Татьяна Луганцева - Перышко из крыла ангела
К радости Алены, в заднем кармане джинсов обнаружилась кредитка. Ей она оплатила номер-люкс в отеле и предложила Лукреции подняться вместе с ней, чтобы привести себя в порядок.
Когда Лукреция в первый раз увидела себя в зеркале, то не сразу и узнала. На лбу, словно рог, красовалась огромная шишка. Один глаз заплыл, плечо ободрано, про ссадины и синяки и говорить нечего. Находясь в шоковом состоянии, Лукреция приняла душ и вышла к Алене. Девочка к тому времени заказала в номер ужин. Выглядела она тоже не лучшим образом.
— Тебе врач нужен! — сказала Лукреция.
— Вы себя видели? Вот кому врач нужен! А у меня все нормально. Так, пара синяков.
— А что скажешь родителям?
— Упала на горных лыжах, с лестницы, да мало ли! — отмахнулась Алена.
— Я так и поняла, что ты не собираешься им сообщать! Это неправильно, — покачала головой Лукреция, — надо во всем признаться.
— Только не говорите, что я маленькая и не самостоятельная.
— Я не знаю тебя, девочка! Но по возрасту я тебе в матери гожусь и на правах старшей могу и должна тебе советовать.
— Да вы не знаете моего отца! Он очень эмоциональный, темпераментный! Он… Он убьет за меня всех! И меня тоже… попади так под горячую руку, — нахохлилась Алена.
— И я могу его понять. Если бы у меня были дети, я бы так же отреагировала. Постой! Ты его боишься? — догадалась Лукреция.
— Вы правы. Я не знаю, как отец отреагирует. Я никогда так не попадала. Он, конечно, меня и пальцем не тронет…. Но я боюсь, что меня вообще из дома не выпустят больше. А это разве справедливо?! — И Алена выжидательно уставилась на Лукрецию.
«Нашла у кого спрашивать… — подумала Лукреция. — Мне хоть и не столько лет, сколько этому юному созданию, а вляпалась так же. В чем тогда разница? Что у меня уже нет отца, который может пожурить? На девчонку хоть напали с целью грабежа и скинули в яму. А я-то, великовозрастная дура, по собственной воле пошла хороводы водить неизвестно где…. И кто из нас выглядит по-идиотски?»
Но озвучить эти мысли Лукреция не решилась.
— А может, это тебе знак, что не надо убегать из дома? — спросила она, не беря грех на душу за воспитание чужого ребенка.
— Да не убегала я! — вздохнула Алена.
— Постой, ты говорила, что отец у тебя богатый. Может, тебя похитили с целью выкупа? — предположила Лукреция.
— Да нет! Непохоже. Этот гад не реагировал на то, что за меня могут заплатить, я говорила… — отмахнулась девушка.
— А ты что, знаешь, как это происходит? — уточнила Лукреция.
— У наших знакомых была такая трагедия, сына похитили. Это организованная преступная группа! Это люди «высокого полета», просчитывающие все до мелочей. Жертву никогда не оставляют одну и не подвергают ее жизнь опасности, хотя бы пока не сделали фото или не дали поговорить по телефону. А это был обычный мелкий разбойник, клюнувший, что я одна, хорошо одета, прилетела с заграничного рейса.
— Ты бы узнала его? — спросила Лукреция.
— Обязательно! Я не смогу его описать, составить фоторобот, но если увижу, то опознаю, — ответила Алена, сведя на переносице тонкие темные брови.
— А ты не подумала, что этот типчик еще с кем-то поступит таким же образом? Что про него все равно надо рассказать в полиции, чтобы остановить?
Девушка отвела глаза.
— Да я думала об этом уже… Но, может, позже?..
— Алена, посмотри мне в глаза! Ты что задумала?! Ну-ка немедленно скажи мне, кто твой отец?!
— Никогда не скажу! Чтобы вы ему все рассказали? — надулась девушка. — А этого типчика я обезврежу сама.
— Даже не думай! — Лукрецию даже в жар бросило. — Упрямая девчонка! Я тебе… я тебя…
— А вы пойдете со мной? — вдруг спросила Алена.
— Если у меня не останется другого выбора, то конечно пойду, — сразу же сдалась Лукреция. — Одну я тебя не отпущу.
— Вы такая классная! Вы даже не представляете! — захлопала в ладони девушка.
— По-моему, я просто дурочка! Меня развели как лоха, — пожаловалась Лукреция.
— Что-то я не согрелась, — поежилась Алена. — Может, коньячку?
— Алена!
— Да шучу я! Но вам закажу, вам надо выпить! Точно поможет! А я еще чая с вашего позволения! Не бойтесь, я не пью и даже не курю. Я живу за границей, а там алкоголь до двадцати одного года запрещен! — захохотала Алена.
— Ты там учишься? — спросила Лукреция.
