Дарья Донцова - Лунатик исчезает в полночь
Ролик закончился, меня затрясло. Ну вот, придется вспомнить историю, которую я тщательно закопала в глубине своей памяти, насыпала сверху земли и придавила камнями. Я не сделала ничего плохого, мне просто тяжело думать о смерти Тани. Ее кончина сильно подействовала на меня, ведь тогда я впервые поняла: умереть можно и в шестнадцать лет, причем будучи совершенно здоровой и счастливой. Наверное, вы сочтете меня инфантильной, но до того дня я искренне считала, что в могилу ложатся исключительно дряхлые старцы, которым стукнуло более тридцати пяти лет. О том, что меня или подруг могут убить, я и не подозревала, хотя родилась в 1990 году и во времена моего детства телевизор-радио-газеты во все горло вопили о разных жестоких преступлениях, расписывали в ярких красках зверства бандитов всех мастей. Так что нужно признать: одиннадцатиклассница Козлова была на редкость наивной. Но история с Таней Морозовой лишила меня розовых очков.
Двадцать шестого мая, на следующий день после того, как для нас прозвенел последний звонок, ко мне домой пришла Алла Булкина и предложила:
— Степа, поедешь с нами купаться? Мы с Морозовой знаем шикарное место — пруд неподалеку от станции Васькино. Он находится на территории санатория, который закрыли, народу там нет, вода чистая.
Сказать, что я удивилась, значит не сказать ничего. Булкина и Морозова считались королевами школы — отличницы, красавицы, дочери весьма обеспеченных родителей. Алла с Таней дорого и модно одевались, приходили в школу в бриллиантовых сережках, отличались от остальных девочек сделанными в московских салонах маникюром-педикюром-прической. И у них всегда имелись деньги. Булкина, например, могла дать влюбленному в нее Мишке Колесникову крупную купюру и велеть:
— Жара на улице, сгоняй в магазин, купи всему классу мороженое.
И верный Миша несся исполнять поручение. Подчеркну, эскимо доставалось каждому, даже Люсе, которую класс ненавидел за то, что она подлизывается к учителям и ябедничает им о наших проделках. Булкина старательно поддерживала ровные отношения со всеми.
Двух ярких девочек, которым завидовала вся школа, включая учительниц и завуча с директрисой, вроде бы должна была разделять борьба за титул королевы. Но Булкина и Морозова держались вместе на переменах и после занятий, крепко дружили. С одноклассниками они общались подчеркнуто вежливо, никогда никого не унижали, не дразнили, не сплетничали, не говорили гадостей, вели себя тактично, обе — по-королевски. На свои дни рождения и Таня, и Алла приносили в школу шедевры кондитерского искусства, вкуснее которых я ничего не пробовала. Но домой к себе девочки никого ни разу не позвали, меня из толпы не выделяли. И вдруг — приглашение поехать вместе на озеро!
От удивления я слегка замешкалась с ответом. Алла поняла мои эмоции и засмеялась:
— Школа заканчивается, родительский запрет больше не работает, мы имеем право дружить с кем хотим. Ты, Степанида, не похожа на остальных и нам с Таней всегда очень нравилась. А ты, кажется, мечтала водиться с нами. Или я ошибаюсь?
— Нет, — ответила я, — все правильно, я хотела примкнуть к вашей компании. Папа и мама не разрешали вам общаться с одноклассниками?
Булкина кивнула.
— Мы обеспеченные, другие не очень. Наши отцы не желали, чтобы приходящие в дом дети сплетничали потом на каждом углу, какая у нас в доме мебель, посуда, что Булкины и Морозовы едят, как одеты… Понимаешь? Мать Тани любит повторять: «Обниматься следует с ровней».
— У нас с бабушкой особого богатства нет, — предупредила я. — «Кошмар в сосновом лесу» не самый прибыльный отель.
Булкина наморщила нос.
— Степа! Я говорила не о своих заморочках, а о родительских. Нам с Танюшкой вообще фиолетово, сколько у тебя чего, мы выполняли просьбу старших. Но в начале одиннадцатого класса предупредили: когда последний звонок отзвенит, живем как хотим, не намерены под дудку предков до старости плясать. Так что, едешь купаться? Или ну нас с Таней на фиг?
Я вскочила и ринулась собирать сумку.
День начался чудесно. Мы втроем сели на электричку и быстро добрались до станции Васькино. Алла не обманула, у красивого озера не было ни одного человека — то ли никто не знал о водоеме на территории неработающего санатория, то ли в будний день народ не спешил на пляж. Наша компания расположилась на берегу, пожарили шашлык. Алла похвалила мой купальник и пошла за дерево переодеваться, мы с Таней остались вдвоем.
— Алка молодец, что тебя пригласила, — улыбнулась Морозова.
