Кирилл Еськов - Баллады о Боре-Робингуде
– На сей счет не извольте беспокоиться: паритет гарантирован. Сто тонн баксов – за ночь работы. Устраивают такие расценки?
– Сто тыщ на пятерых – это, выходит, по двадцатке рыло? – бесстрастно уточняет «Галкин».
– Нет. Сто – на каждого. Прямо сейчас, из рук в руки, – (при этих словах бедуин, по знаку Робингуда, распахивает заветный чемоданчик; немая сцена), – хошь наличкой, хошь кредитными карточками… Да, и еще одно: насчет страховки. Должен честно предупредить: в этом деле замазаны такие бабки, что Родина-Мать-Ее запросто может отыграть вдруг на полдороге задний ход и заявить, что знать нас не знает…
В ответ следует дружный согласный кивок. Что ж, еще со времен Первого штурма Грозного – когда танкисты из Гантемировского «ополчения», набранные под ту операцию эфэсбэшниками в Кантемировской дивизии, попавши в плен к дудаевцам, отчего-то вдруг оказались не российскими офицерами, а хрен-поймешь-кем, – чего от нее ждать-то, от той Родины? Сольет – только так, кто б сомневался…
– …Так вот, если вас, в благодарность за успешную операцию, назавтра выкинут без пенсии из Славных Рядов – вы поимеете ту пенсию от нефтяных шейхов, всю до копейки. Лечение в Европе за счет заказчика… А в самом скверном случае – ваши семьи получат еще и по квартире в столице. С этим вопросом – полная ясность?
– Так точно!
– Еще вопросы есть?
– Так точно, есть! – это вступает второй ракетчик, «Евгений Миронов». – Условия контракта что-то уж больно заманчивые… Цель, что мы должны сбить, – уж не самолет ли, часом, какого-нибудь местного шейха или аятолы?
– Никак нет. Вы должны сбить крылатую ракету «Гранит».
– Но… – ракетчики переглядываются в очевидной растерянности. – Это же невозможно, товарищ майор! «Гранит» считается неуязвимым…
– «Считается» – или он и в самом деле неуязвим?
– Ну разве что чисто теоретически…
– Ясно, – вздыхает Робингуд. – Значит, все отменяем, да?.. Правильно, выходит, американские эксперты долдонили моему клиенту – «Никогда в жизни ихнему С-300 не сбить «Гранита»…
– Американские эксперты, гришь?! – вновь переглядываются ракетчики, и скулы их мгновенно каменеют. – Как, Митя, – сделаем?
– Сделаем.
94
Ангар, набитый разнообразным оружием и боевой техникой; вокруг суетится разнообразный люд в камуфляже, снуют автопогрузчики – обстановка вещевого рынка-оптовки; за полуотворенными воротами ангара в неверном свете прожекторов чернеет громада транспортного вертолета Ми-26, к которому и подъезжают автопогрузчики. Центр композиции формируют пребывающие в полной прострации генерал Баблищев с полковником Манаткиным («Ей-богу, товар такой странный, совсем небывалый!» ) и деловито-непроницаемые Робингуд с бедуином; атаман делает пометки в записной книжке (электронике он в этих делах, похоже, доверяет не слишком):
– Новые автоматические гранатометы АГС-30 – имеются?
– Так точно, – голосом Умирающего Лебедя откликается полковник. – Четыре штуки, по четыре штуки за штуку… пардон – это не каламбур…
– Берем все. И плюс боезапас, – с этими словами атаман показывает страничку с цифрами бедуину; тот, кивнув, принимается тыкать в клавиши ноутбука – все, платежка на лихтенштейнские номерные счета ушла. Не знаю, как насчет иных достоинств традиционных социумов, но что бюрократии в них меньше – это факт.
– Товарищ майор, – выныривает сбоку один из военспецов, – тут есть новые противотанковые установки «Корнет», отличная штука…
– Правильно – ни в чем себе не отказывай! Почем? – (это – полковнику).
– По шесть…
– Две дюжины – заверните!
Слова эти возвращают наконец полковника в реальный мир, и тот берет быка за рога в стиле вековечного советско-ресторанного «Что будем пить?»:
– Чем с воздуха будем прикрываться?
– Нам бы, любезный, что-нибудь эдакое, мобильное… – в тон ему ответствует атаман.
– Буксируемый ракетно-пушечный комплекс «Сосна» давеча поступил. Несравненных достоинств штучка, настоятельно рекомендую!
– Буксируемый? Ну, и чем я его буксировать буду – верблюдя́ми местными, что ль?
– Имею как раз на такой случай малогабаритный гусеничный транспортер «Водник», мэйд-ин-Белоураша. Специально для вас!
– Ладно… – заручившись утвердительными кивками военспецов-зенитчиков, Робингуд извлекает заветный лихтенштейнский блокнотик и обращает задумчивый взгляд в направлении загружающегося вертолета:
– Вот только… В нашу двадцатьшестерку-то все это водно-сосновое добро влезет?
