Михаил Серегин - Большой ментовский переполох
Они не ошиблись. Тетя Клава, предупрежденная Мочиловым о важном задании его группы, оставила ребятам по одной порции картофельного пюре и по две куриные котлеты. Ребята сердечно поблагодарили ее, поели и, довольные собой, отправились спать.
* * *Пока курсанты спали и видели сладкие сны о том, как завтра им будет выносить особую благодарность полковник Стеблов за быстрое и профессиональное раскрытие убийства, в доме подозреваемого Недоделова разыгрывалась настоящая трагедия.
Проводив курсантов, Валентина Петровна радостно потерла ладошки в предвкушении скорого избавления от мужа-ирода, пробормотала: «Теперь-то я поживу спокойно», – и стала заниматься домашними делами, прислушиваясь, не проснулся ли муж. Муж не просыпался очень долго, и Недоделова, решив, что теперь он, видимо, будет отсыпаться до самого утра, тоже решила лечь спать.
Она прошла в другую комнату, разобрала постель и вдруг подумала, что, пока она будет отдыхать, ее Ванька может проснуться и уйти, чтобы поискать опохмелиться, как обычно он и делал. А такому она никак не могла позволить случиться, иначе никогда ей от Ваньки не избавиться.
Постояв с минуту, Валентина Петровна решительно стащила с кровати матрас, подушку и одеяло, волоком переместила все это к двери в спальню, где почивал ненавистный супруг, разровняла как следует и улеглась.
То ли женщина устала за этот день, переделав кучу работы по дому, то ли приятные перспективы счастливой жизни без скандалов и побоев успокоили и согрели душу, но уснула Валентина Петровна очень быстро. И приснился ей сон, будто Ванька ее вдруг помолодел да похорошел. Идет он к ней в новом костюме, в руках цветочки, а из кармана пиджака бутылка шампанского торчит. Смотрит на него Валентина Петровна, и душа у нее словно соловей поет.
– Здравствуй, Валюсик, – говорит ей Ваня.
– Здравствуй, Ванечка, – отвечает Недоделова и спрашивает: – Откуда же ты такой красивый?
– Из тюрьмы, – признается Иван. – Видишь, как тюрьма людей перевоспитывает. Раньше-то я плохим был, дрался, но теперь понял, что так нельзя, надо ближних любить, а особенно свою жену, то есть тебя, Валюсик.
И чувствует Валентина Петровна, как сердце ее при этих словах начинает биться сильно-сильно и даже вроде бы перемещается куда-то в район желудка. А удары становятся все сильнее и сильнее, и вот уже совсем невмочь становится терпеть эту боль...
Недоделова застонала во сне и открыла глаза. Однако удары не прекратились, мало того, где-то рядом послышались приглушенные ругательства. Валентина Петровна уселась на матрасе, огляделась и только теперь поняла, что являлось причиной ее боли. Видимо, пока она спала, муж проснулся и решил выйти из комнаты, но не тут-то было. Дверь оказалась снаружи чем-то намертво придавленной. Ваня, никак не ожидавший такого подвоха в собственном доме, начал злиться и решил толкать дверь до тех пор, пока она не поддастся. А так как дверь оказалась придавленной Валентиной Петровной, то все удары достались бедной женщине. Естественно, все свои действия Недоделов сопровождал ругательствами и призывами на помощь собственной супруги.
Валентина Петровна поднялась на ноги, отодвинула свою импровизированную постель в сторону и, приложив губы к дверной щели, прокричала:
– Чего буянишь, вредитель проклятый?!
– Открывай дверь, извергиня! – в тон супруге заорал Иван. – Иначе убью!
– Тогда не открою, – категорически отказалась подчиняться женщина. – А чего тебе надо-то, что ты так из комнаты выйти хочешь?
– Смерти твоей.
– Чего нет, того нет, – отрезала Недоделова. – А значит, придется тебе до утра запертым посидеть.
В комнате на некоторое время наступила тишина, лишь изредка нарушаемая недовольным бормотанием супруга. Затем раздались шаркающие шаги.
– Ты чего там ходишь, а? – не выдержала напряжения Валентина Петровна.
– Думаю, – откликнулся муж.
– Ха, думает он, – усмехнулась коварная супруга. – Да тебе и думать-то нечем, потому что у тебя вместо головы мочалка проспиртованная.
– Вот ею и думаю, – ничуть не обиделся Недоделов.
– А о чем?
– О том, что я с тобой сделаю, когда отсюда выберусь. Может, я тебя зарежу, а может, в погребе сгною.
– Ага, разбежался, держи карман шире, – не сдавалась Валентина Петровна.
– А я сейчас возьму и в окно вылезу, – пригрозил супруг.
– Вот Пупсик обрадуется, я его как раз на ночь с цепи спустила, – откликнулась жена.
