Ли Голдберг - МИСТЕР МОНК ИДЕТ В ПОЖАРНУЮ ЧАСТЬ.
—Медицинский эксперт обнаружил частицы ткани в ее трахее и точечные кровоизлияния на внешней оболочке глаз, которые появляются от повышенного давления в венах, когда...
—Бла-бла-бла, — перебил его Стоттлмайер. — Проще говоря, ее задушили подушкой.
—Но мы никогда не найдем орудие убийства, поскольку оно уничтожено пожаром, — огорченно произнес Дишер. — Как и отпечатки пальцев или другие следы, которые убийца оставил в комнате.
—У нас нет никаких свидетелей, совсем, — сказал Стоттлмайер. — Мы опросили всех соседей, но никто ничего не видел и не слышал.
—Значит вы уверены, что это убийство, — проговорил Монк. — Но никогда не сможете его раскрыть, поскольку все улики уничтожены пожаром?
—Верно, — подтвердил Стоттлмайер. — Похоже, это идеальное убийство.
Монк медленно покачал головой со стороны в сторону. Я уже видела, как он делал это раньше. Как-будто пытался расслабить одеревеневшую шею, а на самом деле это его мозг отказывался принять то, что он видел или слышал.
—Я так не думаю, — сказал Монк.
—Ты всегда находишь ошибки, которые совершают убийцы? — спросил Стоттлмайер.
Монк кивнул.
—Ему не стоило убивать Эстер Стоваль.
—У тебя есть что-нибудь посущественнее, с чем мы можем начать работать? — снова задал вопрос Стоттлмайер.
—Пока нет, —ответил Монк. — Но я работаю над этим.
—Приятно слышать! — сказал капитан. — Это уже хорошее начало.
—Что вам известно о жертве? — подала голос я.
—По показаниям соседей, она была нелюдимой, вечно курящей старой каргой, которую никто не любил, — рассказал Стоттлмайер. — Хуже того, она стояла на пути всякого в ее квартале, кто по ее мнению становился «вонючим богачом».
Он объяснил, что Лукас Брин, застройщик, известный по омолаживающим усталые кварталы многофункциональным инновационным комплексам, хотел снести шесть уродливых домов и построить на их месте кондоминиум в викторианском стиле и торговый центр. Эстер Стоваль оказалось единственной из собственниц, отказавшихся от продажи дома, что вызвало гнев ее соседей, уже продавших дома Брину, чьи сделки зависели от продажи ее дома.
—Похоже, недостатка подозреваемых не предвидится, — сказала я.
—Все они могли убить ее, — мрачно произнес Стоттлмайер. — Стоять в очереди, чтобы прижимать подушку к ее лицу. Но у нас нет способа доказать, что кто-то из них был в ее доме в ту злополучную ночь.
—Может, потому что никто из них не делал это? — заявил Дишер.
—И что делать с этим выводом, Рэнди? — вопросил Стоттлмайер.
—У меня есть версия, — сказал Дишер, — Немного необычная.
—Валяй, — разрешил капитан.
—А что, если это кошки? — не очень уверенно произнес Рэнди.
—Кошки? — не понял капитан. — Как это могут быть кошки?
—Так было в великом фильме Роберта Калпа. Там ученые проводили исследования поведения обезьян в отдаленной арктической лаборатории. Ученых убивали один за другим, и никто не знал, кто убийца. Выжившие ученые боялись повернуться друг к другу спиной, — рассказывал Рэнди. — Довольно скоро в живых остались только Роберт Калп и еще один парень, и...
—Это были обезьяны, — перебил его Монк. — Они поменялись ролями с учеными и манипулировали ими, чтобы те убивали друг друга.
—Как Вы узнали? — удивился Дишер.
Стоттлмайер тоскливо вздохнул.
—Потому что ты начал рассказывать эту бесконечную историю, чтобы поддержать свою бессмысленную теорию кошек-убийц.
—Что, если кошки намеренно положили подушку ей на лицо, и пока одна сидела на ней, другая сбросила окурок на газеты? — не унимался лейтенант. — Может, это был акт кошачьего восстания против жестокой хозяйки?
—Это не необычное мышление, Рэнди, — резюмировал Стоттлмайер. — Это безумное мышление.
—Кошки очень ловкие, капитан, — сказал Дишер.
—Все, хватит! — вскрикнул Стоттлмайер.
Дишер было начал снова говорить, но Стоттлмайер поднял руку, чтобы остановить его.
—Одно слово и я тебя пристрелю! — сказал капитан, затем умоляюще посмотрел на Монка. — Теперь видишь, как сильно ты нужен нам?!
7. Мистер Монк и кнопки.
В воскресный полдень туман рассеялся, но над городом собрались темные тучи, холодный ветер порвал желтую предупреждающую ленту, ограждавшую выжженный дом Эстер Стоваль, и играл ею как новогодним дождиком на вечеринке.
