему.
— Собственно говоря, я вовсе не обязан…
— Сколько лет и за что?
— В Руане у меня был бойкий ресторанчик с отпуском обедов на дом… но появились конкуренты…
— Налоговое управление?
— Просто я не смог достать вовремя некоторую сумму.
— И сколько лет ты получил за недостаточное проворство?
— Два года, но за примерное поведение…
— С той, наверху, ты спал?
— Почему бы и нет? Разве это запрещено? — Нахально ухмыляясь, он потер окоченевшие руки.
— Сегодня у тебя с Табором была ссора?
Ожид помедлил, он не знал, допрашивали Леору или нет.
— Ссора? Громко сказано, небольшая перепалка. На такую тряпку, как он, невозможно было даже по-настоящему рассердиться.
— Почему он стрелял в тебя? — Пери вспомнил о свежем нагаре в стволе пистолета, найденного у Табора.
Ожид снова покрутил головой из стороны в сторону, надул щеки и с силой выпустил воздух через плотно сжатые губы.
— Почему? Да он взбесился из-за своей бабы.
— Дело обстоит так. На тебе судимость, ты спал с его подружкой, вы крепко повздорили, он выстрелил в тебя. Дальше — полчаса спустя ты отплатил ему тем же.
— Это неправда!
Пери знал, что это — неправда, но тем не менее сказал:
— Ну, а если мы найдем у тебя пистолет со свежими следами выстрела? Такие пистолеты находят иногда.
Ожид задрожал от холода и от страха одновременно.
— Это подло… я ничего не знаю…
— Тогда стань там, у колонны. Я попрошу Дессон повторить свои показания. Приведите ее сюда!
— Подождите, я кое-что вспомнил! Они возились тут с какой-то фотографией, которой собирались кого-то шантажировать. Но, Бог свидетель, я не знаю никаких подробностей, тут она держала рот на замке, мне из нее ничего не удалось выудить.
— Ничего нового ты не сообщил.
— После того как вы поставили в холле своего человека, у нее еще кто-то был…
— Не может быть! — вырвалось у Буффе.
— Он вскарабкался по фасаду дома, такой маленький и ловкий, как обезьяна. Впрочем, однажды он уже побывал здесь.
— Когда?
— Три или четыре недели назад. Пери не сомневался, что это Пьязенна.
Он задал еще несколько вопросов, затем распорядился привести Леору Дессон.
Она подкрасилась, на ней был роскошный шелковый халат и туфли на высоких каблуках, надетые на босу ногу.
Леора мельком взглянула на Ожида, послала обольстительный взгляд Пери и, не ожидая приглашения, села в кресло.
— Где находится та женщина? — без обиняков начал Пери.
— Какая женщина? О ком вы говорите?
— Что этой ночью нужно было от вас Пьязенне?
— Я не знаю никакого… как вы сказали?.. Пьязенна?.. Я не знаю…
— Вообще ничего, понятно! — От холода Пери чихнул.
Леора вновь бросила быстрый взгляд на Ожида, но по выражению его лица ничего не поняла. Она порывисто подошла к Пери и, наклонившись к нему, прошептала на ухо:
— Господин комиссар, я расскажу вам все, но только не здесь. Поднимемся наверх, там никто не помешает нам.
— Буффе! — обратился Пери к жандармскому лейтенанту. — Наденьте на эту даму наручники. — И, повернувшись к Леоре, заметил: — Я арестую вас за соучастие в попытке шантажа. Может быть, в тюрьме вы скорее поймете, что вам лучше все рассказать.
И прежде чем до Леоры дошел смысл сказанного комиссаром, наручники защелкнулись вокруг ее запястий.
Леора закатила настоящую истерику, с уверениями в невиновности и угрозами, но, после того как Ожид повторил свои показания, она призналась.
Леора не знала, когда и где Табор познакомился с Пьязенной. Однако ей было известно, что Пьязенна рассказал ее покойному любовнику, будто Грандель продал копию Табора как оригинал издателю Мажене. Табор требовал у Гранделя свою долю от этой сделки. Через Пьязенну он узнал о двух женщинах-наркоманках, одна из которых утопилась в Сене, а другая, знаменитая в свое время певица, оказалась в частной психиатрической клинике. По фотографии, которую достал Пьязенна, Табор нарисовал портрет и послал его Гранделю, сыгравшему, по мнению Леоры, роковую роль в судьбе обеих женщин.