Иван Иванович выглянул в окно и увидел, что под ним действительно сидит Пупсик. Недоделов пса жутко не любил, впрочем, эта антипатия была взаимной. Каждый раз, выходя во двор, хозяин дома так и норовил зарядить Пупсику сапогом в живот, а пес в ответ на это всегда рычал и скалил свои огромные желтые клыки, как будто предостерегая: «Вот когда-нибудь доберусь я до тебя, тогда поищут твои кости». Нет, что ни говори, а лезть через окно – не самый удачный способ выбраться из подстроенной женой ловушки. И тогда Иван Иванович решил пойти на хитрость и кардинально изменить тактику поведения.
– Валюшенька, я кушать хочу, – прогнусавил он.
– Нормальные люди по ночам спят, а не кушают, – возразила супруга.
– Я и в туалет хочу, – не сдавался пленник.
– Потерпишь, – продолжала измываться над мужем Валентина Петровна.
– Слушай, а если я пообещаю тебя не трогать, тогда выпустишь? – решился на последний шаг Недоделов.
– Знаю я твои обещания, я тебя выпущу, а ты до утра меня по двору гонять будешь, – не поверила женщина.
– Буду, – подтвердил Иван, поняв, что и таким образом не удастся уговорить жену его выпустить.
Недоделов был очень удивлен странной выходкой своей жены. Раньше она никогда его не запирала, а, наоборот, пряталась сама куда-нибудь подальше, чтобы не попасться страдающему похмельем мужу под горячую руку. Чего она теперь добивалась и на что надеялась, заперев своего мучителя в комнате, Ивану Ивановичу было непонятно. Что-то, по всей видимости, жена задумала против него, и это необходимо было немедленно выяснить.
– Хорошо же, я тебе еще покажу, – процедил слесарь и, громко бухнувшись на колени, протяжно застонал: – А-а, умираю.
– Только до утра не помри, – предупредила его Валентина Петровна.
Однако муж так больше и не отозвался.
– Ванька, – позвала женщина, но ответа не последовало.
Валентина Петровна прислушалась, но из комнаты не доносилось ни единого звука.
– Неужели и правда помер? – испугавшись, перекрестилась Недоделова.
Она попыталась разглядеть что-нибудь в замочную скважину, но в комнате было слишком темно. Пораздумав минуту, Валентина Петровна все же решилась открыть дверь и посмотреть, что случилось с ее ненавистным муженьком. Однако едва женщина заглянула в комнату, как Ваня кинулся на нее, выскочив из-за двери, и сжал пальцы на шее супруги.
– Хах-хах, – начала задыхаться Валентина Петровна, а Недоделов тем временем приступил к допросу:
– Говори, зачем меня заперла?
– Не скажу, – прохрипела женщина.
– Задушу, – пообещал муж.
– Посадят. Хотя... тебя и так посадят, – выдохнула Недоделова и тут же осеклась, поняв, что неожиданно для самой себя проболталась.
Услышав подобное заявление, Недоделов так удивился, что даже ослабил хватку.
– Это еще почему меня посадят? – спросил он.
Валентине Петровне очень не хотелось говорить о визите милиционеров, но молчать дальше – верный способ вызвать на себя еще больший гнев мужа. И тогда женщина решила врать напропалую:
– Потому что ты человека убил.
– Я убил? – вытаращил на жену глаза Недоделов. – Какого?
– Тебе лучше знать какого, – всхлипнула женщина. – Скажи еще, что ничего не помнишь.
– Не помню, – согласился Иван Иванович. – А когда?
– Милиционеры сказали, что прошлой ночью, – доложила Валентина Петровна.
– Так что, к нам и милиция уже приходила? – похолодел от ужаса слесарь.
– Приходила, – кивнула его жена. – Кепку твою шоферскую нашли в квартире убитого.
– Так я же ее два дня назад потерял.
– Это ты в отделении будешь рассказывать, где потерял. Они тебя, между прочим, допросить хотели, но разве же из тебя хоть слово можно было вытянуть, вон как нализался, – скорчила плаксивую мину коварная супруга.
Эта новость так ошарашила Недоделова, что он даже не обратил внимания на издевательский тон жены. Он, Ваня Недоделов, убил человека. Такого не может быть!
– Такого не может быть, – вслух повторил свою мысль Иван Иванович.
– Раз милиция сказала, значит, может, – отрезала Валентина Петровна. – Допился.
Но Недоделов уже не слушал жену. Он прошел на кухню, уселся за стол и спрятал лицо в ладонях.
Таким подавленным собственного мужа Валентина Петровна никогда не видела. У нее даже сердце кольнуло, когда она заметила, что из-под ладоней на колени Ивана Ивановича капнула слеза.
