Дарья Донцова - Контрольный поцелуй
– Три, – охотно сообщила Марина, – ну и конечно, кухня.
– Побываем везде, – сказала я, и мы пошли по широкому коридору в спальню.
Небольшую, метров пятнадцати комнату наполовину занимало огромное ложе. Одна стена представляла собой зеркальный шкаф, в углу телевизор.
– Прекрасно, – воодушевилась я. – Одно фото на кровати… Потом покажем, как вы выбираете костюм. Ну-ка, откройте шкаф.
Привыкшая подчиняться командам режиссера, Воропаева безропотно раздвинула створки. Внутри обнаружился склад платьев, брюк и юбок, аккуратно развешанных по плечикам.
Затем двинулись в гостиную. Два огромных окна закрывали тяжелые бархатные гардины темно-фиолетового цвета. Стены обтянуты сиреневым шелком, на полу желтый ковер. Кожаная мебель радовала глаз лимонным оттенком. Тут и там развешаны картины, изображавшие женщин в разной степени раздетости. Две из них – копии полотен Моне, авторы остальных незнакомы. И никаких шкафов, где можно кого-либо спрятать.
Потом отправились на кухню. И опять совершенно новая мебель. Ярко-красные шкафы, холодильник и плита. Сразу заболела голова. Ну как она готовит еду в такой обстановке? Впрочем, небось питается готовыми блюдами, разогревает в микроволновке.
Я заставила Марину продемонстрировать и санузел. Ванна оказалась обычной, а не джакузи, зато унитаз поражал роскошью – розовый с золотом. Естественно, полы с подогревом, и везде, даже в туалете, горы косметики. Только шампуней насчитала семь штук. Одна из стен ванной комнаты сплошь увешана полочками. И они до отказа забиты кремами, масками, дезодорантами, пузыречками, флакончиками, тюбиками…
– Ну, когда придет фотограф? – поинтересовалась Воропаева, вводя меня снова в белый холл.
– Завтра, – пообещала я и спросила: – Помнится, вы говорили о трех комнатах или я ослышалась?
Марина замялась:
– Наверное, хватит того, что вы видели, в кабинете пока беспорядок.
– Все же покажите!
– Право не стоит, там старые газеты и грязь…
Но я уже неслась по коридору к заветной двери. Глубокое разочарование постигло меня, лишь только распахнула створку. Помещение абсолютно пустое. На полу толстым слоем настелена бумага да валяется несколько банок из-под краски.
– Не успела ремонт закончить, – пояснила актриса, – предложили новую роль, вот и сделала перерыв. К зиме надеюсь привести всю квартиру в порядок.
Стремясь скрыть досаду, я вытащила сигареты. Да, во всяком случае, Поли с Надей тут нет! Ладно, суну палку в нору и поверчу, авось лиса выскочит.
– Читатели часто просят нас задать коварные вопросы кумиру. Ведь вокруг актеров так много сплетен!
– Что поделаешь, издержки профессии.
– Читательница Сидорова из Москвы интересуется, правда ли, что у вас был роман с актером, режиссером и продюсером Андреем Артамоновым?
Марина улыбнулась:
– Можно не отвечать?
– Эту часть интервью читатели станут изучать особенно тщательно, поймите их интерес.
– Тогда напишите, что нас связывают прочные дружеские отношения, а роман в прошлом.
– Так он был?
– Весьма недолго.
– Анна Сергеевна Петелина из Петербурга утверждает, что Артамонов не дал вам роли Офелии в новой постановке «Гамлета».
– Скажите, какая осведомленность! – восхитилась Воропаева. – Вопрос еще не решен до конца. Андрей пока колеблется между мной и Эльвирой Балчуг. Но, между нами говоря, госпожа Балчуг не слишком подходящая кандидатура.
– Отчего же?
– Из-за внешности. Эльвира смахивает на неумытую цыганку. Смуглая, с карими глазами и черными мелко вьющимися волосами, такие кудри появляются, если передержать химическую завивку. Традиционно Офелию играют светловолосые девушки и, как это ни странно, славянского типа, поэтому, надеюсь, чаша весов склонится в мою пользу.
– Одна маленькая птичка начирикала, что вы предприняли весьма необычный шаг, чтобы получить эту роль.
– Интересно, какой?
– Похитили дочек Артамонова и теперь обещаете вернуть их в обмен на контракт. Двух зайцев убиваете сразу: и ангажемент в руках, и Лида в предсмертном состоянии.
Марина секунду просидела с открытым ртом, потом с нежных губ потоком понеслись такие глаголы и существительные, какие не принято употреблять в приличном обществе. Такие слова называются непечатными. Слушая, как робкая Офелия выдает трехэтажные обороты, я подивилась столь глубокому знанию ненормативной лексики.
Актриса высказывалась подобным образом почти пять минут. Наконец этот грязный фонтан иссяк.
– Знаю, знаю, как зовут птичек, напевших про меня эти гнусности, – нервно проговорила Марина, выхватывая из пачки сигарету, – отлично понимаю, кому это нужно!
– Кому же?
– Лягушке Эльвирке, сучке немытой!
– Лягушке?
– Вы эту стерву знаете под именем Риммы Тышкевич.Тоже мне! Полька недоделанная! Да все знают, что она Римка Лягушкина из Подмосковья. То ли в Люберцах жила, то ли в Мытищах. В общем – элита. И отца-то своего никогда не видела, а мать на обувной фабрике подметки клеила… А потом бац – заявляется в театр в прошлом году осенью, прошу любить и жаловать: пани Тышкевич! Оказывается, отыскался ее папулька – будто бы польский граф. Смеху было, все просто уписались! Это надо же – пани Тышкевич!
– За что она вас так ненавидит?
– Послушайте, – топнула изящной ножкой Марина, – не слишком ли вы любопытны? Вы лезете не в свое дело, папарацци чертова!
– Папарацци – фотографы. Однако вы правы, журналист должен сдерживать неуемное любопытство, но сотрудник МВД – нет.
– Не поняла, – насторожилась Марина.
– Придется вам простить меня за ложь, на самом деле я майор милиции, работаю по розыску пропавших граждан.
Марина опять раскрыла рот, но на этот раз удержалась от ругани. Я спокойно пускала дым. Надо как-нибудь спросить у Александра Михайловича, есть ли в системе МВД подобная служба и как она на самом деле называется!
– Девочек в самом деле похитили? – снялась наконец с тормоза Воропаева.
Я кивнула.
– Какой ужас! – воскликнула актриса, и было видно, что она и впрямь поражена, а не изображает по актерской привычке чувства. – Терпеть не могла Лидку, но это уж слишком, даже жалко ее!
– Лида Артамонова пыталась покончить с собой, прыгнула под поезд метро, но, по счастью, осталась жива.
– Боже! – прошептала Марина. – Надо позвонить Андрюше, может, помощь требуется.
Маска популярной актрисы свалилась с лица, и стало понятно, что Воропаева, в сущности, совсем незлая. Я вздохнула.
– Марина! Убедительно прошу вас никому не рассказывать о похищении детей. Преступники предупредили, что убьют девочек, если родители заявят в милицию.
– Конечно, конечно, – закивала головой моя собеседница, – не дура, понимаю. А зачем их украли?
Я пожала плечами:
– Пока теряемся в догадках, думаем, здесь замешана какая-нибудь обиженная женщина.
– А, – протянула Воропаева, – так вот почему вы ко мне заявились! Тогда расскажу, что между нами было, и вы поймете, что пришли не по адресу.
Марина попала в театр, в общем, случайно. Готовилась стать киноактрисой и успешно снялась в нескольких лентах, но тут ее близкий приятель создал театральную труппу «У арки». Естественно, предложил Воропаевой ангажемент. Та согласилась. В одном из спектаклей ее и увидел Андрюшка. Артамонов тогда ставил «Чувство и чувствительность» по Джейн Остин. Белокурая Марина идеально подходила на роль Марианны. Одна из двух главных партий, весь вечер на сцене. То ли народ устал от чернухи с порнухой, то ли добрый рассказ о незатейливой жизни английской семьи растрогал зрителя, но спектакль имел просто невероятный успех. Зрители крушили кассы. Лишний билетик спрашивали уже в метро, что просто невероятно в наше-то время. Как иногда случается с актрисами, Марина сразу стала известна, популярна, любима. И, естественно, начался роман с Артамоновым. Ни к чему не обязывающий, легкий флирт – букеты, конфеты, рестораны, постель. Именно в такой последовательности.
Воропаева и не думала разрушать семью Артамоновых, замуж за Андрюшку не собиралась. Но Лидина позиция злила ее ужасно. Иногда женщины сталкивались в самых разных местах, и Лидка при этом подчеркнуто доброжелательно разговаривала с Мариной. Окончательно возненавидела актриса эту гримершу после совершенно невероятной сцены.
Как-то раз в Доме кино собралась шумная тусовка. Артамонов пришел с Лидой, Маринка подошла к ним. В самый разгар приятной беседы вклинился абсолютно пьяный критик Рогов.
– Лидка, – заорал мужик, брызжа слюной, – зачем ты с этой шалавой щебечешь, она же с Андрюшкой спит, все это знают!
Жадный до скандалов народ радостно замер. Но Лидия лишь усмехнулась, взяла Марину под руку и громко сказала:
– У моего мужа отличный вкус, все, чем он обладает, должно быть высшего качества. И потом, разве может мужчина остаться равнодушным при виде столь совершенной красоты? Но досталась она моему Андрюше. С тобой, Рогов, Марина даже и разговаривать не станет. Ведь так?
