Михаил Серегин - Особенности национального сыска
Мы уселись за стол, и я стал объяснять Дынину подробности случившегося в отеле.
– Гы-гы-гы! – заржал Дынин. – Что, действительно все дрищут?
– Не все, но многие, – спокойно ответил я. – И ничего смешного здесь нет.
– Ну, ты меня уморил! – не унимался Дынин, мотая головой.
После чего он неожиданно схватил в руки графин и, налив себе воды в стакан, опорожнил его одним махом.
Я едва успел крикнуть:
– Дынин, ты...
Но было уже поздно.
– Чего? – спросил Дынин, вытирая губы платком.
– Ничего. Уже ничего, – уныло сказал я и стал шарить по карманам халата. Вынув оттуда имодиум, я протянул капитану таблетку.
– На, бери. Это закрепляющее.
– Зачем? – Дынин явно недоумевал.
– Потому, что у тебя в одно ухо влетает, в другое вылетает, – назидательно сказал я. – Я же тебе говорил, что отравленную воду разносили по графинам. А ты из чего выпил?!
– Да ты что! – заорал Дынин, поняв, что он влип. – Ну ты и сволочь! Вовка, ну предупреждать же надо...
– Я даже не успел тебе сказать, – стал оправдываться я.
– А что ты из него воду-то не вылил, если она со слабительным? – грустно глядя на меня, спросил Дынин.
– Во-первых, потому что я им не пользуюсь. А во-вторых, потому что это вещественное доказательство.
Дынин покачал головой и стал лихорадочно доставать таблетки.
– А запить чем? – почти плачущим тоном спросил он.
Я взял стакан и налил ему воды из умывальника.
– Сырая? – скептически спросил Дынин.
– Сырая, – ответил я. – Но зато без пургена.
Дынин принял таблетку и задумчивым взглядом уставился в стол, словно прислушиваясь к происходящим внутри своего организма процессам.
– Вообще-то, я не знаю, мне же в виски подсыпали, – начал рассуждать я. – Может быть, в графине-то все и нормально.
– Хорошо бы, – угрюмо проговорил Дынин.
– Ладно, пошли знакомиться с директором.
Войдя в кабинет к Челобанову, я напыщенно произнес:
– Сергей Антонович, прошу любить и жаловать, капитан милиции Дынин Дмитрий Александрович, мой старый приятель, надежный друг и честный страж правопорядка.
Челобанов горячо пожал Дынину руку и еще раз поинтересовался:
– Надеюсь, вопросы конфиденциальности вы уже обсуждали?
– Да, Дмитрий Александрович человек надежный.
Дынин в знак подтверждения коротко кивнул головой.
– Ну что, начнем операцию? – спросил я.
Челобанов посмотрел на часы и сказал:
– Да, пожалуй.
Директор вышел в приемную и дал секретарше заранее обговоренные нами распоряжения. Олечка побежала их выполнять. Через полчаса она сказала, что все сделано.
– Пора, начинаем.
Челобанов откашлялся и что есть мочи заорал:
– Я требую прекратить это безобразие на рабочем месте! Здесь вам не наркологическая клиника, а солидный отель! Я не потерплю этого больше.
Я также откашлялся и тоже на большой громкости ответил:
– А кому это может мешать? Я что, плохо выполняю свои функциональные обязанности?
– Да, плохо! Исключительно плохо! – кричал Челобанов. – Я убежден, что пьяный человек не может нормально выполнять возложенные на него обязанности!
– Я что, не справляюсь?
– Да, не справляетесь! Есть жалобы!
– Жалобы есть всегда, – громко не соглашался я. – Все ваши клиенты являются придурками и маразматиками.
– Я требую, чтобы вы прекратили так говорить о наших клиентах! Идите и работайте! – проорал Челобанов.
Я взъерошил волосы и выскочил из кабинета в приемную.
Челобанов выбежал вслед за мной и с порога завопил:
– Я еще раз предупреждаю вас, что больше этого терпеть не буду!
– А я это уже слышал! – заорал я ему в ответ.
Уже закрывая дверь в коридор, я услышал голос Челобанова:
– А ты что здесь делаешь?
– Сами же вызывали, – послышался недоуменный голос сантехника Михалыча.
– Никого я не вызывал! – категорически за-явил Санчо. – Иди работай, нечего здесь околачиваться.
– Да пожалуйста! – равнодушно отозвался Михалыч. – Сами не знают, что им надо – то вызывают, то прогоняют...
Он вышел в коридор и сочувственно спросил меня:
– Что, и тебя застали?
– Да он просто козел! – в сердцах сказал я.
– Вот, и ты это понял, – Михалыч тыкнул в меня указательным пальцем. – А раньше не верил.
– Он просто ничего не понимает. К каждому человеку нужен индивидуальный подход. Если человек не может работать без стопки водки, то это надо просто понять, – горячо объяснял я Михалычу. – Может быть, у меня трудоспособность повышается и я лучше лечу людей!
