Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska - Дело с двойным дном (пер. В.Селиванова)
– Сделали вскрытие, – вздыхая, известил он нас. – Мы попросили поскорей, они не тянули.
И получилось что-то совсем непонятное. Мы знаем, из-за чего умер Райчик.
– Ну и от чего же? – спросили мы с Янушем в один голос.
Опять тяжело вздохнув, Болек пожал плечами, и у меня создалось впечатление – с трудом удержался от того, чтобы не сплюнуть с отвращением.
Хорошие манеры не позволили ему сделать это.
– Мухоморы! – гробовым голосом известил он.
– Что?!
– Мухоморы. Грибочки такие.
– Он слопал мухоморы? – не поверил своим ушам Януш и невольно бросил взгляд на банку с маринованными шампиньонами, которую мы только что вскрыли, ожидая дорогого гостя. Из-за него и с ужином подзадержались.
– Можно и так сказать. Слопал. Точнее – принял внутрь. В жидком виде. И вероятнее всего, не подозревая о том, что это мухоморы.
– А объяснить по-человечески ты не можешь?
– По-человечески трудно, уж очень по-дурацки все это выглядит. Похоже, его кто-то отравил, может, и покойница-хозяйка, а может, одна из тех двух баб. Очень сильная концентрация ядовитой жидкости, так сказать, экстракт из мухоморов. Мы обнаружили его на кухне в бутылочке с пробочкой, в кофейнике, в одной из чашек с остатками кофе и в покойнике. Покойница кофе не пила, в ее чашке была заварена лечебная травка. Для себя она заварила шалфей с мятой и ромашкой.
– А в коньяке что было?
– А в коньяке и того хуже. В бутылке – только коньяк, без всяких посторонних добавок. А в одной из рюмок – с люминалом. А может, и другое какое средство, экспертиза установила лишь, что сильное снотворное.
– И кто выпил это снотворное?
– Никто.
Новости малость нас ошарашили. Мы потребовали разъяснений, хотелось также услышать мнение следственных властей. Болек сел за стол, раскопал вилкой шампиньон покрупнее, извлек его из банки, оглядел с некоторым сомнением, но съел. Чтобы успокоить человека, я извлекла второй и, сев напротив, тоже съела. Похоже, я поступила правильно, потому что он пристально смотрел мне в рот. Потом начал рассказывать:
– Вот и получается, что чертов щенок опять оказался прав. Ведь он с самого начала вцепился в кухню, и пожалуйста… Мы попытались воссоздать ход событий, и у нас получилось следующее: пришел Райчик с бутылкой коньяка, сидели они вдвоем за столом в комнате и пили коньяк, кофе и травки…
Естественно, до этого кто-то должен был кофе сварить и приправить мухомором, по всей вероятности, это сделала хозяйка, ибо на кофейнике только ее пальчики. На бутылке с мухомором чьи-то еще, старые и запыленные. Никак не определишь, кто кому приготовил коньяк со снотворным, потому что рюмки оба брали в руки, и рюмку со снотворным в руках держали и он и она. После того, как в мужике обнаружили мухомор, особо заинтересовались содержимым желудка бабы. И ничего! Может, она заметила, как он ей что-то подсыпал в рюмку, и не стала пить. Потом она убрала со стола, не все сразу унесла в кухню, подноса у нее не было. Вынесла, значит, в кухню часть посуды, но вымыть ничего не успела, наверное, хотела пойти за остальной в комнату, тут он и угостил ее молотком. Он же отнес в кухню бутылку с остатками коньяка, ее пальцев на бутылке не было. Сахарница осталась на столе.
– Для того чтобы отнести в кухню коньяк, ему пришлось перелезть через нее, – осуждающе заметила я.
– Пришлось! – подтвердил Болек. – Перелез, сделав такой большой шаг, и обратно таким же манером. После чего тут же принялся за работу. Она не сразу померла, с полчаса еще была жива, с этой своей разбитой головой. А его мухомор прихватил в тот момент, когда он поднимался с пола, держа в руках обнаруженный клад. А до этого он извлек шкатулку из тайника и, стоя на коленях, открыл ее с помощью маленькой отмычки. Мы ее нашли. Наверное, открыл, увидел, что в ней, закрыл крышку, встал со шкатулкой в руках и упал. Шкатулка брякнулась на пол, крышка отскочила, и содержимое шкатулки рассыпалось по полу.
– А почему вы думаете, что он не запер ее? – спросил Януш.
– Не мог запереть, мы проверили. Он с большим трудом ее отпер, при этом отмычка погнулась, и запереть уже было нельзя. Вот и получается, что время смерти у обоих совпадает, значит, они убили друг дружку, дай-то бог, аминь. В таком случае, не придется искать убийцу, но неясности все же остаются.
Еще бы! Неясности просто нахально лезли на первый план. Разлетевшееся по комнате золото так и должно было там лежать, рядом с трупом, но ведь его же там не оказалось, а само оно уйти не могло!
