Маргарита Южина - Любовь без башни
— А вы знаете, я, пожалуй, подожду его здесь, — решила Люся.
— Дак и жди, мне не жалко, — позволила старушка. — Токо кошелек отдай.
Люся даже не стала доказывать, что про кошелек и не говорила, — придет Белкин, пусть сам с матерью объясняется.
Ждать пришлось долго, Люся уже и на песочнице посидела, и потом помогла старушке затащить в дом упирающегося дитятю, и помогла его раздеть, а Белкина все не было. Зато старушка совсем по этому поводу не кручинилась, а все придумала замечательно:
— Ты ить все одно Егора ждать будешь, так ведь? — вдруг спросила бабушка.
— Хотелось бы… — поежилась Люся под ее пристальным взглядом.
— Ну так и жди. А я пока сбегаю в аптеку, уж больно надо лекарства купить, вот в животе кто-то так и урчит, так и урчит. Сиди, жди, а я быстро сбегаю-то, не горюй!
И бабулька стремительно рванула из квартиры.
— Бабушка!! А с ребеночком-то что делать?!! — спохватилась Люся, но было уже поздно — старушки и след простыл. Люся уставилась на маленького мальчика и спросила сама себя: — И что мне делать с этим малышом, ума не приложу…
— А меня нужно спать укладывать, — серьезно доложил ей карапуз. — Токо я сразу говорю — я буду реветь, орать и дрыгаться Я не люблю спать днем.
— Ну и не спи, — пожала плечами Люся. — Только тебя ведь сначала умыть надо и покормить, если я правильно поняла.
Малыш уставился на нее круглыми глазами:
— А меня бабка никогда не моет, говорит — больше грязи, шире рожа!
— Это… это она… шутит так, народный фольклор… — вывернулась Люся. — А если больше грязи, так там знаешь, сколько всякой заразы! Пошли умываться. Кстати, а как тебя зовут?
— Микаэль, — сморщил носик малыш. — Но все зовут меня Митькой.
Люся поняла, что Митькой мальчонке быть нравится куда больше, чем Микаэлем, и поэтому обращалась к нему только так:
— Мить, давай умываться. Бой микробам!
Мальчишка умываться согласился, а потом не стал капризничать и против еды. Только один раз подсказал Люсе:
— Меня мама не разрешает супом хозяйским кормить, она мне специально кастрюльку приносит.
Эту специальную кастрюльку Люся с мальчиком обнаружили в холодильнике. Люся накормила Митьку и с удовольствием представила, как бы она здесь развернулась.
— Митька, а чего у тебя ручки такие тощенькие? Прямо никаких бицепсов! У меня у внука знаешь какие? Во!!
И Люся оттопырила кофту на предплечье. Грудной Василек — внук Люси — даже еще и не думал ни о каких бицепсах, но Люся добилась чего хотела — Митька вытаращил глазенки и захлопал ресницами:
— А у меня почему? Почему такие ху-у-уденькие?
— Так ты же не спишь! — развела руками Люся. — Мой внук спит почти все время, вот у него и руки такие, а ты… Ну ничего не поделаешь, давай я тебе лучше сказки буду рассказывать.
Мальчишка решил схитрить:
— Расскажи мне сказки. Только ты меня во-он на ту кроватку сначала положи, меня всегда туда бабка кладет!
— Ну… во-первых, не бабка, а бабушка, а во-вторых… ты ж не любишь спать!
— А все равно надо! — склонил голову мальчишка. — А то мама вас будет ругать! И денежки бабке… бабушке платить не станет!
Люся только помотала головой:
— Ну что ж, давай укладывайся, расскажу тебе сказку…
Люся рассказывала сказку так нудно, что ребенок уже на пятом предложении сладко засопел.
— Вот и славно, трам-пам-пам, — пробурчала Люся и на цыпочках вышла из комнаты.
Она направилась в большую гостиную. Комната была хоть и большая по размеру, однако ж обставлена довольно скудно — из всей обстановки, пожалуй, только компьютер был самой новой вещью, остальное: и диван, и ободранный журнальный столик, прикрытый вышитой салфеткой, и старенький сервант — все из далеких-далеких времен.
Люся подошла к серванту и открыла маленький ящичек — обычно в таких ящичках у всех хранились документы. У Люси тоже когда-то был подобный сервант, и в таком же вот выдвижном ящичке она хранила… м-да, у Люси там были нитки. А здесь лежали… лекарства. Люся открыла другую дверцу — тоже ничего интересного, только постельное белье аккуратной стопочкой.
— Черт, где же у них хранятся документы? — сквозь зубы пробормотала Люся.
— Да у них в кухне, — вдруг раздался голос позади нее.
Люся резко обернулась — посреди комнаты стоял босой Митька.
— А что там дальше с волком было? — спросил он с интересом.
Пришлось выдумывать истории про волка, а потом еще сидеть минут десять, чтобы окончательно убедиться, что малыш спит, и только потом Люся направилась на кухню.
