Наталия Клевалина - Убийственная осень
— Не печалься. Вот увидишь, я тебе помогу.
— Ох, Овчарка, ты если бы все знала, может, со мной и разговаривать в жизни больше не стала бы. Он, Валерка, про меня знаешь что всем рассказывает? Скоро на улицу нельзя выйти будет. На работе и то все шепчутся. И в том, что он говорит, — не только одни враки.
— Что это я знать должна, скажи на милость? Ты с ним сколько прожила?
— Пять лет.
— Стало быть, он тебя знает лет шесть-семь, да?
— Ну и что?
— А я с тобой знакома больше восемнадцати лет. Срок?
— Срок, — согласилась Васса.
— А я тебя уж знаю ой-ой-ой как. И кого я послушаю — твоего дурацкого мужа или себя, по-твоему?
— Не знаю, Овчарка.
— Иди ты! Хуже нет, когда мужик треплется. Как худая баба на лавке у подъезда. Я бы постыдилась. А что в офисе твоем болтают — так им там тоже делать нечего. Распустила. Вернешься — загрузи их работой по самое не балуйся — они и минутки свободной не найдут, чтобы рот открыть. Ты ведь там босс, хозяин-барин, черт побери! А с твоим я поговорю. Он ведь меня боится. Помнишь, как я его остудила тогда, а? Что бы ты без меня делала?
— Как такое забудешь?
Года три назад Васса сильно разругалась с мужем, он влепил ей оплеуху, и Васса, прихватив Катьку, переехала на время к Овчарке. На звонки по совету подруги она не отвечала. Прошла неделя, и муж Вассы заявился к Овчарке на работу. Овчарке позвонили с вахты, сказали, что к ней просится мужчина, звать его так-то. Овчарка ответила, чтобы его не пускали ни под каким видом. Когда вечером Овчарка вышла из офиса, то увидела, что муж Вассы трется за турникетом, ожидая ее.
— Вот настырный, — рассердилась Овчарка, — такое упорство бы на благую цель.
Она ретировалась и зашла в комнатку охраны на первом этаже. Охранники Овчарку знали. Овчарка сказала, что там приперся ее бывший, а ей неохота его видеть. Парни предложили пойти и выставить его так, чтобы он башкой посчитал ступени.
— Нет, — сказала Овчарка, — пока не надо. Вот можно я у вас из окна вылезу?
— Десять баксов — одно вылезание из окна, — пошутили парни.
Овчарка таким образом избежала встречи с мужем Вассы. Она пришла домой, рассказала обо всем подруге.
— Долго он такой блокады не выдержит, прикопается не сегодня, так завтра. Надо тебе с ним поговорить. Раскаялся мужик, это видно. Вот ты только скажи: он тебе нужен?
Васса подумала, подняла глаза на Овчарку:
— Нужен.
— Ну, тогда нет вопросов. Только мы его еще чуть-чуть помурыжим, в воспитательных целях. На звонки по-прежнему не отвечать. Из дома тоже не выходи, Катьку из сада я, как обычно, сама заберу. А через два-три дня коротенько по телефону с ним поговоришь. У тебя синяк на скуле прошел?
— Давно.
— Так вот, скажешь, что пока с ним встретиться не можешь, потому что у тебя челюсть еще не срослась. И скажи, что ты подумываешь о том, чтобы в суд подать за тяжкие телесные повреждения. И что мы с тобой твою травму освидетельствовали, а результаты освидетельствования этого у меня в надежном месте спрятаны. Тут блеф не повредит. И я, пожалуй, их уничтожу, если он тебе за эти все терзания подарит большой бриллиантовый кулон. За моральный ущерб. Пусть потратится, он ведь у нас богатый.
— Овчарка, не смешно!
— Делай, как я говорю. Потом, еще через недельку, встретишься с ним в кафе, не более чем на двадцать минут.
Через месяц отношения между Вассой и ее мужем вроде наладились, но Васса все еще жила у Овчарки. И вот настал день, когда муж Вассы приехал с букетом забирать домой жену и дочку. Овчарка встретила его на пороге.
— Кулон где? — без всяких «здрасте» сказала она.
Валера протянул футляр.
Овчарка скрылась в квартире, потом вышла оттуда, заперла дверь на ключ.
— Что это ты делаешь?
— Запираю двери, не видишь.
— Позови, пожалуйста, Вассу.
— Васса отсюда не выйдет.
— Дай ключи.
— Попробуй отними. Только не советую. Вот что. Ты мне дашь обещание сейчас, что ни разу больше на нее руку не поднимешь. А если сбрехнешь — то у меня разговор будет короткий, у меня, знаешь ли, подруга всего одна. Клянись здоровьем и жизнью своей дочери. Надеюсь, она для тебя что-нибудь значит.
Спустя пять минут Овчарка отперла двери и из квартиры вышла Васса, красивая, в сиреневом костюме, пахнущая духами и улыбающаяся.
— Ты как после курорта, — сказала Овчарка, — вот твой муж, поезжай. А еще отдохнуть от него захочешь, так пожалуйста, приходи. Гляди, — сказала она Вассиному мужу как бы в шутку, — какая у тебя жена, чего тебе еще надо. Ее счастье будет, если ты не изменишься и ничего не усвоишь из того, что я тебе сказала. Просватаем ее без проблем.
Муж Вассы схватил жену за руку и скатился вниз по лестнице как ошпаренный. Овчарка захохотала и вернулась в квартиру.
Они вспоминали, вспоминали этот случай, смеясь по обыкновению, а потом заснули.
Когда они проснулись наутро, дождь по-прежнему барабанил по стеклу. Овчарка долго лежала в постели, потому что на холод вылезать было неохота. В конце концов, если бы не зов природы, она бы так и провалялась весь день. Вассы не было. Овчарка натянула джинсы, штормовку и побежала под дождем за огород в сортир. Когда она вернулась, повесила штормовку на спинку стула и завалилась обратно в постель, явилась Васса с красным пакетом в руках.
— Я ходила в турбюро, экскурсию на гору с маяком отменили, потому что ливень. Деньги мне вернули.
— Ну вот, — огорчилась Овчарка, — в комнате сидеть можно было и в Москве.
> — Только что прибыл катер с десятью эмчеэсовцами. Ты помнишь «Лорелею»?
— Какую еще «Лорелею»?
— Тайфун «Лорелея».
— Так ведь говорили, что он рассыплется в море.
— Не рассыпался. И даже идет сюда. В Мурманске ночью сегодня деревья повалил, посрывал крыши. Говорят, жертв нет. Так что этот дождь неспроста. Вон и наша хозяйка говорит, что здесь в августе такого отродясь не было. Ты бы поглядела, что там с морем творится. Эти эмчеэсовцы все прибыли зеленые. Говорят, в море больше никто не выйдет сегодня.
Овчарка вскочила на кровати и в восторге запрыгала по ней в одной футболке и трусах:
— Тайфун! Вот здорово! Не может быть, чтоб мне так повезло! Я на острове, и сюда прет тайфун! — Пружины жалобно стонали.
— Вряд ли тут есть что-то здоровское, — сказала Васса и поставила сохнуть на пол раскрытый зонтик. — Если тайфун досюда дойдет, то все разнесет в щепки. Здесь почти все дома деревянные. Эти из МЧС говорят, что, если он придет все-таки, придется всех прятать в катакомбах под монастырем. Они уже пошли к монахам договариваться. Овчарка, когда мы отсюда съедем, нам придется оплатить новый диван. Наш бюджет этого не выдержит.
Тут Овчарка перестала прыгать, потому что ей в голову пришла тревожная мысль.
— А что, есть вероятность, что тайфун не дойдет досюда?
— Есть. По радио сказали, что он набрал силу и вряд ли рассыплется теперь. Просто он может обойти остров стороной.
— Ой, хоть бы не обошел!
Они отправились на кухню. Хозяйка раздобрилась, дала им к чаю пирогов с грибами. Она все время охала:
— Всю жизнь прожила тут, и вот тебе — буря идет! Это все отчего? Шибко все стали умные, ракеты запускают, за границей детей без матери, говорят, уже могут родить. А Бог вот и показывает нам, что не такие уж мы и шибко умные. Вот и послал напасть! Только если что, вместе с грешниками ведь и безгрешные пропадут. Я вот, к примеру, чем виновата? — Оказалось, что старушка уже сложила в узел чистое белье, свои золотые сережки и два кольца, две тысячи рублей денег, пенсионное удостоверение, ветеранское, паспорт, старую икону Богородицы и положила узел при входе, чтоб в случае чего схватить и бежать. Овчаркины восторги она не одобрила: — Все равно что малый ребенок глупый. Тебе все развлеченье. А у нас всех одна только жизнь, и та у Бога в руках.
Овчарка после завтрака пошла на причал поглядеть погоду. Замерзшая Васса сказала, что останется дома. Овчарка прихватила с собой Вассин зонтик, но скоро его закрыла — ветер вывертывал его наизнанку, почти вырывал из рук. Дождь хлестал по лицу, и Овчарка натянула по самые глаза штормовку и шла глядя не вперед, а под ноги. Море почернело. На причале привязанные лодочки прыгали как пенопластовые.
«Похоже, будет», — подумала взволнованно Овчарка.
На причале она встретила все того же матроса со «Святителя Николая». Неподалеку трудники относили в сарай подальше от моря свежий тес, который сгрузили вчера с баржи. Матрос им помогал. Наконец они все перетаскали. Они накрыли тес рубероидом, прижали его аккуратно кирпичами и закрыли сарай на большой замок.
«Пустое дело, если «Лорелея» придет, — сарайчик почти у самой воды», — подумала Овчарка.
Она поздоровалась с матросом и спросила почему-то про коричневую сумку Шуры Каретной. Матросу было не до сумки. Овчарку это тоже не должно вроде бы занимать. Но почему-то занимало.