Двери в квартиру я застала приоткрытыми, а ведь трудно представить, чтобы эта милая парочка сначала угощалась при открытых дверях, а потом, не позаботившись о том, чтобы прикрыть двери, Райчик ударом молотка размозжил хозяйке квартиры голову. Нет, там непременно был еще кто-то. И далее вопрос с убийством Наймовой нельзя считать до конца выясненным, ибо, используя потом молоток для того, чтобы разбить стену, Райчик стер все следы, которые могли бы оказаться на ручке. Возможно, мухомором воспользовался кто-то третий. Многочисленные женские отпечатки пальцев могли свидетельствовать также и о наличии у Райчика сообщницы. Они вместе могли разработать план убийства Наймовой. Сначала попытались ее усыпить, а когда не вышло, стукнули несчастную молотком. А потом сообщница избавилась от сообщника с помощью грибочков. Она могла и за столом с ними сидеть, могла тоже что-то пить, а потом, когда оба уже были мертвы, свою посуду вымыла и спрятала, оставив остальное на месте, чтобы ввести в заблуждение полицию.
А потом забрала сокровища и смылась с ними, оставив без внимания двери.
– Племянница, – проговорил Януш. – Вы уже ее нашли?
– Как же, нашли! – раздраженно ответил Болек. – Мы тоже не лыком шиты, тоже допускаем ее участие, но вот найти ее оказалось совсем непросто.
Никто не знает, где она живет. Никто даже фамилии ее не знает. Имя известно – Катажина. А вот фамилии не знаем.
Мы с Янушем дружно возмутились – как это можно не знать фамилии ближайшей родственницы человека, которого все в доме знали? Ведь и племянница долго жила в той же квартире.
Болек отважно ел грибочки. Я правильно рассчитала – они очень подходили к зразам. Немного подкрепившись, поручик пояснил:
– Не так все просто. Лет двадцать назад покойница прописала у себя внучку сестры, причем прописала под своей фамилией, хотя ни о каком удочерении и речи не было. А поскольку Наймова была вдовой и Найма – фамилия ее усопшего мужа, то вычислить фамилию ее сестры нам не удалось. И в школе девочка училась под фамилией Наймова. Катажина Наймова. Кое-кто в школе смутно припоминал, что, кажется, перед получением аттестата зрелости девушка предъявила свою метрику и в аттестате была проставлена ее настоящая фамилия, но сделала это секретарь педагогического совета, одна из учительниц, с которой девушка особенно сдружилась, но она уже в школе не работает и вообще выехала за границу.
А больше никто в школе настоящей фамилии Катажины не знает. Девушка покинула квартиру Наймовой два года назад, кажется, где-то учится, где – тоже неизвестно. Возможно, вышла замуж, возможно, тоже уехала из Варшавы, кто знает…
– Вы в школе пытались все это узнать?
– И в школе тоже. Там нам и сказали, что секретарь педсовета, та самая учительница, с которой Катажина была дружна, уже в школе не работает, уехала куда-то за границу.
– Уехавшая учительница проживала в Варшаве?
У нее могут быть здесь родные?
– Могут. Мы пытаемся их разыскать и через них узнать заграничный адрес учительницы. Пока не разыскали. Говорят, это по ее настоятельной просьбе в аттестат зрелости Катажины вписали ее настоящую фамилию. И у нее никого из родных в Варшаве нет, это мы уже проверили. Но адрес, по которому учительница проживала, в школе нам сказали. Конопяк уже там побывал, но ничего не смог узнать. В ее квартире никого не застал.
– Неужели никто из соседей ничего не знает?
– Соседка там такая вредная баба, что не приведи господь! Вообще не пожелала с нами разговаривать. Работа у нее домашняя, наверняка что-то знает, но на все расспросы Конопяка один ответ: ничего не знаю и вообще у меня нет времени на пустые разговоры. Конопяк сказал – сущая мегера, у него было сильное желание за патлы притащить вредную бабу в комендатуру и там допросить с пристрастием. Она просто-напросто вытолкала его за дверь! Мы сами понимаем, племянница – первая в списке подозреваемых. А даже если бы ее и не подозревали, все равно следовало бы ее отыскать, как ближайшую родственницу погибшей. Сами посудите – все говорят, навещала она тетку довольно часто, и вдруг исчезла, как сквозь землю провалилась.
– Да ведь всего два дня прошло со дня гибели ее тетки! Девушка может не знать об этом, возможно, скоро сама объявится, – сказала я.
Болек не разделял моего оптимизма.
– Сомневаюсь и не очень надеюсь на чудо. Избавила бы нас от лишней работы. Представляете, ведь теперь мы станем разыскивать ее через Бюро общегосударственного учета населения, исходя из имеющихся в нашем распоряжении всего-то данных: имя девочки и дата ее рождения, девичья фамилия матери – Кочинская, в домоуправлении узнали. Вот и все.