— Разве вы не вместе решили меня позвать? — удивилась я.
— Не-а, Булкина мне вчера вечером сказала, что ты с нами поедешь, и я была не против, — призналась Танюша. — А ты, оказывается, классная!
Я ощутила себя на седьмом небе от счастья. Королевы приняли меня в свой кружок! Да, уроков у нас больше не будет, но впереди экзамены, и я представляю физиономию Ленки Карповой, вечно беззастенчиво подлизывавшейся к Тане и Алле, когда она, спросив меня: «Степашка, где ты успела загореть?» — услышит в ответ: «На озере. Весь четверг провела там вместе с Булкиной и Морозовой». Да Карпова умрет на месте!
Глава 9
Ближе к обеду Алла сказала:
— Так мороженого хочется!
Я вскочила.
— Давай сбегаю на станцию?
— Пошли вместе, — сделала ответное предложение Булкина. — Ты не служанка, чтобы нам эскимо таскать. Таня! Таня! Мы со Степой хотим сноситься в магазин. Ау!
Я огляделась.
— А где Морозова?
Алла потянулась за сарафаном.
— Да вон она бултыхается.
Я глянула на озеро и увидела довольно далеко от берега ярко-красную шапочку. Булкина встала, подошла к кромке воды и что есть силы заорала:
— Танюшка! Мы пошли за эскимо! Оставляем на пляже плед, сумки и твои вещи!
Из воды высунулась рука и помахала нам.
Мы с Аллой резво пошагали по дороге. Когда до станции осталось совсем чуть-чуть, спутница хлопнула себя по лбу:
— Ну я коза! Представляешь, кошелек забыла взять. У тебя есть деньги?
— Только на одну порцию, — смутилась я, — извини.
— Сейчас сбегаю назад, — сказала Булкина.
— Пойдем вместе, — предложила я.
— Нет, я растяпа, мне и отвечать, — возразила Аллочка, — не по-товарищески лучшую подругу по жаре туда-сюда таскать. Посиди под деревом, я живо смотаюсь.
Слова «лучшая подруга» привели меня в неописуемый восторг, а забота одноклассницы тронула до глубины души.
— Глянь-ка, уже земляника есть! — воскликнула Булкина, оглядываясь. — Из-за жары рано созрела.
— Ну да, лето в апреле наступило, у нас с бабушкой уже пионы распустились, — похвасталась я.
— Слушай, набери пока ягод, — предложила Алла, — мы их потом с мороженым слопаем. Ладно, я понеслась.
Булкина развернулась и помчалась по тропинке, а я принялась собирать землянику. Но нашла всего ничего, нанизала на травинку штук десять, не больше. Не могу сказать, сколько времени отсутствовала Булкина, часов у меня не было. А когда она вернулась, волосы у нее были мокрые. И она надела кофточку с длинным рукавом.
— Вспотела, пришлось окунуться, — пояснила она. — И уже обгорела, от солнца закрылась. Вот кошелек, пошли. Ох и наедимся холодненького!
Мы довольно быстро добрались до привокзальной площади. Я хотела зайти в двухэтажный торговый центр, но Аллочка потянула меня в убогий стеклянный павильончик, стоявший вдали от автобусных остановок и железнодорожной кассы.
— Там народу нет, а пломбир везде одинаковый, — сказала она.
В лавчонке действительно оказалось пусто, за прилавком скучала продавщица. Мы с Аллой взяли по эскимо и слопали его, не выходя на улицу. Тане мороженое покупать не стали, решили, что оно растает до того, как принесем его к озеру. Потом Булкина схватила со стенда какой-то журнал, растрепала волосы, скорчила рожу и спросила:
— Правда, похоже на лицо с обложки?
Я засмеялась, сцапала другое издание и проделала то же самое. Некоторое время мы с Аллой кривлялись, потом продавщица не выдержала:
— Замуж вам пора! Здоровенные лосихи, а идиотничаете.
Мы с Булкиной переглянулись, захихикали. Алла попятилась, налетела на упаковку пластиковых бутылок, и, чтобы не упасть, схватилась за стенд с книжками. Тот накренился… бабах! Конструкция, набитая покетбуками, рухнула прямо на стеклянную витрину, осколки веером разлетелись в разные стороны.
— А-а-а! — завопила продавщица. — Сейчас милицию вызову! Ах вы…
Я испугалась до дрожи. Если попаду в отделение, школа не даст мне хорошую характеристику, я не смогу поступить в институт, даже в тот убогий, куда намеревалась подать документы…
— Тетенька, пожалуйста, не сердитесь! — захныкала Алла. — Мы живем неподалеку, я съезжу домой, возьму у мамы денег, возместим ущерб. Пошли, Степа.
