Татьяна Луганцева - Отставной козы барабанщица
У Яны от волнения стало как-то пусто в голове, словно ее мозги внезапно оказались в состоянии невесомости.
– Не может быть! Значит, и проводница была с ними в сговоре?
– Не обязательно, – ответила Ядвига, сохранившая ясность ума, несмотря на большую дозу принятого спиртного. – Спектакль мог быть разыгран и для нее.
– Но как они заранее все подготовили в Швейцарии? Они же не могли предположить…
– Могли! – резко прервала ее Ядвига. – Очнись! Ты же сама ей сказала, куда едешь. А уж что ты пригласишь ее с собой, мошенница и не сомневалась. Между странами в Европе – у нас же здесь нет практически границ – легче добираться, чем с одного конца вашей Москвы до другого. Не смотри так, я была в Москве. Впечатление очень двоякое, должна отметить. Однако я отвлеклась. Сообщник девицы прибыл на место быстрее, чем вы, снял квартиру, сообщил адрес и стал ждать, когда «мышеловка» захлопнется. Итак, ты доезжаешь до места… – Ядвига оборвала повествование на полуслове и будто окаменела.
– Давай спать, – зевнула Яна. Но из сладкой истомы сна ее вывел зычный крик Ядвиги:
– Вот черт!
– Что такое? – всполошилась Яна, поворачиваясь к ней лицом. – Тебе плохо?
– А тебе? Тебе не плохо? Тебя же человек должен был встречать! Как ты говорила?
– Яцек Лисовский, – снова зевнула Яна. – Но он меня не встретил.
– А твоей попутчице и не надо было, чтобы тебя встретили! Ей же надо было тебя, уставшую и бездомную, привести в квартиру «своего друга».
Тут уже и у Яны сон как рукой сняло.
– Ты думаешь, что они что-то сделали с тем человеком?
– Это всего лишь предположение, – пожала плечами Ядвига.
– Леонардо, местный коп, меня и слушать не станет, – сразу же сказала Яна, встревожившись. – Или все-таки станет?
Словно в подтверждение ее слов, в камеру заглянула знакомая женщина-конвоир и недовольно покачала головой.
– Прячьте бутылки. Прямо сегодня покоя нет! Опять вас, Яна, вызывает шеф.
– Ну, теперь точно на расстрел, – вздохнула Ядвига и перекрестила свою сокамерницу на католический манер.
– Типун тебе на язык, – ответила Яна и поплелась за женщиной.
С каждым часом пребывания в стране Швейцария нравилась ей все меньше и меньше. Возможно, такое впечатление складывалось из-за монотонно серого цвета тюремных стен.
Леонардо сидел у себя в кабинете, поджав ноги, с лицом багрового цвета и сердитым взглядом.
– Господин Эрик Рейнхольд забрал свое заявление. То есть, собственно, его и не было, – почесал затылок полицейский. – Он просто отказался от каких-либо претензий к тебе. Так что распишись вот здесь и можешь быть свободна.
– Очень приятно это слышать! А где сам Эрик? Я его поблагодарю.
– Уже давно ушел, – ответил Леонардо.
– Тогда возникает вопрос: почему меня освобождают только сейчас? – не удержалась от язвительности Яна.
– А у меня были другие дела.
– Важнее, чем выпустить невиновного человека? – уточнила Цветкова, почувствовавшая запах свободы.
– Дело в том, что я не до конца уверен, что ты так уж невиновна, – сообщил полицейский.
– А то, что на меня напали, вы не будете расследовать? – поинтересовалась Яна.
– В твои россказни может поверить только такой святой человек, как Эрик.
– А то, что я без денег, без документов и идти мне некуда? Тоже ничего?
– Ну эти вопросы к твоему посольству. А переночевать можешь здесь или в приюте.
– Спасибо за любезный прием, – с холодной улыбкой произнесла Яна. – Теперь я могу позвонить?
– Смотря куда, – продолжил издеваться полицейский.
– В банк, чтобы заблокировать карточки.
– Пожалуйста, – кивнул он и, казалось, потерял к особе несчастной бывшей арестантки всякий интерес.
Глава 5
Выйдя из полицейского участка, Яна первым делом подняла руки к небу и воскликнула: «Свобода!» Затем посмотрела на часы, вернее… на то место, где они у нее раньше находились… и несколько задумалась.
«И правда, куда же мне идти? Интересная ситуация. Видели бы меня Мария Элеонора Штольберг и сын ее Карл… Однако мне совсем не хочется звонить Карлу – придется снова просить у него помощи и выглядеть притом полной дурой. Нет, сама решу свои проблемы, а уж потом свяжусь с ним», – решила Яна и двинулась по улицам Берна со спокойной и чистой совестью.
Настроение ее резко поднялось, когда она вышла на центральные улицы старого города, – здесь было очень красиво. Единственное, от чего она чуть ли не теряла сознание, так это от запахов и ароматов, доносящихся со всех сторон – из многочисленных кафе, тянущихся вдоль улицы, причем с двух сторон. Желудок Яны просто свернулся в трубочку и жалобно пел грустную мелодию. Если бы ее услышали другие, то точно бы подали милостыню, но прохожие видели не нищенку, а высокую, интересную и очень яркую девушку, правда, в довольно помятой одежде и с несколько растерянным взглядом. Интуитивно Яна вычислила милую бабушку, поливающую фиалки на балкончике первого этажа небольшого, но очень уютного дома, явно старинного, давно стоящего на этом месте.