– Не извольте беспокоиться!..
95
По ночной дороге, петляющей меж барханами, движется ракетная установка С-300, смахивающая (в походном положении) на большегрузный трейлер. В огромной кабине, служащей одновременно и командным пунктом, пара наших знакомых-ракетчиков; за рулем – Ванюша-Маленький, поминутно сверяющийся с картой и джи-пи-эсом. Ракетчики травят байки из гражданской жизни, периодически прикладываясь к ходящей по рукам плоской фляге «Smirnoff».
– …Насчет метро, это у меня тоже был случай, – повествует Николай-«Галкин». – Затерялся я однажды под последний поезд в переходах, выбираюсь на станцию, а там все, привет: солнышко скрылось, муравейник закрылся… Ну, думаю, все, амба: куковать теперь до открытия. Пристраиваюсь было на лавочке – в те-то годы никаких бомжей в метро и в помине не бывало, – и тут вдруг слышу: чук-чук-чук! Дрезина катит по путям, с ночными ремонтниками. Ну я, понятно, голосую – возьмите, типа, попутчика, а те в ответ: возьмем – ежели ты с нами выпьешь! И – сразу стакан…
– Экая льготная оплата ночного проезда, – хмыкает Ванюша.
– Дык ведь – денатура!..
– Ё-моё, Коля… – передергивает Митю-«Миронова».
– Да не, Мить, она токо с виду страшная – фиолетовая, а так ничё… Ну гадость конечно, но зато – скоко хошь. Ихняя дрезина – она ведь как раз на той денатуре и ездит, в чем вся клюква-то… Короче, всю ту ночь мы с ними по метро катались и веселились всяко-разно, а под утро – убей не помню как – мы с бригадиром ихним – Аскольдычем, как сейчас помню – очутились у меня на квартере. А у Аскольдыча-то при себе еще и заначка была, резерв Ставки: трехлитровая банка… Ну а Светка, сеструха моя, как увидала ту денатуру, сразу в крик – «Ах! Ох! Потра́витесь!..» Короче, мы с ним даже слово «Бля!» выговорить не успели, как Светка ту нашу банку – цоп, и – в кухонную раковину ее!..
– А-а-аа! – потрясенно ахает Митя-«Миронов»; машина довольно резко виляет в сторону – это Ванюша тоже вытаращился на рассказчика, на миг забыв даже следить за дорогой. – Ну и?.. Так и?.. С концами?..
Коля-«Галкин», как и положено хорошему сказителю, мастерски держит паузу – отхлебывает из фляги, неторопливо хрустит чипсами; «Отдых после боя», блин…
– Да не! Обижаете… Она ведь того не сечет, глупая баба, что под раковиной той – колено!.. Так мы его мигом свинтили, что там плещется – в тазик, ну процедили для стерильности через портяночку от всяких очисток-волосьев – и порядок, кушать подано! Такой вот хэппи-энд…
– Эх, молодость, молодость… – крутит головой Митя.
– Во-во! «Рабинович, правда, вы в молодости были членом суда?» – «Эх, молодость, молодость… Членом суда, членом туда…» Слышь, командир, – окликает Коля Ванюшу, – тут уже всего-ничего осталось. Может, глотнешь, чисто для сугреву? – вникни!
– Да не, ребята… Я типа за рулем, – и с этими словами Ванюша, в очередной раз сверившись с картой и джи-пи-эсом, притормаживает и начинает напряженно вглядываться во мрак. По прошествии пары минут он с явным облегчением замечает у подножья одного из барханов трижды мигнувший фонарик, после чего навстречу им из темнотищи по сторонам дороги выруливают несколько джипов с брутальными брюнетами. Джипы четко, без спешки и суеты, занимают места впереди и позади С-300, и колонна продолжает свой путь через ночную пустыню.
96
Мертвенный свет ущербной луны освещает округлую щебнистую проплешину меж невысоких дюн. У левого ее края застыл почти уже изготовившийся С-300: тубусы, таящие в себе четверку сверхстремительных и сверхумных зенитных ракет 9М8-3, успели принять боевое – вертикальное – положение, а теперь из приземленного клубня машины вырастает к небесам невесомо-стремительный ажурный побег телескопической локаторной вышки. Справа раскручивает уже винт могучий транспортник Ми-26, успевший до того срыгнуть на щебенку этого импровизированного аэродрома целую гору разнообразного военного снаряжения – ее уже облепили по-муравьиному давешние брутальные брюнеты. Робингуд расписывается (порядок есть порядок!) в полетном задании вертолетчика:
– Да, по возвращении на базу – не сочтите за труд напомнить полковнику Манаткину: данный район теперь закрыт для полетов и наземного передвижения – до девяти-ноль-ноль. По ЛЮБОМУ объекту, объявившемуся здесь, будет открыт огонь на поражение, безо всяких там «Стой, кто идет?» и предупредительных выстрелов в воздух. Ясно?