Документы и в самом деле были на кухне — в маленькой тумбочке, покрашенной белой оконной краской. Едва Люся открыла верхний ящичек, как тут же обнаружила то, что искала, — целую кипу разнокалиберных бумажек. Люся стала быстро перебирать пожелтевшие от времени документы — получалось, что Белкин Егор Игоревич был женат, но развелся очень давно, от первого брака имеет дочь двадцати восьми лет и огромную задолженность за банковский кредит.
— Та-а-ак… а деньги-то нам были ой как нужны… — прикусила губу Люся и с силой захлопнула ящичек.
Она и не заметила, как пронеслось время, в дверях заворочался ключ, и на пороге показался Белкин Егор Игоревич, собственной персоной. Завидев Люсю, Белкин как-то глупо хихикнул, потом нервно задергал кадыком и уже совсем глупо заявил:
— А я вот тут… живу. А ты чего?
— А я к тебе в гости… — склонила голову Люся и пристально вгляделась в лицо своего кавалера.
Что-то творилось с Егором непонятное. Ну не был похож вот этот Белкин на того, который приходил к ней, к Люсе. Нет, внешность, конечно, та же, и прическа та, и даже рубашечка все та же, а вот выражение лица… Былую уверенность и даже некоторую хамоватость будто тряпкой стерли.
— А почему ты вчера ко мне не приходил? — спросила вдруг Люся.
— А… А где моя мама? — в свою очередь поинтересовался Егор и стыдливо отвел глаза в сторону.
— Мама? А она пошла в аптеку, — пояснила Люся. — Только, надо думать, в пригородный поселок, потому что ее второй час нет. Так что на нее ты можешь не рассчитывать, не придет. И все же, где ты был?
Белкин, наконец, кое-как собрал нервы в кулак и даже немного расправил плечи:
— Н-ну… я вообще-то… не обязан… мы ж с тобой еще не супруги, я бы вот так выразился… А вот когда станем…
— И не станем, я бы выразилась вот так, — фыркнула Люся. — Ты мне не скажешь — где был?
Белкин снова заволновался — забегал по комнате и стал нервно теребить верхнюю пуговицу байковой рубашки:
— А… а почему это мы не станем, а? Тебе что, рассказали, где я был? Это мама сказала, да?
Люся терпеливо молчала — она очень не хотела верить в то, что Белкин замешан в страшном убийстве, однако он себя вел так непонятно, так взволнованно и…
— Я был… в кино! — наконец выдохнул Белкин и без сил рухнул на диван.
— Билет, — негромко потребовала Люся. — Билет есть?
Белкин подскочил на месте:
— Это что, допрос?! Я буду жаловаться!! Я буду… нервничать!! Я уже нервничаю!! И сильно! Я ненавижу допросы! И вообще! По какому… случаю?!
— Игнатия убили, — просто ответила ему Люся, и тот немедленно побледнел.
— За… зачем? Как это, то есть — убили? Он что, олигарх или нефтяной магнат? Почему его убили? И кто это покусился на… на этого светлого человека? — затараторил Белкин.
— Не знаю, — пожала плечами Люся. — Я думала, ты мне поможешь разобраться. Ты не с ним вчера был?
Только теперь до Белкина дошло — его не просто так допрашивают! Его подозревают!!!
— Ты!.. Меня?!. Как будто это… — задохнулся он от обиды, от оскорбления и унижения одновременно. А потом быстро-быстро сообщил: — Я… я был у женщины! Ее зовут… дай-ка записную книжку, где она у меня… так-так-так… женщину зовут… Вероника Матвеевна Селедкина… нет, Середкина! Вот, все правильно, Середкина Вероника Матвеевна. Да! Очень состоятельная женщина, на нашем рынке торгует куриными окорочками.
— И она может это подтвердить? — спросила Люся, пряча потухший взгляд.
— Ну… а почему бы не подтвердить? — замялся Белкин. — Я у нее прямо-таки до восьми вечера и сидел.
Люся отвернулась к окну и постаралась спросить как можно равнодушнее:
— Значит, до восьми у Селедкиной, а потом у кого?
— Ой, ну Люся, ну Люся! — немного забылся Белкин и заиграл масляными глазками. — Ну прямо-таки ко мне с такими претензиями, с такими…
— Убили Игнатия Николаева! Ты его знал! И испытывал к нему не всегда трепетные чувства. И при этом ты не можешь объяснить, где находился вчера, в то самое время, когда и произошло это убийство! — четко произнесла Люся, глядя на своего кавалера ледяным взором.
Кавалер нервно икнул, дернул головушкой, вытянулся на диване стрункой и прилежно залепетал:
— Значит… сначала я находился у Середкиной Вероники Матвеевны, потому что она тетенька… женщина очень состоятельная, а у меня кредит в банке… И получается, что я надеялся на долгую, нежную дружбу… с денежной помощью, и ей об этом сообщил. И уже думал, что проведу там всю оставшуюся ночь, но… Но потом, ровно без семи минут восемь, она мне ответила, что сейчас у нее временные денежные затруднения. И тогда я… я подался к Надюсе.