– Правильно, – поддержал меня Михалыч. – К каждому свой подход нужен... Ну что, пойдем, выпьем, что ли, с горя?
– Да что-то уже и настроения нет никакого...
– Это ты зря, – убежденно сказал Михалыч. – Оно появится. Сейчас по стопке опрокинем, и по-явится!
– По стопке? – задумался я. – Ну, можно. Только у тебя в подсобке. А то у меня вечно посетители, сам понимаешь...
– Заметано. Только у меня с деньгами напряженка...
– Ладушки, – сказал я и отправился в бар.
– Юра, два «Немирова», пожалуйста, – сказал я, очутившись на месте.
Бармен посмотрел на меня с опаской, однако промолчал и через некоторое время протянул мне пакет с двумя бутылками. Выходя из бара, я вспомнил, что в силу сложившихся обстоятельств не ел целый день. Похоже, что нужно перед рандеву с Михалычем серьезно подстраховаться. Я подошел к аптечному киоску и обратился к Кате:
– Упаковку фенамина, пожалуйста.
Катя так же удивленно, как и утром, посмотрела на меня и протянула лекарство.
Поплутав по коридорам служебного полуподвального помещения, я наконец нашел дверь с надписью «Слесарь-сантехник». Открыв дверь, я очутился в небольшом темном помещении, две стены которого были заняты под слесарный стол. У третьей стены стоял лежак, к которому прилегал импровизированный стол, представлявший собой широкий деревянный щит, положенный на две табуретки. У четвертой стены, самой длинной, располагались стеллажи, на которые были набросаны обрезки труб, швеллеров и прочего металлопроката.
Михалыч сидел на лежаке и на аккуратно постеленной газетке резал перочинным ножом хлеб и вареную колбасу. Рядом стояла банка соленых огурцов.
– Ну, Михалыч, у тебя закусь просто царская, – удовлетворенно произнес я.
– Да, это мне жена на обед выдала.
– Ну, мы тоже не лыком шиты, – сказал я и вынул из пакета бутылку «Немирова».
– О! Шикуешь.
– С горя, Михалыч, – вздохнул я и состроил серьезную мину. – Вообще-то, я пью только качественные напитки.
– Ну, у богатых свои причуды. Я как-то раз зашел к Санчо без стука. Так у него есть такой небольшой столик, наподобие тумбочки, хитрый такой...
– Знаю, знаю, он меня угощал.
– Вот... Тебя угощал. – Михалыч завистливо посмотрел на меня. – А меня – так за все годы работы ни разу.
– А долго ты здесь? – спросил я, разливая по первой.
– Почитай, уже лет шесть, – мысленно прикинул Михалыч.
Мы выпили за удачу. Я горячо поддержал этот тост, поскольку удача мне сегодня была очень нужна.
– Вообще-то надоело мне здесь, – сказал Михалыч, хрустя соленым огурцом. – Людишки здесь – говно, гостиница – говно... Пашешь тут, пашешь, а благодарности никакой.
– А что же не уходишь? – спросил я.
– Может, и уйду. Хотя здесь вроде свой кабинет, железяки какие-никакие слямзить отсюда можно... сантехнику разную.
– Тоже дело, – наливая следующую стопку, проговорил я. – Между первой и второй перерывчик небольшой, – прокомментировал я свои действия.
– Это точно, – согласился Михалыч и, сделав жест стаканом в мою сторону, выпил.
– Значит, говоришь, людишки здесь говно? – напомнил я Михалычу о том, что он говорил минуту назад.
– Да, – сказал сантехник и начал рассказывать.
Я откинулся на спинку стула и стал внимательно слушать рассказы Михалыча о недоброкачественности местного народа. За десять минут монолога сантехника я уяснил для себя, что Челобанов является банальным треплом, от которого лишь один базар, а толку нет никакого, что все официантки – б...ди, что в бухгалтерии работают лишь стервы и жмоты, что все горничные – старые дуры, а швейцар Арнольдович вообще весь день стоит, «пердит себе в лампасы» и еще деньги за это получает. К своему вящему ужасу, я выяснил и то, что Михалыч после двух порций еще ни в одном глазу, оживлен и бодр, а меня уже начинает забирать. Я вынул из кармана таблетку фенамина и поглотил ее.
– Ты что, заболел, что ли? – спросил Михалыч.
– Да, желудок что-то вчера прихватило.
– Вот, – Михалыч хитро прищурился, – и ты на горшок подсел. Ну, ничего, я смотрю, тебе это на пользу пошло. Просрался и нормальным человеком стал.
– В каком смысле? – удивился я.
– Ты у меня давеча бутылку с бормотухой-то как вырвал?! Даже посмотреть не дал... А сегодня вот угощаешь.
– Да, осознал, – согласился я.