Хотя никакой вечеринки на самом деле не было, молодая пара, живущая по соседству, Нил и Кейт Финни, от нее бы не отказалась. Они загружали в грузовик вещи для переезда. Пара жила в одном из пяти домов, подлежащих сносу, на месте которых по предложению Брина скоро будет кондоминиум и торговый центр.
—У нас были только незначительные повреждения от дыма и воды, но теперь, когда миссис Стоваль мертва, нет никаких причин задерживаться здесь еще на день, — Кейт катила тележку, нагруженную высокими коробками к грузовику. — Теперь дом принадлежит компании Лукаса Брина, и это значит, что мы наконец получим наш чек.
—Гонолулу, мы едем! — крикнул Нил из грузовика. На нем была яркая гавайская рубашка и шорты, несмотря на прохладную погоду. Явный признак энтузиазма уехать как можно скорее.
—Вы даже не скрываете, что счастливы из-за ее смерти, — сказал Монк.
—Нисколько, — ответил Нил.
—Вы были ее ближайшими соседями. Она стояла между строительством нового комплекса и вашим чеком на приличную сумму. Теперь она мертва, а вашей следующей остановкой будут Гавайи, — говорил Монк. — Вас не беспокоит то, как это выглядит со стороны?
—Мы, разумеется, оставим полиции наш новый адрес, — Кейт подкатила коробки к мужу, подождала, пока он их выгрузит, и пошла за новой партией вещей.
—У вас лучший из возможных мотивов убийства, а вы даже не стараетесь скрыть это, — удивился Монк.
—Это наша лучшая защита, — ответил Нил, расставив коробки в грузовике. — Сейчас мы получили все, что хотели, а совершив поджог в ее доме, были бы полными идиотами.
—Это может быть вашим хитрым планом, — усомнился Монк. — Настолько очевидно, что вы могли сделать это, что никто не подумает на вас, даже если вы это и сделали!
—Мы ужинали в Ружерио с двумя другими парами, когда начался пожар, — заявил Нил. — Знай я, что произойдет, взял бы на две бутылки вина больше и забрал чек с собой.
—Одинокая старушка была убита перед пожаром, — проговорила я. — Неужели Вам на это наплевать?
—А хорошо ли Вы знали Эстер Стоваль, и что значило быть ее соседом? Так не судите меня, леди!
Мне не понравились эти люди, их эгоизм и неприкрытая жадность. Может, они продали свои души Лукасу Брину вместе с домом?
Я подумала о своем доме, и что он значит для меня. Мы с Митчем нашли, полюбили и купили его вместе. Наша дочь родилась под его крышей. Я все еще могу чувствовать присутствие Митча в стенах, в воздухе и в свете, льющемся через окна. Кроме Джули, дом — это последнее, что связывает меня с мужем. Я бы не смогла продать его даже под сильным давлением соседей.
—А вам не приходило в голову хотя бы на секунду, что она не хотела продавать дом не из вредности или злого желания не дать вам разбогатеть? — спросила я. — Может быть, дом имел для нее большую сентиментальную ценность. Может, ей нравилось жить здесь и не хотелось никуда уезжать.
—Она могла бы остаться, — сказала Кейт, когда прикатила еще несколько коробок из дома. — Застройщик предложил ей взять одну из квартир в новом комплексе в бесплатную аренду до конца ее жизни, плюс к этому он предлагал большие деньги за ее дом. Более щедрого предложения ей никто бы не сделал. А она отказалась.
—Это не то же самое! — я испытала отвращение и отошла, чтобы они были за пределами моей слышимости, но чтобы Монк был в поле зрения, если я ему понадоблюсь. Я бы не выдержала еще и минуты рядом с ними.
Монк немного задержался и задал еще несколько вопросов. Не знаю, о чем. Может, он спросил их, каково живется без души. Или каково больше ценить деньги, чем право ближнего на счастье. Но, зная Монка, могу с уверенностью сказать, что он попросил их переставить коробки в грузовике, чтобы они стояли наружу одним боком.
Обри Брудник был ученым сорока с небольшим лет, работал в аналитическом центре Сан-Франциско и жил за домом Эстер Стовал.
—Мне платят за мои мысли, — проговорил он через нос, пожевывая свою трубку. — Если я не думаю, то голодаю. Поэтому я ненавидел Эстер Стоваль.
Судя по его двойному подбородку и пузу, ему бы не помешало немного поголодать. Он носил украшенный витым орнаментом свитер поверх белой футболки, коричневые вельветовые брюки и черные кожаные беговые ботинки Экко. Его ноги лежали на заваленном книгами столе, который стоял перед окном, выходящим на обугленные останки дома Эстер.