– Извините, мэм… – обратилась к ней Яна.
– Да, дитя мое, – улыбнулась ей бабулька, близоруко щуря глаза.
– Не могли бы вы мне сказать, где находится замок Эрика Рейнхольда? Конечно, если вы знаете.
– Кто же его не знает, – откликнулась старушка. – Русская?
– Да.
– Очень приятно. У меня было много знакомых из русской эмиграции первой волны. Меня зовут Кася.
– Кася? – переспросила Яна.
– Вообще-то, Кассандра, но для знакомых Кася, – пояснила бабулька, приветливо глядя на Яну.
Внезапно в голову Яны закрались крамольные мысли: «Может, я ей так понравлюсь, что она пригласит меня в гости? А в гостях людям предлагают выпить чаю, а к чаю дают что-нибудь перекусить…» Мечты понесли Яну далеко и донесли до того момента, что бабулька на радостях, что встретила ее, госпожу Цветкову, побежала отрезать голову гусю и звать цыган для поднятия настроения…
– Отойди, милая, на несколько шагов и посмотри поверх дома. Там на горе среди зелени и увидишь замок, где живет Эрик Рейнхольд, – сказала между тем бабулька, уже заканчивая поливать фиалки. – Только тебя туда все равно не пропустят.
– Почему? – удивлялась ее категоричности Яна.
– Никого не пропускают, – развела руками бабулька.
– А если мне очень надо его увидеть? Поговорить, поблагодарить, в конце концов! – уже распрощалась с мечтами о чае Яна.
– Многим молодым девушкам это надо, – улыбнулась Кася.
– Да я же не в том смысле! – смутилась Цветкова.
– Смысл всегда один, на нем и земля держится, и через него род людской продолжается, – нравоучительно заметила старушка. – Ну, не принимает он никого, что поделаешь? Ведет очень замкнутый, прямо-таки отшельнический образ жизни и еще ни ради кого его не нарушил. Понятно?
– Понятно, – вздохнула Яна. И тут же добавила: – Но я все равно попробую!
Яна знала, что пожилые люди очень любопытны и Кася все равно проследит, куда направится девушка после ее нравоучения.
– Я и не сомневалась, что ты такая! – засмеялась старушка. – Извини, что не приглашаю на чай, здесь это не принято.
– Ничего страшного! – улыбнулась ей Яна и поплелась от ее домика вверх по дороге в сторону замка.
Голову ее раздирали не очень приятные мысли: «Ничего страшного… Как же, ничего страшного! Не принято у них… Еще, называется, цивилизованная страна! А принято, чтобы человек умер на пороге твоего дома от голода? Ишь, божий одуванчик! Ой, Яна, остановись! Как тебе не стыдно? Ты же только что говорила, что будешь решать свои проблемы сама! С какой радости совершенно незнакомая старушка должна кормить тебя и поить чаем? У тебя просто началось голодание мозга, вот ты и озлобилась!»
Дорога до замка стала для Яны почти невыносимой из-за того, что она безумно хотела есть. Ее уже даже начало пошатывать из стороны в сторону. Вымощенная темно-серыми камнями мостовая и темный лес по сторонам слились в глазах Яны в одно сплошное пятно. Когда девушка доползла наконец до ограды, перекрывавшей вход во двор замка, ей показалось, что прошла вечность.
– Аллилуйя! – возликовала она и принялась стучать и колотить в ворота.
Сердце ее билось, словно бабочка, угодившая в сачок. Только ведь Яна поднялась сюда исключительно по доброй воле… От полноты чувств (или от голода все же?) она даже не сразу заметила, что и в старинный замок дошли чудеса цивилизации, а именно: электрический звонок. Заметив кнопку, Яна впилась в нее с неистовой силой. Но на все ее сигналы о бедствии и мольбы о просьбе ее впустить она услышала один только ответ:
– Замок закрыт для посетителей.
Произносил его мужчина, находящийся, по всей видимости, уже в столетнем возрасте. Он был среднего роста, сухощав, с длинным лицом, покрытым глубокими морщинами. Цвет лица вообще срочно сигнализировал о необходимости нанесения румян и специальной сыворотки – а то деда легко можно было принять за покойника. Одет он был тоже соответствующе: какой-то длинный камзол из черного бархата, изъеденного молью, и черные же штаны. Довершала образ черная рубашка с серебряной брошью и черным кружевным жабо – ни дать ни взять верный слуга князя Дракулы из позапрошлого века. Мимика у старика тоже была скупая, даже рот не шевелился, словно дед был чревовещателем. Говорил он монотонно, не повышая голоса и не меняя интонации. И то, что он говорил, Яне тоже не нравилось. На все ее мольбы, уговоры, просьбы, пожелания и даже угрозы (вот до чего была доведена голодная и измученная заключением женщина!) старик отвечал:
