Дарья Донцова - Третий глаз-алмаз
– Странные какие, – удивилась Маша, – не кокаются.
– Где мой паштет? – зашумел Дегтярев, входя в столовую. – Фу! Яйца! У меня от них изжога!
– И тебе приятного аппетита, – сказал Кеша. – Между прочим, моя печень приходит в ужас, глядя на твой жирный паштет!
– Печень не имеет глаз, – авторитетно заявила Маша. – Этот орган является непарным, он расположен в…
– Лучше без подробностей, – живо остановила я девочку и принялась изо всей силы бить по яйцу ложкой.
– Хочу паштета, – раскапризничался Александр Михайлович.
– Он здесь, – Амара ткнул пальцем в никелированную миску.
Я подавила улыбку. Парень старается изо всех сил, он учел мою просьбу говорить как можно меньше и обходится минимальным набором слов. А то, что Амара положил любимую еду полковника в миску, которой пользуется кошка Клеопатра, это пустяки. Клепа не обидится, она хорошо воспитана, а полковник не поймет, в чем паштет. Надо будет потом объяснить Амаре про разделение посуды на «человеческую» и «животную».
– Что-то вкус странный, – отметил Дегтярев, кусая бутерброд.
– Свинья, – гаркнул домработник.
Полковник уронил хлеб, намазанный толстым слоем паштета.
– Кто? – растерялся он.
– На банке свинья, – телеграфным стилем ответил Амара, – этикетка. Рисунок. Патэ. Все точно.
– Интересно, если я брошу яйцо на пол, оно треснет? – обозлилась Зайка.
– Можно попробовать, – оживилась Маня.
Я, тоже безуспешно боровшаяся с яйцом, не успела сказать «стой», как Манюня вскочила и швырнула «куриную икру» на плитку. Яйцо подпрыгнуло и укатилось. Жюли, решив, что ей купили новую игрушку, со счастливым визгом нырнула под сервант и выкатила абсолютно целое яйцо.
– Прикольно! – поразился Аркадий. – Интересненько, ну-ка…
Второе яйцо, упав на пол, тоже осталось целым. Радости Жюли не было предела, количество ее любимых мячиков резко увеличивалось.
– Дай сюда, – прокряхтел полковник и схватил стоявшую передо мною подставку, – вы хотели слопать ЭТО? Не поняли, что завтрак из пластика?
Маша и Кеша переглянулись, Зайка вперила взгляд в Амару.
– Ты решил пошутить? – зловещим тоном осведомилась она. – Здорово! Мы повеселились! А теперь неси настоящие яйца.
– Я думал, это куриные, – замямлил домработник. – Простите… я не хотел.
– Где ты их взял? – спросила Маша.
– В кладовке, на полке среди лампочек, хозяйка подсказала! – Парень решил спрятаться за меня.
– Это остатки муляжей для пасхальной росписи, – осенило меня. – Ну конечно! Я сама купила их ранней весной, потому что не хотела варить в луковой шелухе настоящие. Их потом никто не ест, продукты пропадают. Очень обрадовалась, когда увидела в супермаркете эрзац, а к нему коробочку с красками! Ирка разрисовала один десяток, а второй оставила про запас!
– Ловко, – ухмыльнулась Зайка. – Ты решила подшутить над Амарой, а он купился. Но сегодня не первое апреля! Я хочу есть!
– И в мыслях у меня не было над вами издеваться! – попыталась я оправдаться. – Он спросил, я ответила, Амара сам перепутал.
– Поеду на работу голодной, – с мученическим видом протянула Ольга.
Амара испугался, сложил молитвенно руки, потом заорал густым басом:
– Кролик! Простите! Милый кролик! Не ругайте меня! Дорогой кролик! Извините! Более это не повторится! Ласковый кролик!
С каждым новым восклицанием глаза Зайки делались все круглее, Кеша с Машей потихонечку сползли под стол, один только Дегтярев как ни в чем не бывало продолжал бодро выковыривать паштет из кошкиной миски: ничто так не отвлекает полковника от реальности, как вкусная еда.
– Кролик! – всхлипнул в последний раз Амара. – Только не выгоняйте меня!
В столовой повисла тишина, нарушаемая только чавканьем Александра Михайловича. Я лишний раз удивилась экстрасенсорным способностям собак. Только что Жюли бойко катала по полу муляжи яиц, а остальные псы преданно смотрели на полковника в надежде, что он уронит на пол кусочек паштета. Но при первом стоне Амары про кролика все четвероногие испарились, даже глухая и почти слепая пуделиха Черри резво прогалопировала прочь. Говорят, у большинства японцев дома есть аквариумы, жители Страны восходящего солнца наблюдают за поведением рыбок и, если те начинают вести себя непривычно, понимают – скоро будет землетрясение. А наши собачки чуют приближение скандала и заранее смазывают лапы салом, чтобы не очутиться в его эпицентре.
Зая покраснела, выпрямилась во весь свой не особо большой рост, набрала полную грудь воздуха…
– Солнышко, – ласково сказал Аркадий, – мы же воспитывались в советские времена, читали книги о плохих белых плантаторах, которые убивали бедных рабов-негров! И глубоко осуждали рабовладельцев.
Ольга с шумом выдохнула и вылетела в холл.
– Ну я пошел, – весело сказал Кеша. – Медаль «Укротитель тигров» первой степени прошу вручить мне вечером, во время торжественной линейки.
– Довези меня до метро, – воскликнула Маня и ринулась за братом.
– Паштет суховат, – заметил Дегтярев, – покажи банку!
Амара мухой сносился на кухню и поставил перед полковником пустую жестянку.
– Вот, – ткнул он пальцем в картинку, – свинья.
Я заморгала.
– Так и знал, – кивнул Дегтярев, – купили другой сорт. Я всегда ел из красной упаковки, а эта бело-синяя. Ну ничего!
– Вы сердитесь! – опять ужаснулся Амара.
– Нет.
– Совсем?
– Конечно!
– Простите.
– Ты не виноват.
– Извините.
– Я не злюсь, – повысил голос толстяк.
– Ой! Вы нервничаете, – прошептал Амара.
– Нет!!! – завопил Дегтярев.
– Простите.
– Хорошо!!! – рявкнул толстяк. – Замолчи!
– Смерть пришла, – обморочным голосом заявил Амара, – можно, я водички перед кончиной хлебну?
Я, не в силах сказать ни слова, кивнула.
Домработник поплелся к раковине, Дегтярев вытер лысину салфеткой.
– Где ты взяла это чудо болотное? – спросил он.
– В агентстве «Подруга», – честно ответила я.
– Объясни ему, что у меня тихий, интеллигентный нрав, и я не собираюсь расстреливать его из-за перепутанных упаковок, – заорал полковник. – Донеси сию информацию до его мозга, запихни туда, утрамбуй и… и…
Я быстро подала приятелю стакан воды, Александр Михайлович залпом выпил и сказал:
– Ты совершила ошибку. Нужно было сначала объяснить Амаре, ху из ху в нашем доме, а уж потом требовать от него безупречной службы.
Глава 8
Домработника я нашла у разделочного столика.
– Амара, – окликнула я его.
– Что, хозяйка? – подпрыгнул парень.
– Зови меня просто Даша, понял?
– Да, хозяйка!
– Амара!
– Что, хозяйка?
– Меня зовут Дарья! Но лучше Даша!
– Да, хозяйка, – покорно кивнул юноша.
У меня зачесались руки, но тут я вспомнила слова Кеши о белых плантаторах и, навесив на лицо широкую улыбку, сказала:
– Каждый человек совершает ошибки.
– Да, хозяйка.
– Когда я пришла преподавать на кафедру, на первом своем экзамене поставила «двойку» любимой внучке ректора. Оцениваешь, какой промах я допустила?
– Да, хозяйка.
– Прекрати звать меня «хозяйка»!
– Но вы же хозяйка! – чуть не заплакал Амара. – Меня предупредили, объяснили, велели быть очень почтительным, не мешать, не болтать, мыться каждый день…
Я потрясла головой.
– Что ж, тебе дали совсем неплохие советы. Человек, который регулярно принимает душ, держит язык за зубами и старательно выполняет просьбы нанимателя, имеет все шансы сделать карьеру. Начнет простым домработником, потом станет дворецким, понимаешь?
– Да, хозяйка, – закивал Амара, – все правильно говорите, хозяйка, йес, хозяйка!
– А теперь запомни! Ольгу дома зовут Зайка! Ни в коем случае не называй ее словом «Кролик».
– Да, хозяйка.
– Полковник Дегтярев обожает поесть, он не капризен, уничтожает любые продукты, но подавать ему к завтраку собачьи консервы не стоит! И не клади больше еду в кошачью миску! В принципе очень просто понять, какая посуда для людей, а какая для животных. Наша сделана из фарфора, а та, что для кисок и собак, – из блестящей стали. Никогда ее не бери, если собрался угощать членов нашей семьи!
– Вы сказали… банка со свиньей… – залепетал Амара. – Я вынул… просмотрел… там одни банки с нарисованными поросятами… штук сто…
Я постаралась не рассмеяться.
– На этикетке изображен мопс! Приглядись!
Амара покорно взял жестянку.
– Это свинья! Хвост крючком, нос пятачком!
– Мопс, – уперлась я, – у Хуча тоже закрученный хвостик, и то, что ты принял за пятачок, просто морда!
– Она черная!
– Верно, – закивала я, – окрас называется «маска», отличительный признак мопса.
– Я думал, это грязная свинская морда, – пояснил Амара. – Ну вылитый хряк! А черный, потому что извозился.
– Не все черное – грязное, – заявила я и прикусила язык. Сейчас Амара почувствует себя оскорбленным. Но он отреагировал на мое заявление иначе:
