Дарья Донцова - Женихи воскресают по пятницам
– Пришел Глеб Львович, и я убежала, – призналась я, – спряталась в гостиной с кальянами.
Мужчина вопросительно посмотрел на Феликса, и тот пояснил:
– Вторая дверь за синим холлом.
– Дальше, – потребовал Игорь Николаевич.
– Легла на диван, – зашептала я, – но вдруг появилась собачка, у нее во рту были человеческие зубы. Затем притопала старуха в бриллиантах.
– Это Роза Игнатьевна, мать Глеба Львовича, – вклинился в разговор Феликс, – у нее есть шпиц.
– Бабка выдрала у песика челюсти, – объясняла я, – не помыв, сунула их себе в рот, и они ушли. А я подошла к окну, увидела мини-вэн, вас с чемоданом и подумала: «Духи привезли». Захотелось хоть одним глазком глянуть на флакон.
– Она съела салат из мухоморов? – усмехнулся Игорь Николаевич, поворачиваясь к Феликсу. – В особенности меня впечатлил рассказ про зубы, которые престарелая дама ампутировала у шпица.
Я хотела сказать, что зубы не ампутируют, а удаляют, но внезапно перестала слышать и видеть. Голову словно окутало плотным туманом, извне доносились лишь отдельные слова.
– …стакан… дезинфицирующий раствор… Ляля крадет у вдовы… презентация аромата…
Потом потолок и пол поменялись местами, я попыталась ухватиться руками за стену и начала проваливаться в вязкое болото.
– Вот черт! – громко произнес Игорь Николаевич. – Феликс, помоги.
Меня перевернуло вниз головой, и стало темно.
– Тяпа, очнись! – сказал голос Белки. – Ну пожалуйста!
Я села с закрытыми глазами на постели и быстро спросила:
– Бабуля, какой у нас день недели, число, месяц? Куда я сегодня улетаю? Или я в Москве? Где мой ежедневник?
Белка издала странный звук, я разлепила веки и увидела Инну Станиславовну, облаченную в темно-синее платье.
Память моментально прояснилась.
– Что с Глебом Львовичем? – воскликнула я.
Инна Станиславовна села на матрац.
– Тяпа, как ты себя чувствуешь?
– Как кошка, которой удалось выползти из-под асфальтового катка, – призналась я. – Голова болит, и состояние, как с похмелья, хотя я совсем не пила.
– Неудивительно, это последствия стресса, – поставила диагноз Инна Станиславовна. – Тебе пришлось сильно понервничать вчера днем, вечером, да и ночь выдалась не простая. Пожалуйста, выслушай меня внимательно.
– До завтрака осталось полчаса, – произнес голос Романа Глебовича.
Я осторожно повернула гудящую башку и увидела олигарха, который сидел в кресле у окна.
– Доброе утро, Тяпа, – спокойно произнес хозяин нашей фирмы. – У нас мало времени, а надо многое обсудить. Для начала – извини, что так получилось с регистрацией брака. Антон перепутал паспорта.
– Он не нарочно, – мгновенно вступилась за любимого сыночка Инна Станиславовна, – и сейчас очень расстроен.
– Ну да, понятно, – усмехнулся Роман. – Ухаживаешь за девушкой, а она, бац, становится твоей бабушкой, и ты сам заварил эту кашу.
– Ошибиться может каждый, – моментально отреагировала Инна Станиславовна.
– Согласен, – кивнул Роман. – Но некоторые люди никогда не тратятся на дрова для камина, а топят его ручками сломанных грабель. Наступают на них, они щелкают их по чугунному лбу, и, упс, получите груду деревяшек. Очень удобно и экономично, поленья-то дорогие. Хотя что в наши времена дешево?
Я поплотнее закуталась в одеяло. Похоже, Звягин считает меня почти своим человеком – он впервые в моем присутствии позволил себе критиковать пасынка.
– Давай отложим обсуждение Тоши и займемся более насущными проблемами, – чуть более громко, чем всегда, произнесла Инна Станиславовна.
Я задержала дыхание. Не все, однако, благополучно в их королевстве. Надеюсь, супруги не затеют скандала. Очень не люблю присутствовать при чужих ссорах, мне делается ужасно неловко, и я парадоксальным образом всегда чувствую себя виноватой, когда слышу диалог типа: «Ваня, ты дурак! Ненавижу! Уезжаю к маме!» – «Таня, сама дура! Катись к чертовой матери, то есть к моей теще».
– Обмен любезностями завершен, – объявил Роман. – Тяпа, мы все из-за Антона попали в идиотское положение.
Инна Станиславовна вскочила.
– Нет, дорогой! Все началось, когда Глеб Львович решил жениться. Антоша просто принес не тот документ.
Роман показал на меня пальцем:
– И теперь Тяпа не только моя мачеха, но еще и…
– Милый, остановись! – воскликнула жена.
– Шила в мешке не утаишь, – неожиданно произнес Роман. Затем схватил с небольшого столика стакан с какой-то темной жидкостью, похожей на вишневый сок, сделал глоток и закашлялся.
Только сейчас я сообразила, что нахожусь не в спальне, отведенной Гончаровой, а в какой-то другой комнате.
Инна живо вскочила, подошла к мужу, но не успела отнять у него бокал, только толкнула, отчего Роман пролил напиток на свою рубашку. Он тут же поставил стакан назад, скинул сорочку и остался в одних брюках.
