Иоанна Хмелевская - Проселочные дороги
— Остров сокровищ! — обрадовалась воспитанная на детективах тетя Ядя. — Смотрите, даже крестик стоит!
— Крестик-то есть, вот только острова не вижу. Скорей всего, это все-таки материк, — критически заметила я, изучая карту. — По-моему, это фрагмент штабной карты, перерисованный кем-то от руки. Понятия не имею, что за местность.
— Штабной?!
— Ну, просто топографической, крупного масштаба.
— На ней что-то написано, — сказала Люцина. — Без очков не могу прочитать. Кто может?
У тети Яди очки оказались под рукой.
— Воля, — громко прочитала она. — Потом большая буква «Т» и еще «К». А рядом написано «пр».
— И не можете понять, где это? — упрекнула нас мамуля все еще болезненным голосом. — Там же ясно написано — «Воля». Чего еще надо?
— И в самом деле! — ехидно подхватила Люцина. — Что нам еще надо? Ведь в Польше этих... Воль или Волей? — пруд пруди!
— Но ведь там еще написано «пр», — настаивала мамуля, которая явно чувствовала себя лучше, коль скоро проявляла такой живой интерес к топографическим изысканиям. Третья сестра не замедлила отреагировать:
— Еще бы! Достаточно крикнуть «прр», и Воля сама остановится у нас перед носом!
— Может, попробуешь сопоставить со своей автомобильной картой? — предложила тетя Ядя. — Найдем там на местности Волю, где рядом окажется что-то, начинающееся на «Т» и на «К», Я с сомнением покачала головой:
— Моя автомобильная карта другого масштаба, на ней может не оказаться таких объектов. Тут явно самые что ни на есть проселочные дороги, вот эта и эта.
— А эта?
— Это шоссе, ты права, но неизвестно какое. А вот этих боковых дорог на моей карте не найдешь. И вот этого памятника старины тоже.
— А можно узнать, что мы вообще должны искать? — недовольно поинтересовалась Тереса.
— Не знаю, — ответила я. — Но вот если найдем, возможно, узнаем, кто нас преследует и почему, но я вовсе не уверена, что нам так уж это нужно. В конце концов, шесть злотых — не такая сумма, которую во что бы то ни стало необходимо вернуть потерявшему.
Добрая тетя Ядя вздохнула:
— Может, бедный человек собирал для того, чтобы позвонить.
Люцина, естественно, не пропустила мимо ушей моего замечания:
— Где ты тут видишь памятник старины? Я ткнула вилкой в нужное место на карте.
— Вот тут, где размазано. На штабных картах, как правило, такие вещи обозначены особым образом. А этот, который перерисовывал, не сумел как следует передать значок с карты. Там таким знаком обозначают старинные здания или просто развалины, кладбища и все такое прочее...
Тетя Ядя немедленно высказала предположение — сокровище спрятано в развалинах, и очень огорчилась, что мы не знаем, где искать. Мамуля предложила осматривать все попадавшиеся по дороге кладбища и часовни, а также отдельно стоящие старинные склепы. Я огрызалась: зачем ездить и искать, руины вот они, можно сказать, под рукой, да? и сокровища уже найдены, если вспомнить шесть злотых... Люцина поддержала меня:
— Завтра, при свете дня, надо хорошенько все осмотреть, может, он еще что потерял... Ты что?
Последний вопрос относился к Тересе, которая внезапно потеряла интерес к семейной дискуссии, встала с места и принялась расхаживать по комнате. Она явно что-то искала — заглядывала под шкафы и стулья, в чемоданы и кастрюли, принюхиваясь при этом.
— Сокровища ищет, — предположила мамуля. — Тереса, у нас сокровища прячут на чердаках, в подвалах...
— Что это так воняет? — раздраженно прервала ее Тереса. — Сначала ничего не воняло, а теперь все сильнее и сильнее. Может, вы знаете?
— Боюсь, это моя рыба, — сокрушенно призналась Люцина. — Я еще собиралась дать тебе понюхать, поскольку она вызывала сомнения...
— Какие там сомнения?! Совсем ума лишилась? И чтобы я такое еще специально нюхала?! Тоже моей смерти ищешь?!
Люцине страшно не хотелось расставаться с рыбой, она никак не могла собраться с духом. Тереса кричала, что провонявшая копченая рыба — самая страшная отрава, но Люцина все колебалась. Потеряв терпение, Тереса схватила злополучную рыбу и вместе с бумагой вышвырнула ее в окно.
— Как ты себя ведешь? — одернула ее старшая сестра. — Кто тебя воспитывал? Выбрасывать мусор в окно? Да еще во двор замка!
Тереса совсем разбушевалась:
— Рыбой больше, рыбой меньше — этому двору уже ничто не поможет! Не желаю больше слышать ни о каких бандитах и сокровищах! Уберите со стола этот остров... тьфу! эту карту! Глядите, они и лупу вытащили! А ну, по постелям! Гашу свет!
