Татьяна Луганцева - Кто в теремочке умрет?
— Не может быть! Яна, опомнитесь, в вашем ли возрасте страдать от чего-либо, а уж тем более от несчастной любви! Да мне бы ваши годы! — тряхнула светлыми кудрями Марьяна. — Как говорится, от безопасного секса дети не родятся!
Яна поперхнулась кофе и закашлялась. К ней подошла девушка в медицинской одежде.
— Яна Цветкова?
— Да.
— Вас после завтрака ожидает Нонна Николаевна.
— Хорошо, я зайду, — ответила Яна.
Нонна встретила ее с распростертыми объятиями.
— Добрый день! Как вам спалось у нас?
— Очень хорошо.
— Проблем со сном нет? Может быть, нужны снотворные препараты?
— Сон у меня глубокий, длинный, таблеток не надо, — отрапортовала Яна.
— Так как вы у нас здесь находитесь по обоюдному согласию, то я хочу вас попросить, Яна, оказать мне одну услугу.
— С удовольствием.
— Мою дочь Анфису вы уже знаете?
— Да, имела честь видеть ее, — кивнула головой в знак согласия Яна, чувствуя покой и умиротворение после вкусного завтрака.
— Она просто красавица и умница — моя дочка, и, конечно, недостатка в кавалерах у нее не было. Дружила она с одним мальчиком, русским, работал с ней в посольстве…
— Очень интересно…
— Так вот… Дима серьезно влюбился в Анфису и почему-то решил, что она отвечает ему взаимностью, — грустно сказала Нонна, запахивая плотней ворот на своей большой груди.
— А сколько времени они встречались? — спросила Яна.
— Лет пять, — ответила директриса.
— Действительно, что за подлые мысли у этого Димы? Если девушка пять лет пудрит тебе мозги, это вовсе не означает, что она пойдет за тебя замуж, — воскликнула Яна.
— Вы предвзято относитесь к моей дочери, но оно и понятно, ведь именно она в конечном итоге выходит замуж за самого лучшего жениха в Чехии и не последнего в Европе.
— Именно из-за этой партии она и бортанула сотрудника посольства?
— Каждый думает в меру своей испорченности, — кивнула головой в знак согласия Нонна. — А кто бы отказал Карлу Штольбергу?
— Я в свое время отказала, потому что была замужем.
— Но этот факт не делает вам чести, надо будет еще проверить айкью вашего умственного развития.
Яна не успела возмутиться, как директриса продолжила:
— Так вот, когда Анфиса жестко разорвала с Димой отношения, а просто предложенная дружба его не устраивала, он впал в депрессию. Мало этого, этот недостойный тип решил испортить жизнь моей Анфисы, повесив на нее муки совести, он сделал попытку самоубийства.
— Какой ужас! — искренне воскликнула Яна.
— Да… он порезал себе вены и был госпитализирован в психиатрическую лечебницу, его случайно обнаружил сосед по гостинице, где Дима проживал. Но так как я хорошо знала этого парня, все-таки он часто бывал у нас в доме, мне стало его жалко. Я воспользовалась своими связями, здесь тоже некоторые берут деньги, и перевела Диму к себе в санаторий. Привезя его сюда, я немного занервничала, так как он находился в весьма подавленном состоянии, и я, честно говоря, боюсь, как бы он не повторил попытку самоубийства. Тогда мне не избежать неприятностей.
— Все это, конечно, очень печально, но при чем здесь я? — спросила Яна.
— Вас тоже обошла любовь. Вы — яркая, интересная женщина, не подумайте, Дима тоже интересный мужчина. Может быть, вы вдохнете в него жизнь, по крайней мере отвлечете от суицидальных мыслей?
«Во дает! Хочет меня использовать как приманку, чтобы я полностью избавила ее дочку от балласта в виде бывших женихов…»
— Я поговорю с ним, — сквозь фальшивую улыбочку ответила Яна.
— Вот и славно! Он находится в комнате номер пять на первом этаже, не ест, никуда не выходит. Мы с доктором Миланом уже пожалели, что взяли на себя эту обузу, за которой только глаз да глаз нужен.
Яна, понявшая установку, сразу же направилась из кабинета хозяйки санатория в комнату бывшего жениха Анфисы. Она решительно постучала в дверь и, не дождавшись ответа, вошла в комнату. У нее возникло ощущение, что она попала в преисподнюю — затхлый, спертый воздух и темнота.
— Ау? — позвала она.
Ответом Яне была гнетущая тишина. Она машинально пошарила по стене рукой в поисках выключателя и, не найдя его, на ощупь пошла на рассеянный свет от зашторенного окна. Два раза она спотыкалась, чертыхаясь. Когда она добралась до окна, она была уже порядком злая. Она распахнула занавески резким движением руки и приоткрыла окно, впустив свежий воздух.