Ну и ну! Оказывается, у олигарха на плече большая темно-синяя татуировка – какие-то монстры, замок, еще вроде дракон с крыльями… Наверное, в юности бизнесмен увлекался фэнтези. И, похоже, он живет в фитнес-зале, «кубикам» на его животе может позавидовать любой бодибилдер.
Инна поймала мой взгляд, сбегала в ванную, вернулась с большим махровым полотенцем, накинула его мужу на плечи и тихо сказала:
– У нас проблема. Глеб Львович умер.
Я вцепилась пальцами в одеяло.
– Как?!
– Инфаркт, – быстро ответила хозяйка. – Печально, но, учитывая образ жизни, который вел тесть, это неудивительно.
На беду, у меня отличная зрительная память, и передо мной мгновенно возникло испачканное красными потеками лицо старика. А язык сам собой произнес:
– Сердечный приступ навряд ли вызовет обильное внешнее кровотечение. Думаю, Глеба Львовича стукнули чем-то тяжелым. В спальне, которую мне отвели, много всяких статуэток, ламп, других интерьерных украшений, полагаю, одним из них и нанесли удар.
Супруга бизнесмена поджала губы.
– А не надо считать окружающих кретинами, – укорил ее Роман. – Говорил тебе: Тяпа умная, внимательная девочка, лучше открыть ей правду.
– И она разнесет новость по всему свету. Оцени последствия! – воскликнула Инна. – Хорошо Глебу, он умер, а нам придется расхлебывать кашу.
Я рискнула уточнить:
– Правильно ли я вас поняла? Отец Романа Глебовича скончался?
– Точно, – без особой грусти подтвердил сын усопшего.
– Ужас! – прошептала я. – Его убили?
Инна Станиславовна села на диван.
– Пока ничего не известно. У пожилых людей подчас кружится голова, Глеб мог потерять равновесие, упасть, стукнуться лбом о край столика и скончаться.
– А потом встать и сесть в кресло, – пробормотала я.
Звягин сбросил с плеч полотенце.
– Говорил же, Тяпа не идиотка.
– Ты простудишься, – резко сменила тему разговора жена.
– Здесь тепло, – отмахнулся олигарх.
– Тебе лучше одеться. Хотя бы прикройся! – звенящим голосом велела Инна.
– Мне жарко, – возразил Роман.
– Немедленно! – топнула ногой жена.
– Какая муха тебя укусила? – удивился он.
– Не хочу, чтобы всякие девчонки пялились на моего мужа! – взвизгнула Инна Станиславовна. – Степанида, немедленно перестань!
Роман Глебович вытаращил глаза, жена всхлипнула, закрыла рукой рот и кинулась вон из комнаты.
– Я вовсе не пялилась на вас, – залепетала я, – извините, загляделась на татуировку, она необычная. Простите за любопытство, я не хотела рассердить Инну Станиславовну, тем более вызвать у нее приступ ревности. Я не охочусь на чужих мужей.
– Инна никогда не скандалит, – виновато произнес Роман, – у нее просто расшатались нервы. Не обижайся.
– Мне в голову не придет дуться, – заверила я, – отлично понимаю, какие эмоции испытывает сейчас ваша жена.
Хозяин положил ногу на ногу.
– Попытаюсь ввести тебя в курс дела. Каждая семья похожа на айсберг: есть надводная, всем видная часть, и та, что скрыта под водой, вот она-то самая интересная. Чего там только нет!
Роман дернул плечами, потом все-таки накинул на себя полотенце.
– Я заговорил об айсберге и замерз. Не буду долго повествовать о наших взаимоотношениях с отцом. Они были разными, и не всегда хорошими, душевной близости между нами не существовало.
Я рискнула перебить его:
– Но вы так заботились о нем, баловали его. Глеб Львович жил вместе с вашей семьей, не нуждался в деньгах, мог удовлетворить любой свой каприз.
– Новогодняя елка – радужное зрелище, – вздохнул Роман. – Но когда с нее снимают яркие игрушки, гирлянды, «дождь» из фольги, что остается? Плешивая, с осыпавшимися иголками палка, и часто люди используют искусственное деревце, ставят в доме имитацию и счастливы. Понимаешь?
Я не успела ответить, Роман продолжил:
– Много лет назад мой приятель Семен жил в спальном районе Москвы, снимал однокомнатную квартиру в блочной башне на девятом этаже под самой крышей. Окна «однушки» выходили во двор, а вход в подъезд был с улицы. Отвратительный дом, населенный алкоголиками, кругом грязь, смрад. Друг тогда поклялся, что вылезет из трущобы и более никогда в нее не вернется. Единственным светлым пятном во дворе была клумба. Приятель смотрел на нее с высоты и восхищался яркими цветами, которые росли среди развалин детской площадки и останков лавочек, разломанных местными пьяницами. Семена радовало, что вконец опустившиеся люди не тронули цветы, значит, все же в их душах сохранилось нечто светлое. Прошло лето, настала осень, а клумба не поблекла. В октябре зарядили дожди, растения не изменились вопреки смене сезона. Сене это показалось странным, и однажды он пошел во двор. В дом друг вселился в мае и до того дня не удосужился разглядеть клумбу вблизи.
