Наталья Александрова - Не злите джинна из бутылки
— Слушай, переходи ближе к делу! — не выдержал Маркиз.
— Но ты же сам учил меня обращать как можно больше внимания на мелочи! — Лола обиженно надула губы.
— Ну хорошо, хорошо, — поморщился Леня, — продолжай.
Лолина речь текла неторопливо, голос звучал убаюкивающе, и Леня незаметно задремал после сытного обеда. Лола с увлечением описывала взаимоотношения клиента с собственными сотрудниками и конкурентами, а также его страстную любовь к азалиям, и вот, перед мысленным взором Маркиза поплыли бесчисленные скрепки и кнопки, огромные цветные карандаши, сложенные в поленницу, полчища дыроколов и скоросшивателей, марширующих по улице, гигантские контейнеры бумаги для ксерокса, папки для документов, ежедневники и пеналы для первоклашек. Леня увидел бы и азалии, если бы знал, как они выглядят. Зато Лене приснилась его боевая подруга в пышном розовом платье, сшитом, как он с изумлением убедился, из огромной промокашки. Да-да, именно такую розовую промокашку маленький Леня в первом классе тщательно пережевывал, чтобы сделать из нее шарик, которым так удобно было плеваться через трубочку…
«Очень неприятный тип! — говорила Лола, шурша платьем. — С ним так трудно…»
Леня принял ее слова на свой счет и пожелал Лолке вляпаться в чернила. Тут же пошел чернильный дождь, и платье на Лоле оказалось все в пятнах, как шкура жирафа. Леня засмеялся и проснулся.
— Что? — спросил он Лолу.
— Да ничего, — она пожала плечами, — я закончила. Мы с заказчиком обо всем договорились, деньги у него есть, он согласен на наши расценки. А мы за это должны раз и навсегда избавить его от слежки и вообще разрулить ситуацию.
Маркиз понял, что он все проспал, но сознаваться Лоле в этом никак нельзя.
— Ты уверена, что клиент не псих и что эта слежка ему не мерещится? — осторожно спросил он.
— Да нет же, я сама видела того типа, который за ним следит! — вскричала Лола. — Вышла попозже, а он стоит…
— Не могла уж за ним проследить, сразу бы и выяснила все — кто такой, где живет, кто его нанял…
— Но ты же сам велел мне ничего не предпринимать, не посоветовавшись с тобой! — притворно возмутилась Лола.
После отвратительного Ленькиного поведения за обедом она решила не говорить ему о своем промахе — нравоучений не оберешься, а она сегодня уже порядочно утомилась от его гнусавого голоса. Таким образом, Маркиз так и не узнал, что слежка за его клиентом поставлена очень грамотно и человек за ним ходит серьезный, раз мигом вычислил Лолу и сумел быстро уйти.
— Ладно, завтра проследишь за клиентом от дома до работы, если за ним наблюдают, то уж проявятся. — Он зевнул. — Что-то голова разболелась, давление, наверное, повысилось, пойду полежу…
* * *— Я недоволен, — скрипучим, неприязненным голосом проговорил старик, величественно восседавший в глубоком кресле.
Пухлый и вальяжный, с тремя подбородками и детским румянцем во всю щеку, он казался бы добрым дядюшкой, который приехал к малолетнему племяннику с новогодними подарками. Казался бы, если бы не этот неприязненный голос, да еще маленькие, злые глазки, утопавшие в жирных складках щек.
Эти злые глазки готовы были испепелить молодого человека в модном джинсовом пиджаке, который с виноватым видом стоял навытяжку перед стариком.
На коленях у старика сидел огромный, совершенно черный кот. Старик машинально почесывал кота за ухом, и кот благосклонно принимал эту привычную ласку.
— Я очень недоволен! — повторил старик, чтобы его собеседник как можно глубже прочувствовал всю степень этого недовольства. Видимо, при этом недовольство толстяка передалось коту, и тот зашипел, распушив усы. Кресло, в котором восседал старик, жалобно скрипнуло под его немалым весом. А ведь это было очень старое, заслуженное кресло, благополучно пережившее три войны, две революции и блокаду. Резная спинка кресла из черного дерева представляла собой огромного филина, широко расправившего крылья.
— Но, шеф, я неукоснительно выполнил ваше распоряжение… моя организация всегда работала без сбоев…
— Без сбоев? — Детский румянец на щеках старика превратился в багровые пятна гнева. — Это ты называешь — работать без сбоев?
Он потянулся к столу, схватил несколько фотографий, швырнул их своему молодому собеседнику. Фотографии веером рассыпались по пушистому бежевому ковру.