— Ну да. Там мама, а здесь папа, они развелись сто лет назад.
— Не больше восемнадцати, — усмехнулась Лукреция.
— Для меня — сто! Мне два с половиной года было! А вместе они все равно бы не остались, очень разные. И вот теперь я разрываюсь между ними, но мне это нравится.
— Еще бы! Оба балуют! — кивнула Лукреция.
— Считаете, что я избалованная? — удивилась Алена, поправляя челку.
— Ремня точно не хватало. А твой отец, чувствуя свою вину из-за ухода из семьи, вряд ли проявляет к тебе строгость. Так всегда бывает…
— А вы не психолог случайно? — уточнила Алена.
— Я архивный червь, погрязший в науке… — вздохнула Лукреция.
— А я думала, актриса. Так чего же вы тогда репетировали в том жутком месте? — спросила Алена.
Но Лукреция молчала. Осознав, что время уже к утру и скоро надо ехать на выступление, она впала в прострацию.
— Эй, Лукреция! Вы что?! Отзовитесь! — забеспокоилась Алена.
— Господи, — выдохнула Лукреция. — Коньяку бы… Ты говорила, что мне можно… я совершеннолетняя. — Лукреция почему-то решила, что спиртное ее расшевелит и заставит думать и действовать быстрее.
— Сейчас устроим! — кинулась к телефону Алена.
Однако после рюмки коньяка Лукреция вместо прилива сил почувствовала какое-то опустошение.
— Твою же дивизию… — пробормотала она.
— Чего? Какую дивизию? Ой, не надо было вам пить, еще хуже стало, — испугалась Алена. — Вы как-то окосели.
— Мне же сейчас выступать! Как я выйду на сцену в таком виде? Ты мою рожу видела?
— Да… — кивнула Алена, — это проблема! Нет, это большая проблема.
— Я бы сказала, проблемища! — округлила глаза Лукреция.
— А заменить вас некому? — спросила Алена.
— Я незаменимая. Я — солистка! — гордо ответила Лукреция и тут же снова сникла. — То есть я сама заменитель. А насчет замены замены я не знаю….
— Да? — с большим сомнением посмотрела на нее девушка. — Вы же говорили, архивный червь, погрязший там в чем-то….
— В науке. А вообще я закончила институт культуры, — вяло ответила Лукреция.
— Понятно. Самодеятельность.
— Если бы. Профессиональный ансамбль, — хмыкнула Лукреция.
— Что-то вы не тянете на профессиональную танцовщицу, только без обиды, — прищурилась Алена.
— Чего так? — нахмурилась Лукреция.
— У меня большой опыт общения с танцовщицами, актрисами и даже стриптизершами, — понизила голос девочка. — И не смотрите на меня так! Это все знакомые моего отца, они клевые….
— Понятно, — вздохнула Лукреция.
— Я помогу вам! Вы помогла мне, а я вам! — загорелись глаза у девушки.
— Мне никто не поможет. Мне надо родиться обратно, а этого еще никто не делал.
— Никто, кроме моего знакомого гримера! Если бы вы знали, какие образы он создает в театре! Замазать пару синяков для него пустяк! И шишку тоже! — пояснила девочка.
— Правда? — забрезжила слабая надежда в конце туннеля грустных мыслей Лукреции.
— Ну конечно! Он и мне поможет замаскировать синяки! — И Алена потянулась к телефону.
— А откуда у тебя такие знакомые? — спросила Лукреция.
— Это у отца куча знакомых, но Гриша отцу не скажет, если я его хорошо мотивирую, — пояснила Алена.
— Мотивирую? — переспросила Лукреция. В какой-то момент она перестала понимать новую знакомую. То ли из-за разницы в возрасте, то ли из-за сильного нервного расстройства… А может, и удар головой стал сказываться.
— Мотивирую деньгами. Вы, Лукреция, как маленькая! Не вешайте нос, держите хвост пистолетом! Мне всегда так отец говорит!
— Правильно говорит, наверное, — попыталась заразиться ее оптимизмом Лукреция.
— Конечно, правильно! Оптимисты дольше живут! Я сейчас пойду позвоню Грише и заодно сниму деньги в банкомате.
— Какая ты деятельная! Это потому, что молодая? — прищурилась Лукреция.
— Это я темпераментная! Вся в отца! Ему тоже двадцать четыре часа в сутки не хватает. — Ждите меня! — и Алена упорхнула из номера.
«Слава богу, что с ней все в порядке, — подумала Лукреция. — Хорошая девочка. Все-таки богатому папаше надо ее больше стеречь! Но она добрая и отзывчивая, это факт. И она мне нравится. Но то, что за ней глаз да глаз нужен, — это тоже факт».
Через час в номере появился Григорий — гей неопределенного возраста, то есть от двадцати пяти и выше. Худой, красивый, манерный и явно попробовавший на своем лице все что можно для омоложения и красоты.