Рыбу я обнаружила утром на крыше своей машины. Солнышко ее пригрело, подсушило, она приклеилась намертво и развонялась по-страшному. Половину мне удалось оторвать вместе с бумагой, вторая половина осталась. Не было под рукой воды, остальное смою где-нибудь по дороге, решила я, удивляясь одновременно тому, как вчера вечером просчиталась со сторонами света. Была уверена, что ставлю машину на том месте, где с утра будет тень, и надо же...
Следуя совету Люцины, перед отъездом из замка мы внимательно осмотрели местность и у подножия лестницы нашли еще сокровища — двадцать пять американских центов одной монетой, что вызвало новую лавину предположений и инсинуаций. Тереса отстаивала мафию: найденная валюта вроде бы подтверждала ее версию. Тетя Ядя пыталась утешить подругу, не отрицая, правда, что ее и в самом деле кто-то преследует, начиная с момента прилета на родину, но объясняя это романтическими мотивами. Почему, в самом деле, один из пассажиров канадской авиакомпании не мог до смерти влюбиться в нес с первого взгляда и вот теперь следует за ней по пятам, желая познакомиться и из робости не решаясь?
Люцина немедленно подхватила свежую идею — разумеется, так оно и есть! Поклонник пытается завоевать благосклонность любимой, подбрасывая ей подарки, правда по мелочи: то шесть злотых, то двадцать пять центов. Но это лишь начало, того и гляди, найдем на своем пути кольцо с бриллиантом, не прозевать бы только. Учитывая такую возможность, мамуля предложила дальнейший путь проделать пешком, внимательно глядя себе под ноги и тщательно обыскивая придорожные канавы.
Подковку со злотыми и таинственной картой я спрятала, соблюдая все правила, детективов: осторожно завернув в свой единственный носовой платок, сунула ее в карман на дверце машины, рядом с драгоценной фотопленкой. И подумала — если так и дальше пойдет дело, по возвращении в Варшаву этот карман будет битком набит таинственными предметами.
* * *
В Чешине нас ждали отец и Лилька, моя кузина. В свое время мы с ней были единственными детьми среди наших многочисленных взрослых родственников. Хотя мы с ней одного возраста, она приходилась мне теткой. Кузиной я называю ее просто для благозвучия. Получилось же так потому, что у моей светлой памяти прабабки детей было четырнадцать штук, и она их очень не любила. Выжило из них девять, хотя это вовсе не означает, что прабабка втайне избавлялась от потомства. Так уж получилось. Естественно, что эти девятеро были самого разного возраста. Разница в возрасте была столь значительна, что младшая сестра моей бабки родила Лильку как раз тогда, когда мамуля родила меня. Значит, Лилька приходилась мамуле двоюродной сестрой, а мне, соответственно, двоюродной теткой. Ей очень понравилось быть бабушкой для моих детей, тем более что стала она ею в возрасте восемнадцати лет.
— Рада видеть вас сразу всех! — обнимаясь и целуясь с нами, сказала Лилька. — Сначала я хотела отправить Збышека к матери, но Янек сказал, что обеспечил вам комнату для приезжих в «Ользе». Если двое из вас пойдут в «Ользу», остальные свободно разместятся вместе с нами. На всякий случай мы запасли для вас очень удобные раскладушки.
В «Ользу» решили командировать Тересу и меня. И не было бы в этом никаких проблем, если бы не осложнения с нашими вещами. Наше путешествие длилось уже почти две недели, и вещи всех пассажиров так перемешались, что невозможно было с ходу понять, где чьи. Трижды пришлось мне и Лильке — каждой на своей машине — ездить туда и обратно, привозя необходимые предметы одежды и туалета, пока все не уладилось, да и то не сказать чтобы совсем: у Тересы оказалась ночная рубашка Люцины и полотенце тети Яди, а в «фиате» вместе с Лилькой уехали мои тапки и зубная паста. Получила я их только на следующее утро.
За завтраком выяснились две страшные вещи. Одна из них была связана с тетей Ядей, вторая с отцом. Тетя Ядя элементарно перепутала дни. Она была твердо уверена, что сегодня — это вчера, и в Варшаву собиралась возвратиться только завтра. А тут вдруг оказалось, что вчера было вчера, и в Варшаве ей надо быть не завтра, а сегодня, и не столько из-за того, что закончился ее отпуск — у нее еще оставалось несколько отгулов, сколько из-за соседей, которые, уезжая в Румынию, оставляли у нее ключи от квартиры. А сегодня они возвращаются и, может быть, уже сидят на лестнице перед запертой дверью своей квартиры, ломая голову, что такое с ней, тетей Ядей, случилось.