— Фу! Какая затхлость!
Обернувшись назад, Яна увидела на кровати скрюченное тело молодого парня с затравленным взглядом серо-зеленых глаз и всклокоченными темными волосами. Одет он был в светлые брюки и белую в грязных пятнах футболку. На тумбочке рядом с кроватью стояли тарелки с пищей с обеда и ужина. Еда была нетронута, а над тарелками роем вились мухи, в комнате пахло кислыми щами. В углу комнаты стояла капельница, а на полу валялись грязные носки Дмитрия.
— Ну и хлев! — протянула Яна.
— Вы кто? — Он с опаской посмотрел на ее долговязую фигуру в ярко-желтом платье.
— Твое спасение! — громко заявила она. — Давай вставай, прогуляемся.
— Я не выхожу на улицу, — плаксиво ответил парень.
— Заканчивай свою шарманку! Я знаю, почему ты здесь. Несчастная любовь! Да ерунда все это. Я тоже переживаю несчастную любовь, и что?
— Что? — переспросил молодой человек.
— Да ничего! Продолжаю радоваться жизни! Ну, испытала нервный стресс и всего-то?! Подлечу тут нервишки и буду в полном порядке. Так что давай вставай, и немедленно идем в парк!
— Я не пойду… Что вы врываетесь ко мне, словно к себе домой? Кто дал вам право?!
— Нонна Николаевна. Она назначила меня вашим личным психологом.
— Мне не нужен психолог, — махнул перебинтованными в запястьях руками Дмитрий.
— Тогда я позову двух здоровенных санитаров, они скрутят тебя в смирительную рубашку и вынесут на солнышко! Так что выбирай! — Она брезгливо протерла поверхность стула рукой и села на него.
— Значит, решили крепко за меня взяться? — усмехнулся Дима.
— А ты думал, будешь здесь вечно лежать и мух разводить? И что даст твоя смерть? Ты полагаешь, что этим фактом ты расстроишь Анфису или вызовешь у нее муки раскаяния? Дудки! Она, наоборот, вздохнет свободнее и еще отобьет чечетку острыми каблучками на крышке твоего гроба. Надо жить и жить, как можно лучше, чтобы она когда-нибудь пожалела о том, что сделала неправильный выбор.
— Да как же переплюнуть мне этого красавчика князя…
— Да при чем тут его титул?! Ему повезло с детства, манна небесная сыпалась, а ты добьешься всего сам, это почетнее! — подбодрила его Яна. — К тому же твоей Анфисе не позавидуешь, — закинула ногу на ногу Яна.
— Почему? — приподнялся на подушках Дима.
— Потому что она не будет счастлива, — ответила она.
— Но почему?! — не понимал Дмитрий.
— Потому что Карл Штольберг любит меня! — самодовольно заявила она, оценивая, какое впечатление произведут ее слова.
Реакция Димы была явно неадекватная.
— Что?! Тебя?! Ха-ха-ха! Да ты еще более сумасшедшая, чем я! Карл ее любит! Ой, я сейчас впервые за долгие месяцы рассмеюсь!
Яна обиженно поджала губы.
— А что такого смешного? Что я не так сказала? Меня что, нельзя любить?
— Можно! Только не этому высокопоставленному снобу. — В глазах Димы появился огонь.
— Ты его плохо знаешь, Карл очень хороший человек, — сказала Яна.
— Он притворяется, был бы он хороший человек, он бы не увел у меня невесту.
— Тебе не кажется, что она сама ушла?
— Он заморочил ей голову, — не сдавался Дима.
— Ладно, мы с тобой в любом случае друзья по несчастью. Пойдем, прогуляемся, или я позову санитаров.
— Шантажируешь?
— Научилась у Нонны Николаевны, знаешь такую особу?
— С этого момента поподробнее. — Дима сел на кровати.
— Выйдем, расскажу…
Глава 7
Терезия вошла в свою комнату, расположенную на нижнем этаже замка в отсеке для прислуги. Комната была маленькая с небольшим окошком. Односпальная кровать была застелена лоскутным пледом, на старинном столике стояла ваза с цветами, на стуле свернулась клубком кошка. На стене висели старые часы и картина с морским пейзажем неизвестного автора. Терезия переоделась в белую пижаму и легла в постель. Мирное тиканье часов успокаивало ее и убаюкивало, она закрыла глаза и попыталась заснуть. Ей не давали это сделать какие-то лязгающие, громкие звуки, как будто кто-то тяжелый шел по коридору в металлических ботинках. Терезия встала с кровати и, открыв дверь, выглянула в коридор. Он был пуст, но ясно слышались удаляющиеся шаги. Ей стало страшно, она кинулась к отцу и начала стучать в его дверь, ей никто не открыл.
«Папа, наверное, уже спит… старый он стал. Да, сдал мой папа, нет, не добудиться его».