Кот недовольно оглянулся на хозяина, выгнул спину и грациозно соскочил на пол: если старик не может сидеть спокойно, придется поискать другое местечко. Кажется, даже деревянный филин на спинке кресла заволновался.
Молодой человек опустился на колени, собрал фотографии и снова преданно уставился на старика:
— Что-то не так, шеф?
— Он еще спрашивает! — проскрипел старик. — Да ты посмотри, кто на этих фотографиях! Это же совсем не тот человек!
— Не может быть! — Молодой человек уставился на снимки, и лицо его залила мертвенная бледность. — Шеф, я не понимаю, как такое могло случиться… моя организация… всегда без сбоев… удивительно надежная схема…
— Удивительно надежная! — передразнил его старик. — Твои удивительно надежные кретины не смогли выполнить самое простое задание! Перепутать объект! Да это уже клинический идиотизм! За что я плачу тебе такие огромные деньги? За то, чтобы любоваться твоими костюмами и наслаждаться запахом твоего одеколона?
Кот одним ловким прыжком вскочил на горку красного дерева и теперь оттуда с комфортом наблюдал за развитием событий.
Молодой человек опустил голову и едва слышно пробормотал:
— Я не понимаю, шеф, как такое получилось… я разберусь и сделаю выводы…
— Мне твои выводы нужны, как Феликсу пятая лапа! — Старик бросил взгляд на кота, как бы привлекая его в качестве свидетеля. — Мне не выводы твои нужны, а конкретные результаты!
Молодой человек молчал, чтобы не раздражать старика своими неуместными возражениями, и ждал, когда тот сам успокоится. Но тот, видимо, разозлился не на шутку. Даже деревянный филин на спинке кресла глядел угрожающе, и казалось, что он сейчас взлетит и заклюет нерадивого подчиненного.
— Я подумываю о том, чтобы найти тебе замену! — проскрипел наконец старик.
Молодой человек побледнел еще сильнее, теперь его лицо отливало зеленью, как корка заплесневелого сыра. Он помнил, как старик меняет свой персонал… ему самому пришлось начать свою службу с ликвидации предшественника, чей труп глухой осенней ночью захоронили на одном из городских кладбищ. И вот теперь перед ним самим замаячила такая же перспектива…
— Шеф, я сделаю все возможное! И даже невозможное, если это понадобится!
— Мы не на профсоюзном собрании! Мне не нужны твои заверения! Мне нужна работа! Для начала тебе придется подчистить за собой, — проскрипел старик.
Кажется, он немного успокоился, и молодой человек перевел дыхание.
— Убрать этого идиота, — деловито распорядился шеф, ткнув толстым пальцем в фотографию. — Но в первую очередь — исполнителя! Он слишком много знает…
— Будет исполнено… — отозвался молодой человек, преданно глядя на шефа и ловя каждое его слово. Кажется, на этот раз ему самому удастся пережить грозу.
— Для этого привлечешь специалиста со стороны. — Старик протянул ему листок. — Все данные запомни, листок сожги!
— Само собой, — кивнул молодой человек, вглядываясь в строчки мелкого шрифта.
* * *Миниатюрная сухонькая старушка с аккуратно завитыми седыми волосами, отливавшими голубым, бодро семенила по улице. Рядом так же бодро бежала болонка Тяпа. Сегодня похолодало, и Тяпу нарядили в новый розовый комбинезон с вышивкой на воротничке.
Комбинезон был того же слегка поросячьего оттенка, что и накрашенные кокетливым бантиком старушкины губы, как видно, она не слишком прислушивалась к советам незабвенной Коко Шанель, которая утверждала, что никогда не следует подбирать губную помаду под цвет одежды и аксессуаров.
Возле магазина сегодня не было никого из собак. Из живности присутствовали только воробьи, сидевшие на кусте сирени с зелеными, несмотря на октябрь, листьями.
Оглянувшись по сторонам и накрепко привязав Тяпу к перилам, старушка вошла в магазин. Купив упаковку молока и пакет гречневой крупы, она остановилась возле объявления, красивым шрифтом напечатанного на лазерном принтере. Старушка достала крошечный блокнотик с отрывными листками и стала аккуратно переписывать все подряд.
Если бы кому-то из покупателей пришло в голову поинтересоваться содержанием объявления, он бы очень удивился. Но никто не смотрел на доску, кроме старушки.
«Магазину требуются на работу, — выводила старушка буквы, шепча губами, — уборщица от восемнадцати до двадцати двух лет, рост не ниже 170 см, параметры, близкие к стандарту 90–60 — 90, образование: театральный институт или хореографическое училище. Знание иностранных языков обязательно».
