Дарья Донцова - Квазимодо на шпильках
– Ты хорошо знаешь, что лежит в ящиках?
– Естественно, – улыбнулась Ира, – мне нравится разглядывать ювелирные украшения.
Я принялась описывать перстень, тщательно вспоминая слова Алексея Корсакова.
– Массивная золотая оправа, в ней огромный бриллиант необычайной формы. Камень держат «лапки», слегка изогнутые.
– А ну-ка постойте, – сказала Ирочка и ушла.
Я осталась одна в гостиной и, чтобы скрасить ожидание, стала изучать обстановку. Конечно, дом замечательный, комнаты просторные, потолки выше трех метров. Есть только один, на мой взгляд, существенный недостаток. Напротив находится еще одно здание, и вечером приходится задергивать плотные шторы, потому что любопытные соседи могут стать непрошеными свидетелями вашей жизни.
– И кто сказал, что перстень с бриллиантом? – поинтересовалась, вернувшись, Ира.
Я передала ей рассказ Алексея. Она покачала головой:
– Да нет, Корсаков все напутал! Был такой перстень, но его украшал кристалл горного хрусталя. Оригинальная авторская работа, кольцо дорогое, но не безумно.
– Откуда оно у Вени?
Ирочка помялась:
– Я дала.
– Да ну?.. И зачем?
– У Вени украли машину, иномарку, чужую. Хозяин потребовал оплатить ее стоимость. А откуда Веньке деньги взять? Он прибежал ко мне, попросил в долг. Только ему требовалось отдать десять тысяч долларов, у меня такой суммы не нашлось. Конечно, у Семена Кузьмича деньги были, но я не хотела у него клянчить, неудобно показалось, – ответила Ира.
Я кивнула. Действительно, не слишком красиво брать накопленное у законного мужа и отдавать любовнику. Правда, Семен Кузьмич был супругом Ирочки, так сказать, де юре, но это, согласитесь, не очень меняет положения вещей.
– Вот я и отдала ему кольцо, – сказала Ирочка, – оно мне велико было, да и не нравилось совсем. Велела отнести Алеше в качестве первого взноса!
Я молча смотрела на нее, что-то в этой истории мне не нравилось. Только что?
– А Корсаков дурак, – усмехнулась она, – решил, что у него в кармане эксклюзивный бриллиант, и простил Вене весь долг.
– Простил? – изумилась я. – Ты уверена?
Ира кивнула:
– Венька не растерялся и расписку с него взял, ну типа: «Я, Алексей Корсаков, не имею никаких претензий к Вениамину Павлову и считаю, что он вернул мне всю сумму за разбитый «Пежо».
Я тяжело вздохнула:
– Ты рассказывала эту историю в милиции?
– Нет, – удивилась Ира, – зачем? Они ни о чем таком не спрашивали.
– Понимаешь, о чем она свидетельствует?
– Ну… Венька раздолбай. Разве можно брать чужую машину, если водишь хреново!
– Ира, – сказала я, – подумай, Вениамин заявил, что ничего не знал про смерть Семена Кузьмича, а в Челябинск собрался, чтобы якобы у папы денег попросить. Он хотел долг Корсакову отдать, а на билет не хватало, вот и прикатил к маме. Понимаешь?
– Что тут особенного? – пожала плечами девица.
– Зачем же Вене катить в Челябинск, если ситуация с «Пежо» улажена? Он соврал, денег у отца ему было просить незачем. Почему же он собрался в Челябинск? Извини, но ничего, кроме того, что он хотел спрятаться от органов МВД, не приходит в голову.
Ира осталась сидеть с разинутым ртом. Спустя пару минут она пробормотала:
– Ясно. Зачем же его тогда в Челябинск потащило?
– Хотел избежать наказания за убийство.
– Он не убивал! – воскликнула Ирочка.
Ее красивые глаза начали медленно наливаться слезами. Мне стало жаль девчонку, слишком много испытаний выпало на ее долю: сначала смерть родителей и бабушки, потом убийство Семена Кузьмича, арест Вениамина.
– Мне кажется, тебе лучше всего съездить отдохнуть за границу, – осторожно предложила я, – к теплому морю, например, в Таиланд, там сейчас отлично! Фрукты, китайские креветки.
– Веня не убивал, – тихо, но настойчиво произнесла Ира, – он не мог такое натворить, он любил меня и знал, кем являлся для нас Семен Кузьмич: отцом, благодетелем… Веня не способен на подобный поступок. Знаете, когда у него умер попугайчик, он плакал три дня.
Я постаралась никак не реагировать на последнее заявление. Очень многие киллеры, жестокие серийные убийцы, сентиментальны и могут рыдать над погибшей птичкой. Звучит странно, но это так: чем злее человек, тем он сентиментальнее. Только не надо путать сентиментальность с добротой. Это совсем разные вещи.
Внезапно Ирочка встала и вышла. Я опять осталась одна, наверное, нужно попросить расчет, дело-то ясное.
Веня убил Семена Кузьмича. Наверное, старик, искренне любивший Ирочку, отругал его, вот юноша и не стерпел, выхватил пистолет. Но откуда у него оружие? Хотя, эка невидаль, на Тушинском рынке из-под полы можно приобрести не только любую «пушку», но и реактивную установку «Град». Многие молодые люди ради хвастовства таскают в кармане стволы, нравится им ощущать себя крутыми Джеймсами Бондами.
Значит, он не сдержался, выстрелил, потом, сообразив, что натворил, сумел, старательно держа себя в руках, заглянуть к Ире и сказать:
– Семен Кузьмич просил его не беспокоить.
А потом сразу поехал к матери, решил сбежать подальше от места преступления. Очень глупо, только навлек на себя лишние подозрения.
– Вот, – воскликнула, возвращаясь, Ирочка, – тут три тысячи долларов, возьмите!
– Зачем ты даешь мне такую огромную сумму? – удивилась я.
Она, неожиданно покраснев, сказала:
– Я беременна.
– Поздравляю, – ляпнула я.
– Сама вначале обрадовалась, – серьезно кивнула она, – но потом одна головная боль осталась! Мне надо точно знать: Венька не убийца. Иначе…
– Что? – тихо спросила я.
– Аборт сделаю! – рявкнула Ира. – Зачем мне ребенок с такими генами! И как я его одна растить стану? Семен Кузьмич в могиле, Веня за решеткой! Кто обо мне позаботится?
Я не нашлась, что ответить. С одной стороны, ее можно понять, с другой – она решительно перестала мне нравиться.
– Вы поезжайте к Вене, – не замечая моей реакции, частила Ира, – и напрямую его спросите: «Ты убил или нет?»
– Веня в следственном изоляторе, – напомнила я, – как же мне с ним встретиться?
– У моей подружки мужа посадили, – мрачно усмехнулась Ира, – он на наркотиках погорел. А следователь попался чистый гад, не давал ей свидания с мужем. Так она чего придумала! Наняла адвоката и пошла с ним в тюрьму в качестве помощника защитника. Ей этот дядечка удостоверение сделал, и все тип-топ. Тысячу баксов за услугу взял. Фамилии у них с мужем разные, никто ничегошеньки не заподозрил. Я сейчас Ленке позвоню, она вас к этому адвокату отправит, и вы с ним в СИЗО пойдете.
– Может, тебе лучше самой сходить? – Я начала сопротивляться. – Посмотришь в глаза Вене и сама все выяснишь.
– Нет, – покачала головой Ира, – нельзя мне.
– Почему?
– С детства страдаю аритмией, чуть понервничаю, сразу сердце вразнос идет, могу в обморок упасть, нет, лучше вы ступайте.
– Ты дала слишком много денег!
– Одну тысячу адвокату за поход, вторую за то, что Веньку защищать станет, третью вы потратите на поиск убийцы, – заявила Ира, – я абсолютно уверена, Веня тут ни при чем. Кстати, спросите, он кольцо продал? Ну, долг Алешке вернул долларами или перстень ему отдал?
Я молча спрятала купюры в сумочку. Что ж, хозяин – барин, я еще столько не получала за работу. Вот Федора удивится, когда вернется. Авось наша контора станет на ноги. Похоже, Ирочка не стеснена в средствах, раз может позволить себе такой расход. Хотя, если учесть, что она боится родить ребенка от убийцы…
– Записывайте координаты, – велела Ирочка, поговорив по телефону, – Неустроев Виктор Иванович. Можете прямо сейчас катить к нему в контору. Ленка предупредит его.
Я кивнула и пошла к двери.
– Как встретитесь с Венькой, сразу мне позвоните! – крикнула Ира.
Виктор Иванович, по счастью, работал неподалеку. Я добралась до адвоката за десять минут.
– Проходи, – велел он, – деньги привезла?
Спрятав доллары, Неустроев повеселел:
– Дело ерундовое, беги в метро, тут за углом, там у касс есть автомат, сделаешь снимок и назад. Успеем сегодня смотаться.
– В СИЗО? – уточнила я недоверчиво.
Дело в том, что Володя Костин иногда по долгу службы навещает сидельцев Бутырского изолятора или тех, кто угодил в «Матросскую тишину». Каждый раз, собираясь в тюрьму, майор стонет:
– Вот несчастье! Придется в пять вставать!
– Кто тебе мешает спать до восьми? – один раз рассердилась я. – Рабочий день-то в десять начинается.
– Нет, – кивнул Вовка, – в девять.
– Значит, спокойно до полвосьмого продрыхнешь, – не успокаивалась я.
– Лампа, – обозлился Костин, – не надо говорить того, чего не знаешь!
– А что? – удивилась я. – Если изолятор открывается в девять, ты за полчаса до него доедешь, тут близко, по Сущевке. Неужели за час не соберешься?
– Эх, Лампудель, – пригорюнился Вовка, – в девять там уже такая очередища выстроится! Надо к шести прирулить, тогда есть шанс увидеть подследственного. Камер для допросов не хватает!
