Джанет Ианович - Четверка сравнивает счет
- Нет. На этом все. Это была тихая неделька.
Морелли всмотрелся в меня:
- Ты что-то утаиваешь.
- С чего ты так решил?
- Могу сказать.
- Ты ничего не можешь сказать.
- Ты все еще злишься на меня из-за того, что я не звонил.
- Я не злюсь!
Тут я стукнула кулаком по столу так, что подпрыгнула бутылка с пивом.
- Я собирался позвонить, - заявил Морелли.
Я встала и стала собирать пустые тарелки и столовые приборы. БАМС, клац, клац!
- Ты – дисфункциональное, ни на что негодное человеческое существо.
- Неужели? Ну, а ты чертова страшилка.
- Ты хочешь сказать, что боишься меня?
- Любой мужик в здравом уме боялся бы тебя. Ты помнишь, что говорит история с алой буквой? Так тебе следует на лбу сделать татуировку «Очень опасна. Не подходить!». (Вышитая алая буква «А» на одежде, сокращенно «адюльтер» - позорное клеймо, которым награждали, например, за супружескую измену и подвергали остракизму – Прим.пер.)
Я вихрем помчалась на в кухню и грохнула тарелки на стойку.
- По счастью, я очень хороший человек.
Я повернулась к нему и сощурила глаза.
- Что такого опасного во мне?
- Да много чего. Вот у тебя этот взгляд. Будто ты хочешь выбрать кухонные занавески.
- Нет у меня этого взгляда!- заорала я. – А если и есть, то не для твоих кухонных занавесок!
Морелли припечатал меня спиной к холодильнику.
- А еще как ты заставляешь биться мое сердце, когда вот так возбуждаешься.
Он наклонился и поцеловал меня в ушко.
- А эти волосы… Я люблю эти волосы.
Он снова поцеловал меня.
- Опасные волосы, милашка.
Черт возьми.
Его руки уже сжимали мою талию, а колено раздвигало ноги.
- Опасное тело.
Его губы скользили по моему рту.
- Опасные губы.
Предполагалось, что такого не случится. У меня так было решено.
- Послушай, Морелли, я признательна за сэндвичи и все такое, но…
- Заткнись, Стефани.
А потом он поцеловал меня. Его язык коснулся моего, и я подумала: ладно, какого черта, может быть, я и опасна. Возможно, не такая уж плохая идея все это. В конце концов, было времечко, когда я ничего так не хотела больше, как оргазм «от Морелли». Ладно, считаем, что это мой шанс. Нельзя утверждать, что мы незнакомцы. И нельзя сказать, что я этого не заслужила.
- Наверно, стоит пойти в спальню, - заметила я. Подальше от острых ножей на случай, если что-то пойдет не так, и у меня возникнет соблазн его зарезать.
На Морелли были джинсы с темно-синей футболкой. Под футболкой он носил пейджер и .38-ой. Он отстегнул пейджер и положил на холодильник. Потом задвинул на двери засов, и сбросил башмаки на пол в прихожей.
- Что насчет оружия? – спросила я.
- Оружие останется. На этот раз меня ничто не остановит. Попробуй только увильнуть, и я тебя пристрелю.
- Э, есть проблема безопасности.
Он взялся за молнию.
- Ладно, я оставлю пистолет на ночном столике.
- Я говорю не о пистолете.
Морелли прекратил расстегивать молнию.
– Ты не на таблетках?
- Нет.
Я ведь не думала, что раз в тысячелетие мне будет гарантирован секс.
- Что насчет…
- У меня нет ни одной штуки.
- Вот дерьмо, - выругался Морелли.
- В твоем бумажнике водится что-нибудь?
- Тебе будет трудно поверить, но от копов не требуют носить презервативы на случай непредвиденных обстоятельств.
- Да, но…
- Мне уже не восемнадцать лет. Я больше не делаю зарубки на девяти женщинах из десяти, мною встреченных.
Это воодушевляло.
- Не думаю, что ты хотел бы поделиться со мной настоящим соотношением.
- Прямо сейчас, оно ноль к нулю.
- Мы можем попробовать пластиковый пакет из-под сэндвичей.
Морелли хмыкнул:
- Ты смерти моей хочешь.
- Временное умопомешательство.
Ухмылка стала шире.
- Я так не думаю. Ты меня давно хотела. Ты так и не смогла пережить, что я тебя лапал, когда тебе было шесть.
Я почувствовала, как у меня открылся рот, и мгновенно захлопнула его, наклонилась вперед и сжала руки в кулаки, чтобы не стукнуть его.
- Ты такой мерзавец!
- Я знаю, - согласился Морелли. – Это в генах. Хорошо, что я такой очаровашка.
Морелли можно назвать по-всякому. Но только не очаровашкой. Кокер-спаниели - очаровательные. Детские сандалики – очаровательные. Морелли – не очаровательный. Морелли может бросить взгляд на воду, и она закипит. Очаровательный – слишком мягкое определение для описания Морелли.
