Юлия Николаева - Мой личный сорт Бонда
— Здесь работа вообще сахар по сравнению с тем, что в психушке творится. — Рассказывала Настя, вернувшись в очередной раз. — Хотя и тут проблем хватает. Дети-сироты, что с них взять? Многие потенциальные наркоманы и воры. Правда, мы тут стараемся, интенсив вот, театры, кино, все такое. Повезло, что нам хорошо жертвуют, иначе, конечно, все было бы не так шоколадно.
— И кто же этот благодетель? — Спросила я на удачу.
— Ну их несколько. Хотя, честно говоря, главный-то, конечно, один. Он сюда приезжает частенько, с детишками общается, наставляет, так сказать. Здесь его все обожают, чуть ли не на руках носят.
— Он известная личность в нашем городе?
Настя пожала плечами.
— В газетах я его не видела, если ты об этом. По-моему, он старается особенно не светиться.
— Интересно, почему?
Девушка снова пожала плечами.
— Может, славы не ищет? Разные люди бывают.
— Так ты знаешь, как его зовут? — Не выдержала я.
— Конечно. Святослав Хлебников.
Я тут же начала усиленно рыться в памяти, но ничего не отрыла. Имя, между тем, запоминающееся.
— Кто он? — Посмотрела я на нее. — Откуда у него деньги?
— Не знаю. Мне он об этом не рассказывал. Из персонала он мало с кем общается. Нет, конечно, учтив со всеми, вежлив, но чтобы беседы вести — такого нет. Разве что Тоня с ним на короткой ноге, бывает, прохаживаются по территории и все о чем-то говорят. Но Тоня хорошая, с ней сложно не подружиться.
— Он часто приезжает?
— Раза четыре в год.
— Как он вообще выглядит? — Наконец, сообразила я и тут же заметила на щеках Насти легкий румянец. Она оглянулась на детей и заговорила, понизив голос:
— Красив, как Бог. Лет тридцати пяти, высокий, темноволосый, всегда элегантно одет.
Смотришь на него и такое странное ощущение охватывает, как будто он…
— Может что-нибудь эдакое, — закончила я задумчиво.
— Точно! — Настя посмотрела на меня с удивлением. — Вот точнее и не скажешь. Надо запомнить это выражение. А как ты поняла?
— По твоему описанию, как еще.
Итак, фотография положена в раствор, и картинка начинает проявляться. Мистер Бонд, я все ближе. Святослав Хлебников, наверняка, тот самый парень из кинотеатра и ночного клуба. Теперь я знаю его имя, значит, могу найти и его самого.
— Тут нет случайно его фото? — Обратилась я к Насте. — Может, в какой-то из приездов делали?
— Он не любит фотографироваться, к тому же не хочет афишировать свою благотворительность. Естественно, руководство идет ему навстречу. Они вообще готовы ради него на все.
— Что не удивляет, — снова протянула я в задумчивости. Бросив взгляд в окно, я приметила идущую по дороге Тоню, с кем-то говорящую по телефону и одновременно раздающую указания.
— Тоня давно здесь работает?
— По-моему, она была всегда, — хмыкнула Настя, — но я сама тут всего три года, так что точно не скажу. Тоня, вообще-то, завхоз, но строит всех будь здоров. При этом характер у нее золотой, добрая, незлопамятная. Дети ее тоже любят, она с ними много времени проводит.
— Очень интересно… А когда Святослав приезжал последний раз?
Настя в задумчивости уставилась в потолок.
— В конце мая. Как раз внес идею об интенсиве, дал координаты, с кем можно связаться. Ну и закрутилось.
Я задала еще несколько вопросов, но по всей видимости Настя рассказала все, что знала.
Улучив момент, когда она снова ушла, я подкатила к трем мальчишкам, показавшимся мне наиболее бойкими.
— Привет, — улыбнулась им, они посмотрели на меня выжидающе, — я хотела спросить… Вы знаете Святослава?
Они переглянулись между собой, потом самый хмурый, блондинчик со стрижкой под горшок, заметил:
— Конечно, Святослава все знают. Он помогает нам.
— Вы с ним общаетесь?
И снова переглядки, потом тот же мальчик пожимает плечами.
— Иногда.
— О чем?
— Кем хотим стать, как нам тут живется… Как с нами обращаются.
— Может, он предлагал вам что-то интересное? Например, поиграть в сыщиков…
— Так они и скажут, — раздался сзади меня голос, и я, вздрогнув, обернулась. На пороге комнаты стоял среднего роста паренек с кудрявыми белыми волосами. Улыбка выдавала ямочки на щеках, а голубые глаза с легким восточным разрезом смотрели насмешливо.
Парню на вид лет семнадцать, но я могу сказать, что даже сейчас все девчонки его. Я встала и улыбнулась ему, продемонстрировав свои ямочки, вроде как мы с ним в чем-то близки.
— И почему же они мне не скажут? — Поинтересовалась я, неспешно приближаясь к парню.
— Потому что настоящие сыщики себя не выдают, разве не так? — Голос насмешливый, и вид такой, словно он знает все тайны на свете. Что ж, посмотрим, кто кого покорит.
— Значит, ты не настоящий сыщик?
Он задорно рассмеялся, привалившись к дверному косяку.
— Я вообще не сыщик, мисс, — я на мгновенье сузила глаза, потому что это «мисс» мне как будто показалось знакомым. Или нет, даже не само «мисс», а интонации, с которыми была сказана эта фраза. Точно так со мной разговаривал тот парнишка, что привез скутер.
Только он не говорил слово «мисс» вслух, но я все время думала, что оно как будто висит в воздухе. Паренек тем временем продолжил. — Просто люблю читать детективы.
Вот в тот момент, когда я приближалась к нему, я впервые подумала, что все происходящее вокруг напоминает театр абсурда, созданный сумасшедшими чудаками. Со стороны выглядит таинственно и привлекательно, а в столкновении становится, скорее, страшно.
Потому что тебе нужно или пить из того же колодца безумия, или вовсе не ввязываться в подобные игры. Но тем не менее, я застыла напротив парня и спросила:
— Почему ты не на занятиях?
— Я уже определился, кем хочу быть… — и снова несказанное «мисс» повисает в воздухе.
— Кем?
— Художником.
На мгновенье я замираю, но потом заставляю себя улыбнуться.
— Ты хорошо рисуешь?
— Насколько это возможно. Я хочу поступить в художественный университет в Москве, а потом буду колесить по миру и продавать свои картины.
Очередной удар по мне, и он продолжает:
— Хотите посмотреть?
На мгновенье растерявшись, я ответила:
— Я бы с удовольствием, но не могу оставить ребят.
— Ничего страшного. Кир, — обратился он к угрюмому пареньку, который общался со мной, — посмотри тут. Идемте.
— Вот так просто? — Не поверила я, следуя за ним.
— Они такие же люди и прекрасно понимают, как себя вести. Положено быть учителю или надсмотрщику — пожалуйста, но это не значит, что, оставшись одни, они начнут есть пластилин или отрезать пальцы на руках.
— Живописно.
Мы вошли в просторную светлую комнату, по всей видимости, здесь проходили уроки рисования, стояло несколько мольбертов, на полках были краски, в углах ватманы.
— Да у вас тут почти частная школа, — оценила я.
— И все-таки это только приют для тех, у кого нет родителей, — серьезно заметил парень, и я почувствовала себя неловко. — Идите сюда.
Я прошла в угол, где лежало несколько свернутых в трубу листов.
— Как тебя зовут? — Спросила его.
— Ваня. Вот, смотрите.
Я посмотрела на развернутый в его руках лист и замерла с открытым ртом. Рисунок был фантастически красивый, сразу переносящий тебя в какой-то другой мир, но самое главное — картинка: парень с девушкой на скутере, летящем в мире ярких красок и цветных абстракций. Скутер был подозрительно похож на мой. Насчет девушки точно не скажешь, потому что она в шлеме, но я сразу же угадала себя.
«Так, — мелькнуло у меня в голове, — я или схожу с ума, или тут, действительно, какой-то заговор».
— Что значит это картина? — Спросила я Ваню. Он все это время смотрел на меня с легкой улыбкой на губах и неприлично озорным взглядом.
— Она говорит: не бойся мечтать. Не бойся окунуться в жизнь, почувствовать ее вкус, легкость, лети навстречу ей всем своим существом, врывайся, будь смелым, и ты почувствуешь, что значит — жить.
— Звучит здорово, — сказал я после паузы, — но в пятнадцать все кажется несколько проще, чем в тридцать.
— Мне шестнадцать. И я думаю, что дело не в возрасте. Разве вы не мечтаете?
— Вот это вопрос, — я даже немного рассмеялась, — я не знаю. Наверное, мечтаю.
— Взрослые забывают о том, что надо мечтать. Они думают, что жить — это изо дня в день одно и то же, одно и то же, что жизнь сильнее их. А на самом деле все в твоих руках.
Никогда нет преград кроме тех, что ты сам себе выстраиваешь. Понимаете?
Мы встретились взглядами, и его озорные глаза посмотрели вдумчиво.
— Кажется, понимаю, — ответила я.
— Мне надо возвращаться в сад. А то будут искать. Им лишь бы загрузить чем-нибудь. — Он мгновенье колебался, потом протянул мне рисунок, — возьмите.
— Нет, я не могу.