Он потянулся и подергал меня за волосы.
- Я сбегал бы в магазин, но догадываюсь, что твоя дверь будет закрыта, когда вернусь.
- Очень возможно.
- Ладно, тогда, полагаю, остается только одно.
Я вся подобралась.
Глава 4
Морелли протопал в гостиную, устроился на диване и взял пульт.
- Мы можем посмотреть бейсбол. Сегодня играют «Янки». У тебя припасено какое-нибудь мороженое?
Целых шестьдесят секунд мне потребовалось, чтобы обрести снова голос:
- Малиновое эскимо.
- Идеально.
Меня заменили на малиновое эскимо, и при этом Морелли совсем не выглядел несчастным. Мне же, с другой стороны, хотелось что-нибудь расколошматить. Морелли был прав… я слишком его хотела. Возможно, и насчет занавесок он прав тоже, только мне не хотелось останавливаться на этих занавесках. Похоть я еще могу представить, но при любой мысли об отношениях с Морелли кровь стыла в моих жилах.
Я вручила ему мороженое, а сама уселась в мягкое кресло, не доверяя себе, и не стала делить с ним диван, почти испугавшись, что наброшусь на его ногу, как собака в течке.
Примерно в девять тридцать я начала поглядывать на часы. Думала я о ключе под крыльцом миссис Новики и размышляла, как бы мне его достать. Можно было бы позаимствовать грабли у родителей. Потом я могла бы удлинить ручку чем-нибудь. Наверно, придется использовать фонарик, и надо действовать быстро, поскольку на свет слетится народ. Если я подожду до двух ночи, шансы, что меня кто-нибудь увидит, существенно уменьшатся. С другой стороны, луч фонарика в два ночи более подозрителен, чем свет фонарика в десять вечера.
- Ладно, - подал голос Морелли. – Что происходит? Почему ты то и дело смотришь на часы?
Я зевнула и потянулась:
- Уже поздно.
- Только девять тридцать.
- Я рано ложусь.
Морелли зацокал языком.
- Тебе не стоит врать копу.
- У меня срочные дела.
- Что за дела?
- Так, ничего особенного. Просто… дела.
Тут раздался стук в дверь, и мы разом повернули головы.
Морелли изучающе взглянул на меня.
- Кого-то ждешь?
- Наверно, это миссис Бестлер с третьего этажа. Иногда она забывает, где живет.
Я приложила глаз к дверному глазку.
- Не-а. Это не миссис Бестлер.
У миссис Бестлер сроду не водилось копны огненных волос а-ля Сиротка Энни. Миссис Бестлер не утягивается в облегающую черную кожу. И у миссис Бестлер нет груди в форме рожков с мороженным.
Я повернулась к Морелли:
- Полагаю, бесполезно просить тебя подождать минуту или две в спальне…
- Ни в коем случае, - подтвердил Морелли. – Ни за что не пропущу это зрелище.
Я откинула засов и открыла дверь.
- Даже не знаю, почему взялся за это дело, - произнес Салли. – Похоже, засосали меня с головой эти приключения охотников за головами.
- Погоня в горячей крови, - поддакнула я.
- Ага. Точно. Гребаная погоня.
Он вручил мне банку.
- Я вернулся и забрал ключ. Позаимствовал швабру с длинной ручкой. Записку-то я расшифровал, но не пойму, что к чему.
- Поблизости не болтался народ, не интересовался, чем ты занимался?
- Когда так выглядишь, никто даже не спрашивает. Они все, как дерьмо, счастливы, что я не танцую в обнимку с Дядюшкой Фредом на их газоне перед домом (Дядюшка Фред - Фредерик Альтамонт Корнуоллис Туислтон пятый граф Айкингэм – персонаж коротких историй Вудхауза, озорной и неугомонный, вечно вляпывающийся в неприятности и отравляющий жизнь своему племяннику – Прим.пер.)
Он задрал подбородок на долю дюйма и бросил оценивающий взгляд на Морелли.
- Кто это?
- Это Джо Морелли. Он уже уходит.
- И вовсе нет, - возмутился Морелли.
Салли выступил вперед:
- Если она говорит, что ты уходишь, значит, ты уходишь.
Морелли качнулся на каблуках и ухмыльнулся:
- Ты что ли меня заставишь?
- Думаешь, не смогу?
- Думаю, кто-то должен помочь тебе подобрать лифчик. В этом году носят покруглее.
Салли опустил взгляд на свои рожки для мороженого.
- Они – моя торговая марка. Эти малышки приносят мне гребаную удачу.
Он поднял взгляд и заехал кулаком Морелли под дых.
- Уф, - выдохнул Морелли. Потом сузил глаза и нанес ответный удар Салли.
